Искусство любви - Галина Грушина

не попенять ли родственнице. Ничуть не смущаясь, Сульпиция величаво указала на Проперция:

– Теперь ты, о, Проперций, царь элегии. Прочти стихи, где есть строки «Жжёт она сердце, когда тиррийскую паллу наденет; жжёт она сердце, когда в белоснежных одеждах войдёт».

Сульпиция явно перепутала Проперциевы стихи с Тибулловыми, однако сделала это так величаво, что заподозрил ошибку, пожалуй, только сам поэт. Отрицательно качнув головой со вздохом, он попросил « Пусть читают другие». Нежданная дерзость нахлынула на Назона. Он встал, и взгляды собравшихся обратились к нему. Будто крылья выросли за спиной у юноши и легко вынесли его на середину пред ясные очи великого поэта. Настала тишина, и сделалось слышно, как потрескивает масло в светильниках. Мессала в недоумении рассматривал дерзкого юнца, однако Назон видел только грустное лицо Проперция.

– Если «Живи без любви» мне бог какой-нибудь скажет, – начал он звонким, слегка дрожавшим голосом, – «Нет!» – закричу: до того женщина – сладкое зло. – Снова румяный Амур целит стрелою мне в сердце. – Что же, стреляй! Я стою безоружен, божественный мальчик. – Только зачем тебе стрелы тупить о кожу да кости? – Жгучей любовью давно уже я истощён. – Ветрен ты, мальчик, своих ветреней крыльев, – Радость нам дать и отнять – для тебя лишь пустая забава. – Но я покорен, я раб твой навеки, – В сердце моём навсегда царство своё утверди. – Только б мне лгали уста обманщицы милой, – Пусть болтает со мной, для виду бранится, – То утоляет мой пыл, то отвергает мольбы. – Жизни иной не ищу, и знамён я твоих не покину.»

Женщины заулыбались: хорошенький поэт, откровенные признания пришлись им по душе. Едва он кончил декламировать, его наградили щедрыми хлопками. Проперций благосклонно кивнул:

– Есть у тебя что-нибудь ещё, юноша?

Окрылённый, раскрасневшийся Назон смело прочёл:

– Жарко было в тот день… Что я за тело ласкал… О, проходили бы так чаще полудни мои!.. – Рукоплескания и смех были поэту наградой. Успех был полный.« Шалопай», – с улыбкой покачал головой Мессала.

– Как твоё имя, юноша? – серьёзно спросил Проперций.

– Овидий Назон, – прижал тот руку к сердцу. – Родом из Сульмона.

– Я запомню твоё имя, – улыбнулся великий поэт.

– Его стихи действительно хороши? – наклонившись к знаменитости, шепнул Мессала.

– Они легки и свежи, как сама молодость…

Мессала кивал, внимательно слушая. Назон ничего не замечал. Сверкающие женские глаза, устремлённые на него, вспыхивали то там, то тут. Которая? А, не всё ли равно? Все они сейчас готовы принадлежать ему. Как тут не закружиться юной голове?

Возвращаясь с Макрами, он вполуха слушал наставления старшего.

– Неужто тебя устраивает скандальная слава автора эротических стишков? Не трать свой талант на пустяки, любезные женщинам и бестолковым щеголям. Берись-ка за что-нибудь большое и серьёзное.

– Вергилиева слава меня не прельщает, – беспечно встряхивал кудрями юноша. – Я певец своей беспутной жизни, и только.

Молодой Макр счёл долгом заступиться за приятеля:

– Батюшка, дай срок перебродить дорогому вину. Глядишь, и Назон создаст что-нибудь, достойное его дара.

– Но только не что-то, подобное «Энеиде»! – живо возразил Назон. – Пусть другие поют героев и битвы. Я буду петь жизнь и своё время, в которое имел счастье родиться.

« Зачем упрекаешь меня, что молодость трачу,

Что, сочиняя стишки, праздности я предаюсь?

Я ведь не то, что отцы, не хочу в свои юные годы

В войске служить, не ищу славных наград боевых.

Мне ли законов твердить многословье на неблагодарном

Форуме; стыд позабыв, речи свои продавать?

Эти не вечны дела, а я себе славы желаю

Непреходящей, чтоб мир песни мои повторял.

