Опыт моей жизни. Книга 1. Эмиграция - И.Д.

К моему удивлению, грозная мамаша не прибила меня тут же, на месте, даже очень бережно взяла меня под руку, вывела из кабинета.

– Когда это было? – спросила она тихо, как бы уже примирившись со случившимся.

Я снова закрыла лицо руками, в новом приливе стыда и слез.

– Ничего не было, я тебе говорю. Правда! – всхлипывая и глотая слезы пробормотала я.

– Ну, хорошо, хорошо… ну, то, что было.

– Один раз! – жалобно заныла я. – Один раз! Разве я знала, что за один раз можно стать беременной. Тем более, что ничего не было.

– Д-а-а… тут действительно случай, ничего себе. Как же ты не знала! Конечно, за один раз можно стать беременной.

– А откуда же мне знать? Все, что ты мне каждый день твердила: «Смотри!!! Веди себя достойно! Веди себя прилично!» Ты не понимаешь, что это тебе не советская деревня, здесь стыдно быть такой маменькиной дочкой, отсталой. Он из Москвы!

– Хорошенькая логика – это кто ж тебя этому научил?

– Он сам! Ваш любимый Леня! Я не хотела, я не собиралась раздеваться, а он мне говорит: «Сра-а-зу-у ви-и-дно, что ты из де-ре-вни-и-и-и», – заревела я опять, громко всхлипывая.

– Дура! – фыркнула мама.

– Тебе-то дура, а я действительно как дура перед ним выглядела.

– Да, и разделась, чтоб не выглядеть дурой.

– Но ведь только разделась, мы ведь ничего не делали.

– Ладно! Поехали домой. Надо думать теперь, как нам быть… Дома никому не скажем ничего. Просто сообщим, что ты согласилась наконец выйти за Леню замуж. Вот радости будет! Бедному деду суждено все-таки было увидеть твою свадьбу.

А через десять минут я уже ехала с мамой в автобусе, с заплаканным распухшим лицом и все вокруг – до последних камешков на улицах – улыбалось мне улыбкой младенца, которого я уже чувствовала в себе. Повсюду – около деревьев, на аллейках, у залитых солнышком домиков – виделся мне малыш, который радостно, доверчиво протягивал ко мне ручонки.

Словно все люди, все предметы говорили мне: «Ну, отчего ты так опечалена? С тобой же случилось счастье! Что в этом такого страшного, ужасного? Что?»

И солнце всходило по пути движения нашего автобуса, и повсюду чудились мне детский смех, молочный запах его головки, звуки погремушки… Новая жизнь, новый человечек, такой беспомощный, зависящий от меня. А что, если именно в этом и заключался тот высший смысл моей жизни, который я так искала?! Мне хотелось плакать теперь уже от радости. Был май. Пышно цвели деревья, залитые солнцем, белыми цветами и новым смыслом.

Все это на самом деле происходило?

Или это все было очень убедительной театральной постановкой, со мной, спящей как лунатик и, играющей главную роль во сне?

* * *

Поздно вечером, мама подошла к моей кровати и сделала мне знак, чтоб я вышла на кухню. Здесь же, рядом спали папа и Танька.

– Ты спала? – спросила она шепотом.

– Нет, не спала, – так же шепотом ответила я.

– Я ждала, пока дед уснет. У него боли, дала ему обезболивающее. Бедняга так обрадовался, что вы с Леней скоро поженитесь.

Мама молча посидела с минуту, потом взглянула на меня как-то виновато-испытующе.

– Послушай, сказала она, – а может быть… может быть, все-таки не надо все это?

Я удивленно посмотрела на нее.

– Разве теперь уже можно что-то изменить? – спросила я.

– Можно. У меня есть травы, я их с собой привезла, эти травы всегда меня спасали от абортов. Авось и тебя спасут. Девчонка ты еще. Мы тут тебя накрутили, навертели насчет Лени. А, может быть, он тебе вовсе и не нужен. Обдумай ты, как следует, сама. Будь взрослой девочкой.

– А ребенок? Ведь уже больше месяца! Это же человек!

– Какой он там человек, там пока еще только маленький силуэтик.

– Ну, он же уже живой!

– Ну, конечно, он не мертвый… боже упаси!.. Ах, я и сама не знаю… А, может, все ж выпьешь?

– Как же я могу выпить? Ведь он живой там… Убить живого маленького человечка?!

– Ах, глупенькая моя, ну какой же это человечек? Ты знаешь, сколько абортов за жизнь делает каждая женщина? Там уж действительно живой плод, а тут? Что тут еще есть?

– Это бесчеловечные женщины. Я не буду делать абортов никогда в жизни.

– Что же ты будешь делать? Рожать каждый год?

– Нет.

– А как?

– Не знаю. Это первый раз я случайно забеременела, по неопытности. Больше это не повторится.

– Ладно, – засмеялась мама, – смотри же, гуманная моя, это твоя жизнь, я тебя предупредила. Потом чтобы не упрекала меня.

