Краски - Павел Ковезин

увидел из подруг моей девушки, вот она и закатила истерику. Выгнала меня из дома, выкинула вещи. – Он сделал паузу. – Кстати, судя по твоему внешнему виду, – он вновь посмотрел на мою рубашку, – тебе этот хлам пригодится больше. Его там слишком много, так что… в общем, можешь взять себе что-нибудь.

– Серьёзно?

– Да, бери, что хочешь.

– Слушай, а тебя ничего не смущает? – решил поинтересоваться я. – Ты ни с того ни с сего подвозишь человека в пижаме, который, судя по виду, только что сбежал их психушки, и не опасаешься за свою жизнь, так ещё и предлагаешь помощь. Просто это выглядит странно. Но за вещи спасибо, – я перевалился через сиденье и взял первую попавшуюся рубашку и джинсы.

– Да мне уже насрать на свою жизнь, понимаешь? – заплетающимся языком сказал парень. – Просто нас-рать. Меня бросила девушка, я вот-вот лишусь работы и возвращаюсь жить к родителям. Даже если ты решишь меня грохнуть, мне всё равно – только одолжение сделаешь.

– А если я опасен и убью кого-нибудь ещё?

– Ну и что? – пожал плечами парень. – Я же их не знаю. Ты же не собираешься убивать моих близких… Хотя, слушай, может, ты подружку мою грохнешь?

Я лишь исподлобья посмотрел на него, давая понять, что с таким не шутят.

– Ладно-ладно, – он отпустил руль и поднял руки в сдающейся позе, – я пошутил.

По радио в машине начали передавать новости.

«Только что из районной психиатрической больницы сбежал опасный пациент. Был одет в белый больничный халат. Рост 180 сантиметров, тёмные волосы. Если вы обладаете какой-либо информацией о его местонахождении, немедленно сообщите в полицию».

– Чёрт, похоже, ты и правда сбежал из психушки, – сказал он, – наверное, жизнь у тебя веселее, чем я думал.

– Да уж, веселее некуда.

Вскоре мы оказались в нужном районе. Я поблагодарил парня, пожал ему руку и вышел из машины.

Сиджи не оказалось дома, чёрт бы его побрал. Почему никогда в нужный момент его не бывает дома? Я не знал, что делать. Никто, кроме Сиджи и Лейлы, не знает этого адреса, так что вряд ли сюда придут с обыском, но оставаться мне здесь не хотелось. Я переоделся, взял немного денег, пачку сигарет и вышел из дома, совершенно не понимая, куда идти. Не понимая, ради чего всё ещё продолжаю держаться на плаву, стараясь не потерять рассудок. Теперь все люди и вещи, имеющие какую-либо ценность, исчезли. В этом был виноват и я. Я сам разрушил этот карточный домик. Единственное, чего я сейчас бы хотел, это поговорить с Сиджи, излить ему душу, пожаловаться на жизнь, рассказать про психушку и, наконец, спросить про бродягу. Но телефона у меня не было. Казалось, что весь мир сговорился против меня и цветным пятном расплывается у меня под ногами, засасывая в разноцветный плавящийся ад.

Я нашёл спасение в местном баре «Dreckiger Hans». Народу здесь было достаточно. Можно было затеряться среди толпы, ведь никто не станет искать меня в баре вечером среди громкой музыки, девушек на шестах и света софитов. Этот бар – некий домик над головой в детской игре в «догонялки». Здесь люди прятались от того, что творилось снаружи: от работы, от постоянной беготни, от важных дел. Перекрикивая орущую из колонок музыку, милая официантка, которая была явно слишком молода для такой работы, спросила у меня заказ. Её рыжие волосы были собраны в хвост, во взгляде читалась доброта и какая-то детская наивность.

– Красавица, можно мне пива и любую закуску, – сказал я и вежливо улыбнулся.

– Скоро будет готово, – ответила она и удалилась.

Здесь ничего не изменилось за те месяцы, на которые я выпал из жизни. Последний раз, когда я здесь был с Сиджи – всё было точно так же. Та же публика, те же стриптизёрши, тот же плейлист. Правда, этой официантки я раньше не замечал.