Чернь за презренным богатством стремит,

А мне, Аполлон златокудрый,

Полную чашу, молю, влаги кастальской налей»

Глава 8. Коринна

Терция грустила. В ближайшие дни не было никакой возможности повидаться с милым юношей, а муж надоел до отвращения. Капитон вбил себе в голову, что теперь, когда его карьера шла в гору, ему нужен наследник, причём взамен не давал ничего, грубо отказывая, когда жена просила немного денег. Ей очень хотелось иметь веер из павлиньих перьев и обязательно с блестящим камнем. Имея такой веер, она бы превратилась в истинную римлянку, горделивую и независимую, а без веера оставалась замухрышкой из муниципия. Ей И , размышляя о жизни, она печально пощипывала струны своей лиры.

Тут с улицы прибежала раскрасневшаяся Напе и с ликованием сообщила:

– Госпожа, в тебя влюбился богатый и знатный молодой патриций. С тех пор, как он увидел тебя на Марсовом поле, совсем потерял голову. Оказывается, на улице служанку остановила какая-то женщина почтенного вида, назвалась Дипсадою и спросила, не она ли прислуживает прелестной госпоже из дома с балконом.

– Старуха сама тебе всё расскажет, – ликовала Напе. – Она ждёт за дверью.

– Да кто в меня влюбился? – смеялась польщённая Терция.

– Думаю, тот красавец в шелках и перстнях, что ел тебя глазами в портике Данаи.

Вспомнив стройного щеголя, Терция обрадовалась, но не показала виду и рассудительно изрекла:

– Ничто не может помешать нам выслушать добрую женщину. Что в этом плохого? На всякий случай скажи привратнику, что это повитуха

Вошла цветущая, весёлая женщина средних лет, опрятно одетая. Увидев хозяйку и приятно улыбнувшись, она всплеснула руками:

– Ах ты, моя раскрасавица! Вблизи ты ещё лучше, чем издали. Боги великие, видана ли где-нибудь такая краса? Не диво, что мужчина как на тебя взглянет, так и влюблён.

– О ком ты, женщина? – подняла бровки Терция.

Дипсада таинственно заулыбалась:

– Есть один молодец. Как увидел тебя, сон потерял. Насилу отыскали твой дом. Очень хочет с тобой познакомиться.

– Да кто он? Расскажи нам, – нетерпеливо вмешалась Напе.

– Слышали про Помпониев? – горделиво вопросила гостья.

Терция и Напе переглянулись. Ещё бы не слышать! Знатнейшее, богатейшее семейство, приближённые Кесаря.

– Денег у них куры не клюют, – торжествовала Дипсада. – Говорит, ничего не пожалею. Собой красавец. А зовут Флакком.

– Наверно, тот из портика, – кивнула служанке Терция.

– Если высокий, чернобровый, нос орлиный, значит, тот самый! – радовалась Дипсада.

Потянувшись за зеркалом, Терция принялась с удовольствием разглядывать себя.

– Чего же он хочет? – небрежно осведомилась она у гостьи.

– Любви твоей, краса ненаглядная.

= Так сразу? – рассмеялась красавица.

– А что медлить? Говорит, если только она согласится, озолочу. Думаю, от него можно получить не меньше тысячи сестерций.

– Да ты что, торгуешь меня? – гордо выпрямилась Терция. – Старуха, я честная женщина, причём замужняя.

– Милая моя госпожа, да разве я стала бы уговаривать ту, что без уговоров согласна? – удивилась Дипсада. – Я хожу только к честным женщинам.

Терция задумалась.

– Расскажи госпоже, – посоветовала Напе, – как честные женщины в таких случаях ведут себя и сколько запрашивают.

– Клянусь Приапом, все рады-радёшеньки. Кому деньги не нужны? Если мужья непокладисты, то влюблённого приходится принимать втайне. А бывает и так, что сами мужья просят найти жене богатого любовника. А запрашивают по-разному. Иные женщины таким способом быстро богатеют, мужьям всадническое достоинство добывают. Доход от красоты зависит. Ты, прекрасная моя госпожа, можешь смело запрашивать дорогую цену.

Терция молчала.

– Слышишь, госпожа? – не выдержала Напе.

– Не глухая, – дёрнула плечиком Терция.

Чувствуя, что речи её