– Я не понимаю, не ты ли сама меня каждый день на Леню накручивала? Что ни день, то лекция на тему: семья и брак! Леня такой хороший, Леня такой прекрасный! Вот, выхожу теперь, за прекрасного. Теперь, говорит, обдумай, не выходи – как понять тебя?

Она опустила голову.

– Не знаю, не знаю. Ничего не знаю. Леня на самом деле хороший человек. Но жить-то с ним тебе, а не нам. А вдруг ты с ним несчастна будешь? Что мне потом тебе сказать?

– При чем тут ты? Я сама зашла с ним в ситуацию, сама решила выйти за него замуж. И потом, мне кажется, я люблю его…

– Кажется???

Я молчала, напряженно думая, последний раз пытаясь понять, люблю я Леню или нет. Так ничего и не поняла.

– А как это будет, если я выпью? – спросила я.

– Ромашку, мяту и валериану, по столовой ложке, завариваешь на стакан кипятка и пьешь в горячем виде по полстакана два раза в день, может, неделю, а может, две, это у кого как. Пойдут месячные, и все выйдет.

– Как?! И я прямо увижу мертвый силуэтик?! – в ужасе спросила я.

– Не-е-ет, ничего там ты не заметишь, он же малюсенький!

– Не могу я такое сделать, – сказала я. – Пусть будет, что будет. Лучше я рожу его и подарю тебе или сдам в приют, чем убивать. Может, я и так, без ребенка, вышла бы за Леню замуж. Просто выйду на пару лет раньше.

– Боже мой, неужели я буду бабушкой! – мама стала утирать слезы, потом поцеловала меня в лоб. – Ну, решено, так решено! Теперь ты должна беречь себя. Теперь, вас уже двое. И благословит тебя бог!

Мы легли спать. Но через некоторое время я снова вышла на кухню и долго сидела, пытаясь осознать так странно, так нереально прозвучавшие слова: «Теперь вас уже двое». Неужели я буду мамой?! Этого не может быть!

* * *

Свадьба – кульминационный момент жизни любой девчонки. Каждая девочка с детства мечтает о дне своей свадьбы, о белом платье, о фате и цветах, о том, какой она будет красивой, о том, кто будет «лучшей подругой» или «свидетелем» на ее свадьбе…

Все мои подруги, и лучшие, и даже самые десятистепенные – остались там. Самая близкая нам семья – семья тети Вали (сестры папы) – осталась там. Там остались Маша и Илюша (дети тети Вали), без которых не проходил ни один праздник в нашей жизни, ни один день рождения. Какая это свадьба, если на ней не будет Маши и Илюши?

А Эмка?.. Сколько раз мы мечтали с Эмкой о том, как будем вести себя на наших свадьбах, какие платья наденем, какие тосты будем произносить, какие танцы танцевать. Разве мы могли предположить, что моя свадьба пройдет без нее, а ее – без меня. Ведь не было ни дня, чтобы мы друг друга не видели! Мы встречались – и начинали мечтать. Не будет и других девчонок: Зухры, Тани, Раи. Не будет вообще ни одного близкого человека. Лучше вообще не справлять такую свадьбу.

Однако предки с этим были совершенно несогласны.

– Свадьба будет и будет такая, какую ты на всю жизнь запомнишь! – пообещала мне мама. – Ведь свадьба бывает один раз в жизни.

Всякий раз, когда мы, покупая наряды к свадьбе, заказывая зал, музыку, цветы, даже в парикмахерской, где мне делали прическу к подвенечному наряду, встречали кого-либо, кто приехал из Союза, мама объявляла, что у нас огромная радость: ее старшая дочь выходит замуж, – и тут же приглашала этих людей на свадьбу.

Она пригласила также всех жильцов нашего дома. Дядя Денис привел каких-то наших земляков-осетин. Тетя Хиба привела каких-то своих родственников, которые, оказалось, были и нашими родственниками. Я их никогда в жизни не видела. Это были семьи, которые первыми уехали из Нальчика.

Таким образом, когда я в белом платье и фате вышла из белого лимузина, меня – невесту – приветствовали громкими аплодисментами двести человек! Большинство из них я видела впервые. Я была ошарашена. Я была пришиблена в этот день больше, чем когда-либо в жизни. Кого угодно пришибет, когда его поздравляют, ему улыбаются, его приветствуют, разрывают на части двести человек, среди которых нет ни одного родного лица (если не считать наших, конечно).

Почему-то меня не покидало смутное ощущение, что это не моя свадьба, это просто не может быть моей настоящей свадьбой. Это что-то вроде костюмированной репетиции для съемок фильма, где я в главной роли.

А может быть, я сейчас проснусь и окажется, что моя настоящая свадьба все-таки еще впереди?

Единственное ощущение тепла, которое я испытала в этот важнейший день, было ощущение моих горячих слез и ощущение физического тепла от бумаги телеграммы, на которой несколько скупых плоских слов: