Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

операции.

— Что? — изображение Нармана моргнуло на Сирэйбора, и его тон был слегка оскорбленным. — Какой недостаток?

— О, да ладно тебе, Нарман! — Сирэйбор ответил, даже не шевеля губами. Он отхлебнул еще вишневого. — Признаю, что плюсов больше, чем минусов, но как, по-твоему, отреагируют люди в Сиддармарке, которые уже не в восторге от Чариса, когда узнают, что внуки графа Тирска будут получать образование в Чарисе?

— Мы мало что можем сделать с тем, кто достаточно настроен против Долара, чтобы беспокоиться об этом, Кинт, — отметил Доминик Стейнейр из Теллесберга.

— Вероятно, нет, — признал Сирэйбор. — Однако это не значит, что этого не произойдет. Особенно с мозговым штурмом Ранилда.

— Какой из его мозговых штурмов? — спросила Шарлиэн.

— Любой из них! — сказал Сирэйбор. — Идея отправить Ранилду в Чарис вместе с Макзуэйлами и Уитминами тоже заставит многих задрать носы дома, в Доларе. Некоторые из них будут возмущены намеком на то, что доларские школы недостаточно хороши, а некоторые из них увидят в этом еще один признак того, что у нас и так слишком много влияния в Горэте, но я не слишком беспокоюсь об этом. Что меня беспокоит, так это толпа противников Чариса в Сиддармарке, потому что многие из этой группы увидят в этом еще один пример того, как мы позволяем Ранилду «подлизываться к нам» за счет республики. Ты же знаешь, что никто из них ни на минуту не поверит, что это была ее идея, а не его, не так ли, Шарли?

— Вероятно, нет, — вздохнула Шарлиэн, вспомнив блеск в глазах Ранилды, когда она узнала, где внуки Тирска будут заканчивать свое образование.

Было очевидно, что Ранилде понравилось ее посещение Теллесберга даже больше, чем кто-либо из них подозревал в то время, и, похоже, это было больше связано с ее реакцией, чем с любым логическим сравнением достоинств соответствующих школ. Тем не менее, Стифини Макзуэйл, Хейлин Уитмин и их мужья были правы. Чарисийские школы — не только те, что связаны с королевским колледжем, но и те, что находятся в ведении Церкви Чариса, — были лучшими в мире… и неуклонно становились лучше. Они были не единственными родителями, которые хотели воспользоваться этой возможностью для своих детей, хотя в их случае помогло то, что они незаметно перешли в Церковь Чариса, пока скрывались у сестер святого Коди. Ранилда так же явно хотела получить такую же возможность, хотя Шарлиэн подозревала, что, по крайней мере, отчасти это было связано с тем, как сильно они с Эйланой нравились друг другу.

Королева-мать Мэтилда более чем немного сомневалась в этой идее. В отличие от дочерей Тирска и их семей, она оставалась твердо привязанной к Церкви Ожидания Господнего, и ей было неловко при мысли о том, чтобы подвергнуть своего младшего ребенка очарованию Церкви Чариса. Она ясно дала это понять, хотя и была очень тактична, и Шарлиэн задалась вопросом, была ли она удивлена, когда ее сын отменил ее решение. Со своей стороны, Шарлиэн не могла решить, насколько решение Ранилда было продиктовано его очевидной глубокой любовью к своей младшей сестре, а насколько — холодным расчетом на то, что исполнение ее желания вплетет еще одну нить в растущую сеть общих интересов, связывающих Чарис и Долар. Лично Шарлиэн была вполне довольна обеими возможностями, но было бы интересно узнать, как именно это воспринял Ранилд.

— Конечно, некоторые из них будут думать именно так, — сказала она наконец. — И причина этого в том, что, хотя я бы не стал использовать фразу «подлизываться», это явно часть его мышления. Он умный молодой человек; у него были хорошие учителя, которые научили его смотреть вперед, а не назад, когда речь идет о наилучших интересах его королевства; и он прекрасно знает, как хорошо поладили Ранилда и Эйлана. Конечно, он признает преимущества отправки нам своей сестры… и в то же время «поощрения» этой дружбы с Эйланой.

— Не вижу в этом недостатка, — вставил Нарман. — Не похоже, что Эйлана позволит дружбе с Ранилдой влиять на любые решения, которые она примет в тот далекий день, когда унаследует корону. Я имею в виду, если бы вы с Кэйлебом были дряхлыми старыми развалинами, которые, вероятно, в ближайшее время присоединятся ко мне здесь, в пещере, об этом стоило бы побеспокоиться. Но сейчас? Пфффф! В то же время, однако, иметь ее в нашем углу, склонять ухо Ранилда в нашу пользу, если нам это понадобится, вряд ли будет плохо, не так ли?

— Вероятно, нет, ваше высочество, — вставил гораздо более молодой голос. — И я знаю, что Эйлана была бы рада видеть ее в Теллесберге. Конечно, она может быть не единственным человеком, которого Эйлана была бы рада видеть в Теллесберге.

— Прошу прощения? — Шарлиэн взглянула на Кэйлеба, затем на изображение светловолосого сероглазого человека, спроецированное на ее контактные линзы. — Это прозвучало достаточно… загадочно, Стифини!

— О, вероятно, вам не о чем беспокоиться, ваше величество, — сказала ей Стифини Этроуз. — Просто она кое-что сказала мне перед тем, как отправиться спать.

— Например, что? — Шарлиэн снова посмотрела на Кэйлеба. — Она ничего мне не сказала, когда поцеловала меня на ночь.

— Ну, как я уже сказала, это, вероятно, не очень важно, — сказал Стифини, слегка улыбаясь. — Тем не менее, она упомянула, что, по ее мнению, Ливис Уитмин был «действительно милый». На самом деле, теперь, когда я вспоминаю об этом, я верю, что то, что она на самом деле сказала, было «очень, очень милый».

— О, Господи! — Шарлиэн наклонилась вперед, прикрыв глаза одной рукой и покачав головой, когда Кэйлеб рассмеялся.

— Не волнуйся, Шарлиэн, — сказала Ниниэн Этроуз через свои имплантаты. Она сидела перед зеркалом в своей спальне, расчесывала свои длинные блестящие волосы и улыбалась. — Ей тринадцать. К тому времени, когда