Я откинулся на спинку и закрыл глаза, растворившись в этом шумовом куполе и пытаясь осознать моё возвращение в прежнюю жизнь. В прежнюю разрушенную жизнь. Когда я сидел в психушке – мне ничего не приходилось решать, не приходилось бегать от полиции, не приходилось решать какие-то проблемы. На мгновенье возникла глупая мысль, что там было лучше. Но нет. Я просто устал. И теперь мне нужен был какой-никакой отдых. Нужно было раствориться в своей старой жизни, чтобы собрать себя заново по частям, восстановить все утерянные в памяти фрагменты.

Мои размышления прервал громкий отчаянный вопль. Я резко открыл глаза и, повернувшись, увидел девушку в платье, поднявшуюся со своего места. Она топталась на месте, не зная, куда деться. Ещё чуть-чуть, и она бы залезла на стол.

– Там крыса! Крыса! Альберт, убери её! – не переставала визжать она.

Крыса? Крыс в этом баре я тоже раньше не замечал. Этот мир становился всё абсурднее и интересней. В зале поднялась паника, люди повскакивали с мест, повытягивали шеи, желая собственными глазами увидеть грызуна. Кто-то из особо пугливых забрался с ногами на стул. Из кухни выбежала та рыжая официантка и в спешке принялась искать животное. Краем глаза я заметил, как она столкнулась с мужчиной. Тот схватил её за руку и начал кричать. После недолгой словесной перепалки он дал ей пощёчину. Не знаю, что мной тогда двигало – хотел ли я защитить эту девушку или просто подраться, но я встал и направился к нему. Вот он-то и ответит мне за всё плохое, что со мной случилось, вот на нём-то я и выплесну эмоции, которых слишком много накопилось во мне. Я подбежал к нему и с размаху ударил в челюсть. Он упал, а я продолжал бить его по лицу, отключившись от всего остального мира. Через несколько секунд его лицо предстало передо мной в виде разноцветной каши. Голова начала гудеть сильнее обычного, но я не прекращал бить разноцветную лужу, которая ещё недавно была человеком. Так продолжалось до тех пор, пока меня силой не оттащили. Кто-то кричал, что скоро здесь будет полиция. Я посмотрел на свои руки, переливавшиеся всеми цветами радуги. Поняв, что я привлёк к себе слишком много внимания, я выбежал из бара.

Через пару домов, в тёмном переулке я увидел эту рыжую девчонку. Стены вокруг были изрисованы граффити, тусклый свет фонаря почти ничего не освещал. Она сидела на ступеньке и прижимала к себе крысу. Я подошёл и молча встал рядом с ней, облокотившись о стену. Девушка вздрогнула, увидев меня, но тут же поняла, что не стоит бояться своего же спасителя.

– Спасибо, – тихо сказала она.

Я отмахнулся, показав, что это ерунда, достал из пачки сигареты и протянул одну ей.

– Будешь?

Она неуверенно взяла её. Я наклонился и чиркнул зажигалкой, а потом закурил сам. Девушка сделала короткую затяжку и закашлялась.

– Рут, – представилась она, слегка улыбнувшись.

– Йохан, – ответил я.

Между нами повисла пауза. Вряд ли мы ещё что-то способны были сказать друг другу. Никто из нас не хотел из вежливости добавлять «приятно познакомиться» или что-то в этом роде. Потому что знакомство было далеко не при приятных обстоятельствах.

– А это кто? – я присел рядом и посмотрел на крысу.

– Кубик, – её питомец посмотрел на меня понимающим взглядом.

Рут слегка улыбнулась и выдохнула облако дыма.

– Так кто это был там, в баре? – спросил я, затянувшись сигаретой.

– Мой отец, – тихо ответила Рут.

– И за что он тебя так?

Рут не ответила, продолжив гладить Кубика.

– Дай угадаю, – сказал я, – ты сбежала из дома?

Она молча кивнула.

На какое-то мгновение я увидел себя в этой девочке. Она была так же потеряна в этой жизни, как и я. Вряд ли у неё было много хороших знакомых, вряд ли она знала, что ей делать дальше. Два одиночества сошлись в этом тёмном зассанном переулке. За исключением того, что у неё был питомец, которого, по всей видимости, она любила больше всего на свете.

Мимо проулка с оглушительной сиреной промчалась полицейская машина, осветив синими мигалками стены. Я отвернулся от дороги и понял, что нужно сваливать.

– Тебе есть,