Краски - Павел Ковезин

для аккуратно уложенных тёмных волос. На плечи, поверх чёрной рубашки, была накинута джинсовая куртка.

– Д-да? – неуверенно сказала я, словно спрашивая сама себя.

– Шумно тут, да? – он подошёл поближе, сжимая в руке бутылку.

– Да, есть немного.

– Не будешь против, если я составлю тебе компанию? – он кивнул в сторону выхода. – Я тоже не люблю шумные вечеринки.

За его спиной кто-то споткнулся об диван и полетел на пол. Другие, казалось, начали топтаться прямо на парне, даже не помогая ему встать.

– Вообще-то я собиралась домой.

– А если я скажу, что провожу тебя? – незнакомец улыбнулся.

Несколько секунд мы молча смотрели друг другу в глаза, как соперники в шахматах смотрят друг на друга – не зная, какой ход сделать следующим.

– Ладно, – я улыбнулась и пожала плечами, – проводи.

***

После непродолжительного секса мужчина ушёл, убежал, словно стесняясь. Не хватало ему ещё извиняться передо мной. Наверняка прибежит домой и обнимет любимую жену, чувствуя себя виноватым. Какие же они все смешные. Чувствительные. Эмоциональные. Раньше я тоже была как этот взрослый ребёнок. Всего боялась, всего стеснялась, мне неудобно было находиться в этой комнате, страшно было ходить к клиентам на дом, стыдно было даже думать о том, кем я работаю. Но вскоре всё это прошло, и я превратилась в робота.

Лишь один единственный раз я позволила чувствам взять верх. И кто бы знал, что эта мимолётная слабость приведёт к таким последствиям.

Я вышла из комнаты, миновала коридор и прошла в гостиную, где уже отдыхали несколько девочек. Без сил упала в свободное кресло, взяла со стола стакан с вином и сделала несколько глотков.

– Кто на этот раз, Лей? – ехидно улыбнувшись, спросила Катрин.

– Женатик какой-то, – ответила я, – стеснительный и странный.

– Все они такие поначалу, – подхватила Ирма, – сначала строят из себя невинных овечек, а потом практикуют жёсткий секс.

– Это точно, – сказала Катрин, – был у меня один такой постоянный клиент. Через несколько сеансов такие вещи вытворял, эх… – она затянулась сигаретой и выпустила дым. – Сейчас уже не заходит. Может, девушку нашёл.

– Ага, – сказала я, – передаёт ей твоё мастерство.

Мы звонко рассмеялись.

Улыбка с моего лица резко сползла, а пульс участился, когда я бросила взгляд на телевизор, висящий под потолком. На экране была фотография Йохана, и даже на тихой громкости я смогла расслышать, как диктор говорит, что опасный пациент несколько часов назад сбежал из клиники. От волнения я выронила стакан, и он разбился о пол.

Значит, всё шло по плану. Значит, нам удалось. Я откинулась в кресле и посмотрела в потолок.

– Лей? – спросили девочки. – Лей, с тобой все в порядке?

– В порядке, – ответила я, вскочила с кресла и направилась к выходу.

– Лей, но у тебя клиент скоро.

– Отмените его, – бросила я через плечо и, одевшись, помчалась к Йохану.

***

Из шумного помещения мы попали в тихую атмосферу ночного города. Бранденбург был прекрасен в это время года. Мы шли вдоль набережной, любуясь гладью реки, в которой отражались огни фонарей.

– Скольких уже девушек ты вот так напрашивался проводить до дома? – едва улыбнувшись, спросила я.

– Так мне нужно было оставить тебя одну? – ответил парень.

– М-м, нет, но мы же даже не знакомы, к чему столько альтруизма?

Он взял бутылку в левую руку, а правую протянул мне.

– Леон, – уголки его рта поползли вверх.

– Лейла, – сказала я, ответив на рукопожатие, – красивое у тебя имя.

– Не такое красивое, как ты.

Не успела я закатить глаза, как он сам понял абсурдность своей шутки.

– Ладно-ладно, подкат не засчитан, – он поднял руки, будто сдавался, – прошу меня простить.

Леон казался чуть старше меня. Я подумала, что он пошёл со мной, потому что ему было скучно на этой вечеринке обдолбавшихся школьников. Да и что вообще он мог там забыть?

– Так ты друг Отто? – спросила я.

