Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И хотя между финансовыми кризисами и маргинальностью не существует прямой связи, в стране в середине 1980-х гг. стали накапливаться проявления социального неблагополучия. Венгрия заняла первое место в мире по числу самоубийств на душу населения и второе место – по потреблению алкоголя. Система не располагала к проявлениям открытой социальной вражды или напряженности, однако они пронизывали повседневную жизнь венгерского общества. Извечное противостояние неевреев евреям сохранялось и в эту эпоху, но при всем при том оно все же ограничивалось интеллигентскими кругами столицы, тогда как презрительное отношение к членам партии, которых обычно считали карьеристами, проявлялось повсеместно среди беспартийных граждан. Широкое распространение получили также антицыганские настроения. В этот период цыганская диаспора переживала демографический взрыв, что еще сильнее подчеркивало их нежелание или неспособность полностью интегрироваться в нормальное венгерское общество. При этом их было слишком много в тех социальных группах, которые вызывали у граждан чувства опасности, презрения или зависти: среди попрошаек, преступников и новых бизнесменов. Во второй половине 1980‑х гг. многие из тех двух третей населения, что подрабатывали на дополнительных работах, вскоре начали ощущать, что овчинка не стоит выделки, что получаемые ими блага даются им ценой слишком больших усилий и жертв. Тот факт, что самоэксплуатация, несмотря на ее усиление, едва ли достаточна для поддержания уже достигнутого уровня жизни, не говоря уже о его подъеме, постепенно подрывал доверие граждан к режиму Кадара: требуя от них самоограничения, им обещали большее. Они уже не испытывали чувства удовлетворенности своей жизнью, а напротив, сильно раздражались, когда им напоминали, что они еще относительно хорошо живут, если сравнить их уровень жизни с существованием людей в других странах Восточного блока, где режимы более репрессивны, а население прозябает в нищете, где нечего читать, слушать или смотреть и откуда никуда нельзя выехать. В 1960-х гг. в миниатюре одного из советских артистов эстрады,[41] очень популярного в Венгрии, содержалась фраза, кото- /598/ рая стала здесь крылатой: «Нет, кое-что, конечно, есть, но не то…» Этакий кисло-сладкий образчик самоиронии, четко выражавший легкое чувство malaise,[42] которое всякий гражданин эпохи Кадара испытывал при мысли о том, что он, в конце концов, должен быть счастлив, получив это «кое-что». Ко второй половине 1980-х гг. сладость обещаний растаяла, а во рту остались лишь кислота и горечь, и люди, не вполне осознавая, что же это такое, захотели иметь «то, что надо».
Недовольство широкой общественности стало явно ощущаться в атмосфере 1980-х гг., но оно не приводило к взрывному эффекту в Венгрии. Действительно, обстановка несколько накалилась благодаря показному оптимизму официальных заявлений во время партийных конференций или же на XIII съезде ВРСП в марте 1985 г., а два года спустя по причине чистосердечных признаний того, что реформы не принесли никаких улучшений. И все же это не вылилось в активное сопротивление или в массовое неповиновение властям, как это фактически произошло во всех остальных странах Восточной Европы в 1989–90 гг. (а в Польше несколько ранее). Недовольство вряд ли привело бы к переменам в 1989 г., и картина падения Кадара за год до этого была бы совершенно иной, не совпади экономический кризис в стране по времени с целым рядом привходящих обстоятельств. Прежде всего, очень сильно изменилась вся международная ситуация, и это вкупе с финансовым кризисом вызвало в стране развитие как морального, так и собственно политического кризиса, привело к борьбе за власть внутри партийной элиты. В противном случае небольшие и относительно изолированные группы внутрипартийной оппозиции никогда не смогли бы обрести статус альтернативной политической силы, желающей и способной заместить своего предшественника путем «переговорной революции».
После ослабления напряженности в 1970-х гг. советско-американское соперничество вновь вошло в фазу идеологической войны и гонки вооружений, бремя которой для Советского Союза было уже слишком велико. Нашелся и лидер, который оказался способен это признать и действовать соответствующим образом, однако он не понял (как, впрочем, и никто в то время), что избранный им путь ведет к развалу советской империи. Значительные денежные средства уже были потрачены администрацией Картера на поддержание организаций и движений, выступавших за права человека, с целью ослабить социалистический лагерь, на финансирование и консультирование его внутренних крити- /599/ ков; однако именно программа «звездных войн», запущенная в 1985 г. при Рональде Рейгане, оказалась тем вызовом, ответить на который адекватной мерой советская экономика уже не могла. Михаил Горбачев, избранный генеральным секретарем КПСС в том же году, не только рассчитывал «оживить» империю путем глубоких экономических и политических реформ, но и хотел избежать конфронтации. Чтобы не отвлекать силы и средства от решения назревших внутренних проблем империи, к концу 1988 г. он явным образом отказался от «доктрины Брежнева», в соответствии с которой СССР в случае возникновения критической ситуации в странах социалистического лагеря должен был применять вооруженные силы. Иными словами, М. Горбачев дал понять, что венгерские события 1956 г. и чехословацкие 1968 г. (сюда можно было бы отнести польские события 1981 г., во время которых вторжение удалось предотвратить только благодаря объявлению чрезвычайного положения) не повторятся.
