На волоске - Лиза Сивен

сразу после обеда.

Она не сказала этого напрямую, но она волнуется. Я пожимаю плечами.

— Контрольная по математике, подготовка к урокам, «Скайдаст». Обычный воскресный вечер дома.

Потом она убирает прядку у меня со лба. Ее взгляд задерживается на моих волосах. Я отворачиваюсь к монитору и вижу, как аватар Обливиона, высокий усатый сикх, уходит с мостика.

— Я тут, — напоминает Андреа.

Но я не хочу ни о чем говорить. Я просто сниму свой парик перед сном. Не люблю ничего объявлять и потом оправдываться. Слишком больно. Но Андреа и сама обо всем догадалась.

— Тебе лучше предупредить тетю Шарлотту, а не приберегать «сюрприз» на утро.

Я сжимаю зубы, оставляя это без ответа. К ужину я выхожу, нацепив маску вялого равнодушия. Мысленно я уже распрощался с париком. Но прежде чем закрыться в ванной, я убедился в том, что никого не встречу по дороге туда. Там я в точности следую видеоинструкции в интернете, чтобы отклеить нанокожу, не повредив ее.

Ура, Жан-Клод Дюссе, лысый из «Загорелых на лыжах», снова вернулся…

На следующее утро я подумываю улизнуть без завтрака, чтобы не пересекаться с родителями. Но решаю, что оттягивать неизбежное нет смысла. Как только я вхожу на кухню, мама бледнеет. Она быстро взяла себя в руки, но я успел увидеть разочарование на ее лице. Манон еще недостаточно проснулась, чтобы хоть что-нибудь заметить, но папа удивленно распахивает глаза и поворачивается к маме, чтобы услышать сухое:

— Ничего не говори, Стефан.

Наши взгляды пересекаются. Она старается улыбнуться, а я пожимаю плечами и ухожу, прихватив банан.

Глава 11

Вся неделя прошла как в тумане.

Я кажусь себе тенью самого себя, пока бесцельно брожу по школе. Я обтираю стены, смотрю издалека на своих врагов и не высовываюсь, чтобы не угодить в неприятности. Мне кажется, что от мистера Бернса из «Симпсонов» меня отличает только отсутствие пигментных пятен на лбу. И бейсболка в качестве прикрытия.

Джаспер щеголяет в той, что он у меня украл, — черной с золотым логотипом. Он бросает мне торжествующие улыбки; напрасно я надеюсь, что он споткнется и расквасит нос о первую попавшуюся стену, этого так и не происходит. Должно быть, он был святым в прошлой жизни, раз в этой ему позволено так самодовольно портить всем кровь, не опасаясь кармического наказания. Я же, наверное, был каким-нибудь жалким ублюдком, заслужившим подобную кару.

Я представляю, как я на месте Карло с обольстительной улыбочкой препираюсь с девчонками. Его шарм не валит с ног всех поголовно, — может, дело в одеколоне, которым он поливается каждое утро? — но он, по крайней мере, может попытаться подкатить к кому угодно. Сурая слушает его вполуха, проверяя сообщения. Она накручивает на палец одну из прядок, приходящих в движение при каждом повороте ее головы.

В такие моменты, когда со всех сторон звучат крики, смех и оскорбления, а я один скольжу между группками школьников, реальность в моих глазах застилает видение. Я вижу, как на ветру развеваются мои волосы, — может быть, зачесанные назад, как у Жан-Жозе, или падающие на лоб, как у Самира. В фантазиях я присоединяюсь к своим друзьям и делаю вид, что меня и правда интересует их разговор, но все мое внимание приковано к Сурае, и она замечает это. О, это моя мечта — быть замеченным ею. Но в реальности я натыкаюсь на взгляд Бена — тот спешит отвернуться, будто не видел меня. Надеюсь, за обедом он подавится фасолью. Я уже в который раз повторяю себе, что все это неважно, что он все равно не заслуживал моей дружбы. Но боль предательства еще жива, и меня душит злоба. Если так и будет продолжаться, я захлебнусь в своих сожалениях; я должен встряхнуться. Я заслуживаю лучшего.

Мама решает поговорить со мной в четверг вечером, воспользовавшись тем, что папа ушел забирать Манон с тренировки по бадминтону. На этой неделе она совсем расклеилась, потому что один из гномов, за которых она отвечает, заразил ее каким-то вирусом. Я вхожу на кухню в тот момент, когда она достает из морозилки замороженную лазанью.

— Не смотри на меня так, — говорит она, шмыгая распухшим носом. — У меня хватает сил только на то, чтобы включить духовку. Единственное, о чем я мечтаю, — это вернуться обратно в постель.

Родители всегда гордились тем, что с младенчества кормят нас только «свежими продуктами», хотя нам всегда хватало для счастья магазинных наггетсов. Они слишком много на себя взвалили.

— Я буду есть, что дадут, как обычно. Андреа на работе?

— Да, бедняжка. Ей завтра на учебу… Она будет как выжатый лимон.

— Это уж точно. Знаешь, я рад, что она живет с нами.

У меня еще не было возможности поговорить с ней об этом. Я горжусь тем, как повели себя мои родители, но я не знаю, известно ли им о гомосексуальности моей кузины и ее ссоре с семьей. Но и рассказывать им о том, что я узнал от нее во время нашей вылазки в центр, я не имею права. Мама шумно сморкается.

— Честно говоря, я не понимаю свою сестру. Она должна была поддержать своего ребенка несмотря ни на что. Признаться, я ужасно злюсь на нее.

— Неудивительно. Во всяком случае, Андреа у нас хорошо. Мне жаль, что поначалу я… немного холодно ее встретил. Я испугался трудностей совместного проживания и…

В конце концов, Андреа моется по вечерам после ужина, чтобы никому не мешать. Время от времени пылесосит, за что ее не устает хвалить отец, играет с Манон в приставку, когда я забиваюсь в свою нору, и совершенно не беспокоит меня. Даже наоборот. Стоит сказать ей об этом. Как бы она не подумала, что на этой неделе я ее избегаю.

— Я сам не свой в последнее время. Надеюсь, она не сердится на меня за это.

— Это не в ее стиле, Матт. Она тебя очень любит, ты же знаешь.

Я вспоминаю наш разговор о ее бывшей и то, как она была печальна, тоже. Я бы хотел поговорить об этом с мамой, но боюсь облажаться. Мне кажется, что Андреа сейчас нужно, чтобы кто-то был рядом, и я в этом деле не на высоте, хотя она сделала для меня все и даже больше в прошлые выходные.

Мама улыбается мне.

— Еще не поздно исправиться. У тебя голова сейчас другим занята. Я хотела сказать тебе… Жаль, что ты больше не носишь парик. Дай себе к нему привыкнуть.

— Если я надену его в