Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2 - Николай Васильевич Сычев

и пустующие соседские земли, а также земли, обрабатываемые сообща или отдельными лицами, арендовавшими их у общины за определенную плату.

Проводимое таким образом с конца XV до второй половины XIX столетия огораживание земли привело, с одной стороны, к утрате всякой связи между земледелием и общинной собственностью; с другой стороны, к исчезновению крестьянства как отдельного класса. Вследствие этого экспроприированные земли сдавались в аренду крупным фермерам, которые с начала XVI века стали использовать труд наемных рабочих. В результате согнанные с земли крестьяне частью превращались в подобного рода рабочих, а частью – в бродяг и нищих.

Наконец, последним крупным процессом экспроприации земли у непосредственных производителей явилась так называемая «очистка имений». Будучи кульминационным пунктом рассмотренных выше насильственных методов этой экспроприации, она представляла собой «очистку» самих имений от сельскохозяйственных работников, которые лишались жилья на обрабатываемой ими земле[1052].

На основе вышеизложенного К. Маркс сделал обобщающий вывод, согласно которому «разграбление церковных имуществ, мошенническое отчуждение государственных земель, расхищение общинной собственности, осуществляемое по-узурпаторски и с беспощадным терроризмом, превращение феодальной собственности и собственности кланов в современную частную собственность – таковы разнообразные идиллические методы первоначального накопления. Таким путем удалось завоевать поле для капиталистического земледелия, отдать землю во власть капитала и создать для городской промышленности необходимый приток поставленного вне закона пролетариата»[1053].

§ 3. Кровавое законодательство с конца XV века против экспроприированных. Законы с целью понижения заработной платы

Необходимость этого кровавого законодательства, направленного против формировавшегося пролетариата, была обусловлена слабостью экономической власти капитала в период становления буржуазного способа производства, что требовало государственного вмешательства, ориентированного на жесткое регулирование трудовых отношений.

В самом деле, с одной стороны, люди, изгнанные из своих жилищ вследствие роспуска феодальных дружин и изъятия земли посредством непрерывно повторяющейся, насильственной экспроприации, составляли поставленный вне закона пролетариат. Однако последний поглощался нарождавшейся мануфактурой далеко не с такой быстротой и не в таком количестве, сообразно которым он появился на свет.

С другой стороны, эти люди, внезапно вырванные из обычного образа жизни, не могли столь же внезапно приспособиться к новым условиям своего существования. Более того, «они массами превращались в нищих, разбойников, бродяг – частью из склонности, в большинстве же случаев под давлением обстоятельств. Поэтому в конце XV и в течение XVI века во всех странах Западной Европы издаются кровавые законы против бродяжничества.

Отцы теперешнего рабочего класса были прежде всего подвергнуты наказанию за то, что их превратили в бродяг и пауперов. Законодательство рассматривало их как «добровольных» преступников, исходя из того предположения, что при желании они могли бы продолжать трудиться при старых, уже не существующих условиях»[1054].

Например, согласно акту английского короля Генриха VIII (1530) старые и нетрудоспособные нищие получали разрешение собирать милостыню. Напротив, для работоспособных бродяг предусматривались порка и тюремное заключение. Их следовало привязывать к тачке и бичевать, пока кровь не заструится по телу. При рецидиве бродяжничества порка повторялась и отрезалась половина уха. Если бродяга попадался в третий раз, его подвергали смертной казни как тяжкого преступника и врага общества[1055].

Пожалуй, наиболее «кровавым» оказался закон, который был издан Эдуардом VI (1547) в первый год своего царствования. В соответствии с этим законом «всякий уклоняющийся от работы отдается в рабство тому лицу, которое донесет на него как на праздношатающегося. Хозяин должен предоставлять своему рабу хлеб и воду, похлебку и такие мясные отбросы, какие ему заблагорассудится. Он имеет право посредством порки и заковывания в кандалы принуждать его ко всякой работе, как бы отвратительна она ни была. Если раб самовольно отлучается на 2 недели, то он осуждается на пожизненное рабство и на его лоб или на щеку кладут клеймо «S»; если он убегает в третий раз, его казнят как государственного преступника. Хозяин может его продать, завещать по наследству, отдать внаймы как раба, как всякое движимое имущество или скот. Если рабы замыслят что-либо против своих господ, то они также подлежат смертной казни. Мировые судьи обязаны разыскивать беглых рабов по заявлению господ, Если окажется, что беглый бродяга три дня шатался без дела, то его отправляют на родину, выжигают раскаленным железом на его груди клеймо «V» и, заковав в кандалы, употребляют для дорожных и других работ. Бродяга, неправильно указавший место своего рождения, в наказание за это обращается в пожизненного раба соответствующего селения, его жителей или корпорации и получает клеймо «S». Всякий имеет право отнять у бродяги его детей и держать их пре себе в качестве учеников-юношей до 24 лет, девушек до 20 лет. Если они убегают, то до наступления указанного возраста обращаются в рабов своих хозяев-воспитателей, которые могут заковывать их в кандалы, пороть и т. п. Хозяин может надеть железное кольцо на шею, ноги или руки своего раба, чтобы легче отличить его от других и затруднить ему возможность скрыться. В последней части этого закона предусматриваются случаи, когда бедные должны работать на тот округ или тех лиц, которые берутся их кормить, поить и обеспечивать работой. Такого рода рабы – рабы приходов – сохранились в Англии вплоть до XIX века под именем roundsmen (приходчики)»[1056].

Опираясь на эти кровавые законы, нарождавшаяся буржуазия стремилась превратить нищих и бродяг в послушных рабочих, приучить их к строгой дисциплине наемного труда поркой, клеймами, пытками и другими насильственными методами.

Естественно, ключевую роль здесь играла государственная власть, которая использовалась для того, чтобы жестко регулировать всю совокупность трудовых отношений, в том числе и уровень заработной платы. Он определялся законом. В соответствии с ним устанавливался не минимум заработной платы, а ее максимум. Выше последнего запрещалось платить под страхом тюремного наказания. Такое регулирование должно было обеспечить полную зависимость наемного труда от капитала. Это существенный момент так называемого первоначального накопления.

Ведь «рабочий класс, возникший во второй половине XIV столетия, составлял тогда и в следующем столетии лишь очень ничтожную часть населения; его положение находило себе сильную опору в самостоятельном крестьянском хозяйстве в деревне и цеховой организации в городах. Как в деревне, так и в городе хозяева и рабочие стояли социально близко друг к другу. Подчинение труда капиталу было лишь формальным, т. е. самый способ производства еще не обладал специфически капиталистическим характером. Переменный элемент капитала (затраты последнего на рабочую силу. – Н.С.) сильно преобладал над постоянным его элементом (затраты капитала на средства производства. – Н.С.). Вследствие этого спрос на наемный труд быстро возрастал с накоплением капитала, а предложение наемного труда лишь медленно следовало за спросом. Значительная часть национального продукта, превратившаяся позднее в фонд накопления капитала,