Кадара, некогда первым в советском блоке вступившего на реформаторский путь, очень волновали устремления Горбачева, поскольку они снимали все ограничения по углублению реформ, тогда как сам Кадар не желал идти далее того, что уже было позволено до 1985 г. Осознав это, сторонники реформ среди рядовых членов партии, связывавшие свои надежды с «феноменом Горбачева», стали поговаривать о том, что высказывания советского партийного лидера подвергаются цензуре в Венгрии, как и в наиболее догматических из стран социализма. На этой последней стадии в 1983 г. был утвержден принцип альтернативности всеобщих выборов, давший шанс «независимым», т. е. беспартийным, кандидатам получать регистрацию. В результате в 1985 г. 10 % депутатских мест в Государственном собрании было отдано независимым кандидатам. Любой последующий шаг вперед, например, либерализация общественно-политической сферы, с неизбежностью должен был привести к отказу от тех табу, на которых, собственно, и держался авторитет самого Кадара. Именно по этой причине он, поддерживаемый безликим хором поддакивавших ему ровесников в руководстве партии, столь упрямо отрицал самоочевидный факт того, что Венгрия находится в состоянии глубокого кризиса. Когда в июле 1987 г. фальшь официальной оценки положения в Венгрии вскрылась во всей ее отвратительной наготе, Кадар решил снять Дьёрдя Лазара, длительное время пребывавшего на посту премьера, и заменить его кандидатурой из относительно молодых, энергичных деятелей второго партийного эшелона. Выбор пал на Кароя Гроса, наиболее характерного представителя нового, технократичес- /600/ кого типа руководителей, который считал необходимым реформировать экономику настолько, насколько нужно, не меняя политическую систему.
Политика перехода к рыночной экономике основывалась на признании различных форм собственности (государственной, кооперативной и частной), на отказе от практики субсидированных цен, на возврате (40 лет спустя) к двухуровневой финансово-банковской системе, на введении новой системы налогообложения, включая прогрессивный подоходный налог. Грос продолжил политику «открытых дверей» в отношениях с Западом, сняв все ограничения на зарубежные поездки и сумев при этом завоевать доверие Горбачева. К этому времени советский лидер уже не имел ничего против отставки Кадара, который был стар, болен, морально и физически изнурен. Его время прошло; все было готово к борьбе за его наследие.
Помимо Гроса, в числе основных претендентов были Ньерш, «отец» экономической реформы 1968 г., и Имре Пожгаи, чья преданность реформам, в отличие от позиции премьер-министра, не останавливалась даже перед дальнейшей демократизацией. Его поддерживали не только члены многочисленного крыла реформаторов внутри партии и группа ученых-обществоведов, подготовившая частично под его покровительством сценарий перехода страны к плюрализму в 1986 г. («Решительный поворот и реформа»), но и часть оппозиции, ведомая «народнической» интеллигенцией. Против него было начато партийное расследование, в ходе которого весной 1988 г. из партии была исключена четверка влиятельных сторонников реформ. Этими мерами Кадар и «старая гвардия» пытались ослабить партийную оппозицию. Однако они не достигли своей цели и лишь усилили недовольство. 22 мая 1988 г. политическая карьера Кадара завершилась: на партийной конференции он был избран на недавно учрежденный, чисто «декоративный» пост председателя партии. Генеральным секретарем партии стал Грос. Одновременно почти полностью был заменен состав политбюро.
- Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома - Андрей Подволоцкий - История
- Сталин - Ласло Белади - История
- Идеология национал-большевизма - Михаил Самуилович Агурский - История / Политика
- Антиохийский и Иерусалимский патриархаты в политике Российской империи. 1830-е – начало XX века - Михаил Ильич Якушев - История / Политика / Религиоведение / Прочая религиозная литература
- Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага - Андрей Иванов - История
- Норманны. От завоеваний к достижениям. 10501–100 гг. - Дэвид Дуглас - История
- Новая история стран Европы и Северной Америки (1815-1918) - Ромуальд Чикалов - История
- Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века - Шокарева Алина Сергеевна - История
- Отпадение Малороссии от Польши. Том 1 - Пантелеймон Кулиш - История
- Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея - Михаил Богословский - История