Двенадцать цезарей - Мэтью Деннисон

«Первым деянием нового принципата было убийство Агриппы Постума», — гласит знаменитая фраза Тацита, начавшего отсчет противозаконным действиям Тиберия.[76] Август скончался 19 августа 14 г. н. э. в Ноле, Агриппа Постум умер чуть позже. Тиберий отрицал причастность к смерти своего пасынка. Четвертого сентября в Риме, сопровождаемый преторианской гвардией, он созвал собрание сената, чтобы обсудить характер похоронных почестей «отцу». На этом этапе он не позволял дискутировать относительно правопреемственности власти. Как и Юлий, Август был обожествлен, поэтому Тиберий, сторонившийся всяческих титулов, стал сыном бога. Смерть Агриппы Постума сделала его единственным наследником в империи: такое быстрое разрешение вопроса не могло не породить слухов. После длительных споров, в которых Тиберий уверял, что не сможет справиться с таким труднейшим делом — «Только уму божественного Августа была под стать такая огромная задача», — сказал он, по свидетельству Тацита, — он все же принял из рук сената все официальные полномочия Августа. Поскольку покойный принцепс взял на себя труд наделить преемника той же самой властью, Тиберий мог рассматривать подготовительные мероприятия как обязательные процедурные тонкости. Такой подход согласуется с его очевидным желанием на протяжении первых лет правления привлекать сенат к решению имперских вопросов (по словам Светония, «не было такого дела, малого или большого, государственного или частного, о котором бы он не доложил сенату: о налогах и монополиях, о постройке и починке зданий, даже о наборе и роспуске воинов или о размещении легионов и вспомогательных войск»). Кроме того, он поддерживал необходимость независимости мнений и действий со стороны сената, а также предложил выдвигать только четырех соискателей на должность претора на время своего правления, а не двенадцать, как было раньше. Это было заявление (которое Август одобрил бы) о том, что власть принцепса существует благодаря избранным представителям государства. Со временем будущие императоры станут копировать сомнения Тиберия с большей долей лицемерия и менее убедительными оправданиями. Позже никто не повторит вопрос Квинта Гатерия: «Доколе же, цезарь, ты будешь терпеть то, что государство не имеет главы?» В конце концов открытое признание в том, что выбор принадлежал не сенату, а новому принцепсу, стало излишним и по прошествии времени неоднократно оказывалось совершенно ненужным под властью военных.

Но если новый император искренне уклонялся от навязываемого ему величия, то сопровождавшие его войска нуждались в другой конституционной эволюции Рима. Они были лояльны только ему, их понятие пользы для государства воплощала фигура принцепса. Судя по рассказу Тацита, несмотря на колебания и возражения в сенате, Тиберий уже разослал письма в римские легионы по всей империи. Этот шаг подтверждает тот факт, что в армии практически была установлена гегемония Юлиев-Клавдиев. Мотивом Тиберия Тацита был «страх, как бы Германик, опиравшийся на столькие легионы, на сильнейшие вспомогательные войска союзников и исключительную любовь народа, не предпочел располагать властью, чем дожидаться ее».[77] С самого начала автор интерпретирует верховную власть не как служение государству, а как личное обладание, достойное того, чтобы бороться за него. В то же время он укрепил в умах читателей мнение о ревности Тиберия к своему племяннику. Господство семейной политики в римской общественной жизни объясняет несогласие Тацита с заменой системы выборных магистратов на единую власть наследников Августа.

На короткое время мысли Тиберия занимали как Германик, так и армия. Легионеры в Паннонии взбунтовались, услышав о смерти Августа, курьеры с новостями о восстании прибыли в Рим до первой встречи Тиберия с сенаторами.[78] Такие же беспорядки вспыхнули в легионах на Рейне. Поскольку ими командовал Германик, именно ему, а не Тиберию, рейнские легионы заявили о своей преданности. Они также потребовали увеличения денежного содержания и улучшения условий жизни. Германик успокоил волнения пустыми обещаниями. В театральной манере он угрожал убить себя и публично отослал из лагеря свою жену Агриппину, младшую дочь Юлии и Агриппы (и следовательно, приемную дочь Тиберия), и двухлетнего сына Гая, которого солдаты звали «Калигула» и который был талисманом легиона, а впоследствии станет наименее воинствующим императором. Несмотря на измышления Тацита, выступление легионов было похоже на провозглашение лояльности к наследнику Тиберия. Что примечательно, эта интерлюдия подняла репутацию как мужа, так и жены. В Паннонии порядок восстановил Друз, жестокий, пристрастившийся к выпивке сын Тиберия. В этой первой заграничной экспедиции Друз не получил ни одной особой награды, поскольку ему помогали префект претория Элий Сеян и контингент преторианской гвардии.

