Чужой праздник (СИ) - Ломтева Анна

— Ты какого чёрта тут делаешь?

— Т-тебя… жду, — ответила Светка, чувствуя себя героиней какой-то тупой комедии.

— Ах ты гнида, — сказала Настя, спокойно, делая ещё шаг к ней, — Я из тебя сейчас…

— Погоди! — крикнула Светка чуть ли не на всю улицу, — Погоди, я поговорить! Серьёзно!

— Поговорить, — Настя подошла вплотную, — О чём поговорить, говно ты на палочке? Поиграться со мной захотела? Поглумиться?

— Нет, погоди, — Светка, словно проваливаясь в бред, сделала шажок назад, — Я не глумиться! Настя, ну правда, есть разговор!

— Не выйдет, — сказала Настя, пиля её взглядом, — Я не отступлюсь. Я в курсе, что он с тобой опять встречался. Но это всё фигня. Я тебе клянусь, полезешь под руку — инвалидом сделаю.

— Да ты о чём вообще! — воскликнула Светка, поражённая до глубин души, — Я не про это! Да блядь, ты о чём-то, кроме мужика, можешь говорить вообще?!

Настя скривилась:

— С тобой? Ты пустое место, о чём с тобой говорить вообще? Просто руки убери от моего парня, и все разговоры!

— Про Это, — сказала Светка в отчаянии, — Ну про исчезание. Да блин. Про то, что в стихах. Ну!

— В стихах, — повторила Настя, — Ну ты и дура. Это вообще не мои стихи. Ты что, веришь в такую херню?

— Ты же пришла!

— Мало ли что, — Настя отвернулась и сделала шаг прочь.

— А чьи стихи? — спросила Светка, не рассчитывая на ответ.

— Не твоё дело, — Настя уходила, и Светка бросилась за ней.

— Ну пожалуйста! Настя! Я тебе клянусь, я к Сашке больше не подойду, делай с ним что хочешь, хоть жри его с маслом! — она словно с ума сошла. На этих бездарных стихах, на том, что в них было (или не было) свет клином сошёлся. Она была готова выменять имя автора на что угодно. Может даже на свою жизнь… или хоть полжизни.

Настя остановилась.

— Обещаешь?

— Обещаю, — Светка сложила руки с книжкой перед собой, — Ну честно. Господи, ты не понимаешь… это очень важно. Мне надо поговорить с автором, просто очень надо!

Настя снова скривила лицо, как от гадости, и сказала, явно наслаждаясь:

— Это моего брата стихи. Только ты с ним поговорить не можешь. Он без вести пропал пять лет назад.

Светка обняла несчастный томик Мопассана, опустила голову. Твёрдый край переплёта вдавился в губу. Всё вставало с ног на голову и приобретало новый смысл.

— Так ты… — она хотела сказать — так ты думала, что придёт твой брат? — но Настя уже уходила, терялась за спинами пешеходов, заполонивших улицу.

Подбежала Горгона, схватила Светку за локоть:

— Ну, что? Ты как? Что-то узнала?

— Ага, — Светка снова опустила голову и уперлась в книгу на этот раз подбородком.

— Кто-то кроме меня пропадал и пропал совсем.

Глава 9.

— Честно говоря, я не знаю, как ищут людей, — призналась Горгона.

— А… Ты у родителей можешь спросить? — Светка понимала, что надеяться не на что. Но…

— Теоретически, — Горогона вздохнула. — На самом деле, это крайний вариант. Потому что папа спросит — кого ты хочешь найти и зачем, и что я, врать ему буду? Нет же.

Светка в стотысячный раз поразилась отношениям в этой семье. Она бы, конечно, соврала, потому что сказать правду её матери — это подарить ей хорошее сапожное шило, которое она воткнёт тебе в печень при первом же удобном случае. При этом будучи уверенной, что делает это для твоего же блага.

— Блин. Сраная Настя, — Светка уронила голову на руки и забубнила в упавшие на глаза волосы: — Коза тупая, она меня ещё в универе терпеть не могла, ни за что ни про что возненавидела с первого взгляда. Кто бы мог подумать, что она к Сашке лыжи мажет.

— Это твой бывший? — спросила Горгона, и Светка снова почувствовала, как наливаются горячим уши, щёки, шея. Стыд, горечь, утрата. Она вздохнула и буркнула:

— Он.

