Теософические архивы (сборник) - Елена Блаватская

I. Существует ли аналогия между этим кумиром и индусской Вач?

II. Существует ли здесь аналогия с еврейским «золотым тельцом» или «херувимом», изготовленным евреями в пустыне из металла, похищенного ими у египтян?

III. Символизирует ли это насекомое Рака или Скорпиона?

IV. Следует ли этих двух воронов интерпретировать как воронов Мефистофеля (см. «Фауст» Гете); в духе скандинавской мифологии; или же высшего символизма, представленного в «Тайной Доктрине»? Не содержится ли в митраическом мифе своего рода истолкования мистического смысла слова «ворон», играющего столь большую роль в легендах о Ное и Илии?

Буквоед».

На первый вопрос мы отвечаем:

I. Мы не усматриваем никакой аналогии между персидским Митрой и индусской Вач.[325] Если «Буквоед» что-то знает об этом, пусть он «встанет и объяснит».

II. За исключением того факта, что херувим и телец имеют одно и то же символическое значение, мы не видим никакой связи между золотым тельцом евреев и митраическим быком. Оба эти быки, и молодой и старый, являются символами мощи и творящей или порождающей силы. Кроме того, аллегория Моисея содержит намек на то тайное знание, которое евреи похитили у египтян. Моисей был обучен их мудрости и использовал ее с благими целями; евреи, воспринимая ее лишь в буквальном смысле, стремились использовать ее в эгоистичных целях, или для черной магии. В связи с этим Моисей разрушил этот предмет; использованный им метод с очевидностью показывает его знакомство с алхимией. Ибо говорится, что он сжег «золотого тельца», стер в прах, рассыпал его по воде и «дал ее пить сынам Израилевым» (Исход, 32:20) – подвиг, имеющий некий смысл для алхимика, но выглядящий беспорядочной смесью совершенно невозможных физических явлений для профана.

III. Это насекомое, конечно, символизирует (Скорпиона), знак Зодиака, астрологически управляющий репродуктивной способностью и генеративными органами, а также эзотерически представляющий сильные животные страсти человека, символом которых является бык. Духовный человек – это Митра, солнце. Как солнце правит астрологически огненной триадой – (Овном, или агнцем), (Львом) и (Скорпионом), так и Митра изображается в виде раскрепощенного человека (отсюда, вероятно, фригийский колпак), восседающего на (Тельце, знак, следующий за Овном) и убивающего его – т. е., животные страсти. Это аллегорическое изображение, весьма искусное и прекрасное, напоминает о митраических мистериях, в которых человек учился подчинять свою животную самость.

IV. Вороны не могут обозначать ни первое, ни второе предположение. Именно упадок божественной магии и превращение ее в магию черную сделали из воронов помощников ведьм и демонов. И в арийской, и в семитской мифологиях птицы символизируют ангелов, божественных посланцев, а во внутреннем человеке – его духовную и человеческую души, или буддхи и манас. Две эти птицы следуют за насекомым, которое возбуждает животные страсти (обратите внимание на орган «митраического» быка, который подвергся такому нападению), чтобы возвратиться в человека, когда он победит животную природу в себе, изображенную в виде быка. Но эти предполагаемые вороны, скорее всего, являются ястребами. Ястреб был божественной птицей, посвященной солнцу (Митре) практически в каждой мифологии, тогда как ворон символизирует долголетие, мудрость, постигаемую в опыте, разум и твердую волю в человеке. Отсюда и аллегории о вороне Ноя, вороне, который так никогда и не возвратился в Ковчег, и о вороне Илии, который кормил его утром и вечером – т. е., о его разуме (манасе), снабжающем его скудными средствами к существованию. Ибо если рассматривать эти истории в буквальном смысле, – за который с нами будут ломать копья многие фанатичные поклонники Библии, – каким же образом ворон, который в физиологическом и библейском значении является нечистой птицей (см. Левит, 11: 15), был избран «Господом Богом», чтобы кормить Тишби,[326] в предпочтение голубю или любой другой чистой и священной птице?

Ламы и друзы

Перевод – К. Леонов

Последняя работа м-ра Л. Олифанта «Страна Гилеад» привлекла к себе весьма значительное внимание. Сообщения о ней появились уже давно, но мы были вынуждены оставить этот вопрос в стороне до настоящего момента из-за недостатка места. Теперь же мы должны будем сказать кое-что, не о самой работе, – да и едва ли мы могли бы отдать всю дань справедливости этому даровитому автору, – но о том, что он сообщает относительно друзов, этих мистиков с горы Ливан, о которых известно столь немногое. Быть может, нам удастся пролить новый свет на этот вопрос.

Друз, – по мнению м-ра Олифанта, – прочно убежден в надвигающемся конце света. Недавние события столь сильно совпали с таинственными пророчествами священных книг, что он ожидает скорого воскресения эль-Хакима, основателя и божественного персонажа их секты. Для того, чтобы понять это, необходимо вспомнить о связи между теологией китайцев и друзов. Предположительно, души всех благочестивых друзов должны сконцентрироваться в определенных городах западного Китая. Конец света будет ознаменован наступлением могущественной армии с Востока, противостоящей соперничающим между собой христианству и исламу. Эта армия будет предводительствоваться Универсальным Разумом и будет состоять из миллионов китайских унитариев. Христиане и мусульмане покорятся им и обратятся к Мекке. Тогда появится эль-Хаким; по его команде Кааба будет разрушена небесным огнем и произойдет воскресение мертвых. В том, что ныне Россия вступила в столкновение с Китаем, друзы видят осуществление своих священных пророчеств и с нетерпением ожидают Армагеддона, в котором, как они верят, им суждено сыграть немаловажную роль. («Pioneer».)

По нашему мнению, м-р Лоуренс Олифант является одним из лучших английских писателей. Он также ближе знаком с внутренней жизнью Востока, чем большинство писателей и путешественников, которые писали на эту тему, – не исключая даже Кэптена и г-жи Бартон. Но даже его тонкий и наблюдательный разум едва ли смог проникнуть в глубочайшие тайны верований друзов. Для начала: эль-Хаким не является основателем их секты. Их ритуалы и верования никогда не открывались ни для кого, кроме принятых в их братство. Происхождение их практически неизвестно. Мало что можно сказать о внешней стороне их религии, точнее о том, что становится известно о ней. Полагают, что друзы представляют собой результат смешения курдов, марди-арабов и некоторых других полу-цивилизованных племен. Мы же позволим себе заявить, что они являются потомками и результатом смешения всех наций – мистиков, которые, перед лицом жестокого и безжалостного преследования ортодоксальной христианской церковью и ортодоксальным исламизмом, собирались вместе с самого начала распространения мусульманства и постепенно создали свои постоянные поселения в укреплениях Сирии и горы Ливан, где они сперва искали себе убежища. С тех пор они хранили полное молчание о своих верованиях и поистине оккультных ритуалах. Позднее, их воинственный характер, исключительная храбрость и единство целей вынудили равным образом и мусульман, и христиан пребывать в страхе перед ними и помогли им образовать независимую общину, или, как мы называем это, imperium in imperio [государство в государстве]. Они – это сикхи Малой Азии, и их государственное устройство сходно во многих отношениях с былым «содружеством» последователей гуру Нанака – приближаясь даже к их мистицизму и безграничной храбрости. Но оба эти сообщества еще теснее связаны с третьим, и еще более таинственным союзом единоверцев, о котором ничего, или почти ничего неизвестно посторонним: мы имеем ввиду братство тибетских ламаистов, известное как Братство Кхеланг, которое лишь в очень слабой степени поддерживает общение с остальными. Даже Чомо де Кёрёш, который провел у лам несколько лет, вряд ли узнал о религии чакравартинов (вращающих колесо) больше, чем то, что они позволили ему узнать о своих экзотерических ритуалах, а о кхелангах он не узнал вовсе.

Покров тайны, который навис над писаниями и религией друзов намного плотнее и менее проницаем, чем та тайна, которая связана с «учениками» Амритсара и Лахора, грантха которых хорошо известна и много раз была переведена на европейские языки. Никто из европейских ученых никогда не видел предполагаемых сорока пяти священных книг[327] ливанских мистиков, не говоря уж о том, чтобы изучить их. Многие манускрипты никогда не покидали подземных холоев (мест для религиозных сборищ), которые неизменно устраивались под надземными помещениями и которые служили для встреч, а публичные собрания друзов по четвергам являются просто ширмой, предназначенной для слишком любопытных путешественников.