Примерно в 1614 году фламандский живописец Питер Пауль Рубенс написал двойной портрет Германика и Агриппины. Художник приближался к расцвету своего творчества. Он уже завершил картину «Избиение младенцев», навеянную событиями в Евангелии от Матфея, и «Признание Филопемена», сюжет которой основан на «Жизнеописаниях» Плутарха. Мыслями Рубенс вернулся в Рим, где провел несколько лет в предыдущее десятилетие. Именно здесь он начал собирать свою коллекцию древних камей — драгоценных камней с гравировкой. Этот двойной портрет супругов, на котором они изображены в профиль — Агриппина на первом плане, Германик на втором, — выполнен в стиле подобных камей.

На этом на первый взгляд простом портрете супружеская пара представлена смелой и решительной, она лучится благородством и добропорядочностью. Жемчужный отсвет белой кожи Агриппины и манера письма Рубенса с ее почти физически воспринимаемым сиянием создают впечатление полупрозрачности, свойственной геммам. Мерцающая поверхность портрета и бледные световые эффекты наделяют супругов чуть ли не божественными качествами. Героизм видения Рубенса точно соответствует изображению Германика и его жены в сохранившихся письменных источниках, описывающих Тиберия с неблаговидной стороны. Как мы увидим, готовые развернуться события придадут супругам статус, достойный легенды. Их жизнь и смерть станут для противников Тиберия объединяющим фактором. Их популярность и долговечный магнетизм были таковы, что через двадцать лет четвертым цезарем Рима станет некий душевнобольной с манией убийства, совершенно непригодный для управления государством. Притязания на власть императора Гая Калигулы были основаны на репутации его знаменитых и харизматичных родителей.

Во враждебных Тиберию источниках доминируют его жестокость и тирания — парные качества, первое из которых состоит на службе у второго. То же самое касается тех мучеников, которых настойчиво упоминают античные авторы, приводя их в качестве материального доказательства порочности Тиберия. Из императорской семьи первым погиб Агриппа Постум, слабоумный и ленивый, затем герой Тацита, Германик, привлекательный, хотя и с длинными тонкими ногами, склонный к театральности, испытывающий слабость к парадной стороне служебного положения, человек, харизма которого, вероятно, превосходила одаренность. По настоянию Августа Тиберий усыновил своего племянника Германика, сделав его сыном. Германик в один момент стал братом ребенка Тиберия от первого брака с Випсанией, Друзом Младшим. Братьев еще больше объединил брак Друза на сестре Германика Ливилле. Германик бодро восходил по лестнице магистратуры, с легкостью занимая должности до наступления минимального возраста. Путь Друза был сложней — пример повторяющейся истории: Германик на месте Марцелла, Друз на месте Тиберия (каков отец, таков и сын…). Все произошло точно так же, как раньше. В 19 г. н. э., ко всеобщему ужасу, Германик неожиданно умер. Шли слухи о яде и колдовстве, вина возлагалась на самого Тиберия.

Император начал испытывать ревность к своему любящему рисоваться, явно лояльному племяннику. Ответом Германика на мятеж четырех рейнских легионов в 14 г. н. э. была серия военных кампаний в Германии. Победоносные, но повлекшие значительные потери со стороны римлян, ни одна из них не принесла существенных территориальных завоеваний. Тиберий, сам отслуживший девять сроков на военной службе в Германии, отозвал племянника в Рим. Возможно, он сомневался в долговременном успехе его политики, поскольку определенно был больше заинтересован в стабилизации положения на границе, чем в расширении территорий. Тиберий наградил Германика триумфом и совместным консульством на следующий год. Затем он отправил племянника в Сирию, главную из римских восточных провинций, присвоив ему титул великого империя, расширив таким образом власть, однажды дарованную Тиберию Августом.