Горгона помолчала. Светка слышала тихие лёгкие хлопки — её подруга в задумчивости шлёпала ладонью по покрывалу. Она, зайдя в комнату, сразу упала на кровать и позвала с собой Светку, но та села за стол. Ей ужасно хотелось плюхнуться на шелковистое голубое покрывало и прислониться к плечу подруги, но она не могла. «Поганый я человечишко, — думала она теперь, упираясь лбом в запястье, — Как меня земля носит».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Свет, — позвала Горгона, скрипнул матрас. Светка подняла голову. Не Эльявин. Она повернулась, встретилась взглядами с Горгоной, которая уже сидела по-турецки, ухватившись обеими руками за скрещенные лодыжки.

— Похуй на неё, а? — Горгона смотрела настойчиво, исподлобья, чуть сведя брови и сжав губы, вся напряженная и красивая как героиня манги.

— В смысле «по…»…

— Да в прямом смысле. Во-первых, если у тебя с этим перцем чего было или будет, то это только твоё дело, а не её или ещё кого-то. Во-вторых, кто сказал, что она такая первая и последняя? Ну или её брат. Зато теперь у нас есть зацепка! Другие точно должны быть.

Светка опустила взгляд в пол. Вот тут и надо было, во-первых, рассказать про встречу с Сашкой, во-вторых, послушаться Горгону и искать дальше.

Но она не сделала ни того, ни другого.

В общем, это могло бы и не иметь особого значения, потому что до сего момента у Светки в любом случае не было доступа в интернет иначе, чем через комп Горгоны. Но она знала, что у Сашки тоже есть комп… И теперь, после последней встречи, знала, что этот комп подключен к совершенно новому доступу в интернет. Она ни черта не поняла из технических объяснений (честнее сказать — пропустила мимо ушей), но услышала слово «безлимит».

Вот тут она и сделала ошибку. Истинная дочь своей матери, она увидела, как использовать человека в своих целях. Получить доступ к сети, отомстить Насте и сбежать из дурдомной семейки Дракона, от которой она довольно сильно устала. Перестать выживать на копейки. И, наконец, перестать спать в одиночестве.

Как и мать, в этот момент она думала только о своих целях — но не о последствиях.

Через пару недель она вернулась к Сашке. Горгоне она рассказала об этом постфактум, ещё через неделю. Извиняясь и объясняясь, призналась, что боялась её реакции и не знала, что делать. Горгона, конечно, обиделась здорово, но обманчиво быстро простила. Светка дала себе честное слово, что будет самой хорошей подругой, какой только возможно, но в глубине души понимала, что что-то сильно испортила.

Тем временем начиналось лето. Прошлые года лето было странным временем. Летом у Светки всегда было очень много времени и совсем не было денег. Она какими-то правдами и неправдами находила деньги для выездов на ролевки, осиливая две или три игры за сезон. Точнее было бы сказать, что осиливала Горгона: они ездили вместе, из её материалов шили прикиды, спали в её палатке, ели её запасы. Светка от души старалась компенсировать подруге затраты, по максимуму вкладываясь рукоделием и хозяйственными работами, но иллюзий особых не питала. Понимала, что, если бы не Горгона, она бы не выехала на добрых две трети игр.

Так и получилось в этом году. Они уже вовсю готовились к июньскому «Ледяному походу», внесли в список июльские «Сказки под холмом» и августовскую «Великую степь», но однажды утром, когда они спускались на набережную с полотенцами на плечах, Горгона сказала:

— Слушай, неприятно об этом сообщать, но ближайшая игра у меня, похоже, накрывается.

— А чего? — огорчилась Светка.

— Да мои собрались в отпуск как раз с пятнадцатого, — Горгона стянула полотенце с плеча и хлестнула склонившиеся к ступенькам одуванчики, — Мать зовёт с ними.

Светка вздохнула.

— Слушай, я понимаю, мы давно хотели съездить нолдорами, — быстро заговорила Горгона, — И заявки нам одобрили, но…

— Да ладно, ты чего, — Светка изобразила улыбку, — Я твоих предков вполне понимаю. Ты уже взрослая, год-два — ты того гляди замуж выйдешь, — она засмеялась, — Ну ладно, ладно! — Светка подняла руки, защищаясь от тяжелого как чугун взгляда, — Просто найдёшь офигенскую работу за стопиццот тыщ и съедешь от них. А они хотят ещё немножко побыть типа семьёй.