– Почти, – улыбнулся Леон, – я его брат.

– Брат? – удивилась я. – У Отто есть брат?

– А что в этом удивительного? – Леон сделал глоток из своей бутылки.

– Не думала, что бывают настолько разные братья.

– Ну да, – он пожал плечами, – пока один долбит наркоту под громкую музыку, другой провожает его гостей до дома.

Не знаю, чем меня так привлекал Леон – красивой внешностью, своими абсурдными шутками или великолепным голосом, – но что-то в нём было такого, что притягивало к нему, словно магнитом. Возможно, я разглядела в нём родственную душу, когда поняла, что ему, как и мне, было некомфортно на той вечеринке. Меня всегда привлекало в людях необъяснимое спокойствие даже тогда, когда вокруг творится хаос.

– Куда ты так бежишь? – спросил он, видя, как я тороплюсь.

– Домой, – бросила я через плечо, – мне нельзя задерживаться.

– Строгие родители?

Я лишь кивнула, не желая вдаваться в подробности.

– Ну, – Леон развёл руками, – тогда стоит ускориться.

Задумавшись, я не заметила бордюр под ногами и споткнулась на своих высоких каблуках. Леон вовремя схватил меня за руку, не дав упасть.

– Аккуратней, – сказал он, убрав руку, словно застеснявшись.

– Всё хорошо, спасибо.

– А знаешь, – сказал Леон после небольшой паузы, – везёт тебе. Мы с Отто своих родителей вообще не видим. Они постоянно куда-то улетают, то по работе, то просто по каким-то своим делам.

Хотела бы я лучше таких родителей, чем тех, которые запрещают мне всё, что только можно. «Лей, веди себя прилично. Лей, убери руки со стола. Лей, тебе не стоит дружить с этими девочками». И если во время учебы в школе я ещё могла вытерпеть это, то теперь начинался настоящий ад. Отец настаивал, чтобы я поступила на юриста, чтобы пошла по его стопам и стала успешным адвокатом. Сколько ссор мы пережили за последнее время из-за подобных разговоров…

– Зато вы можете устраивать вечеринки у себя дома, – улыбнулась я.

– Ну, я не особо по ним фанатею, – он допил свой виски, – это всё Отто.

Холодный ветер усилился, и я скрестила руки на груди.

– Тебе не холодно? – с этими словами Леон выкинул бутылку в мусорку, снял свою джинсовку и накинул её мне на плечи. – Надень, ты замёрзнешь в одном платье.

Это было настолько неожиданно и мило с его стороны, что я даже не знала, что ответить.

– Спасибо, не… – я хотела снять курточку.

– Не спорь, – он не дал мне её снять, – оставь.

Я улыбнулась и обронила тихое «спасибо».

Когда мы переходили один из мостов Бранденбурга, Леон остановился и облокотился на перила.

– Красиво тут, да?

Он посмотрел вдаль, где река становилась шире. Домики по обеим её сторонам стояли стройными красивыми рядами, а в ночном небе мерцали звёзды. Позади нас по мосту проезжали немногочисленные машины, а под ним проплывали редкие теплоходы. Я подошла к Леону и, поправив его куртку, тоже посмотрела на звёзды.

– Да, тут волшебно.

– Вон там, – он показал пальцем на небо, где высился купол местного храма, – можно увидеть Большую Медведицу.

– Никогда не понимала, как люди различают созвездия, – для меня это просто хаотичный набор белых точек на небе.

– Может и так, и всё это – не более чем выдумки средневековых людей, но они могли даже ориентироваться по звёздам. Сейчас, конечно, удобней пользоваться навигатором, – отшутился Леон.

– Да ты романтик.

Он повернулся и посмотрел на меня каким-то особенным взглядом: добрым, чарующим, от которого мне сделалось неловко. Потом улыбнулся и потянулся к моим губам. Я едва ответила на этот поцелуй и тут же отстранилась. Положила руки на плечи Леона и посмотрела в его глаза.

– Пойдём, я опаздываю, – улыбнулась я и направилась к спуску с моста.

Леон пошёл за мной.

Мы стояли на перекрёстке. Обычно оживлённый днем, теперь он был пуст. По тротуару нам на встречу шёл молодой парень, вероятно, тоже возвращающийся с какой-то вечеринки. На нём была потрёпанная футболка в пятнах, шорты и сандалии,