Корректировщик - Александр Аннин

– А что, Елена Хрипунова часто флиртовала с мужчинами? – спросил Басов.

– Ах, ничего я не знаю, – отмахнулась дама с мундштуком. – Только и дураку ясно, что эта богатая бездельница имела любовничков, это уж как пить дать. По-другому не бывает.

– Бывает, – раздался вдруг поблизости суровый мужской голос.

Глава девятнадцатая

Оперативники разом оглянулись и различили в полумраке сгорбленную фигуру бывшего следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры Петра Ванникова.

– Петр Игнатьевич? – подполковник Басов искренне удивился присутствию ветерана в «Серебряных ключах».

– Нда-с, собственной персоной, – склонил голову в приветствии пенсионер.

Вид у Ванникова был скорбный, и тем не менее чувствовалось, что ему приятно льстит замешательство знаменитого муровца. Как же, ведь Петр Игнатьевич – обитатель поселка миллионеров! Вряд ли этот Басов мог даже мечтать о чем-то подобном.

Мир, как известно, тесен, а мир столичных правоохранительных органов – и подавно. Несколько раз за минувшие десятилетия Басов и Ванников сталкивались по долгу службы и уважительно относились друг к другу. Несмотря на то, что иной раз их сугубо ведомственные интересы, прямо скажем, не совпадали. Следствие, а тем более – прокуратура, как известно, предпочитает строго держаться буквы закона, тогда как уголовный розыск то и дело норовит эту букву проигнорировать. Что касается Петра Игнатьевича, то он слыл человеком осторожным, не в пример пылкому Карлсону, и добиться от него ходатайства об аресте подозреваемого было не так просто, как от следователя городской прокуратуры Шаравина.

– Помнится, мы с вами в девяносто первом расследовали серийные убийства девушек, – помолчав, проговорил Петр Игнатьевич.

– Проституток? – почему-то счел нужным уточнить Басов. – Да, было дело. Только следствие вели вы, а я убийцу-маньяка искал. Как говорится, почувствуйте разницу… Меня ведь ваша контора отстранила от дела, причем аккурат в тот момент, когда я вышел на серьезных людей, замешанных в этих убийствах. А вы вроде бы и после меня продолжали заниматься расследованием, если я не ошибаюсь?

– Какое-то время – да, но вскоре дело прикрыли. Как принято говорить, возникли новые обстоятельства.

– Петр Игнатьевич, давайте все-таки поговорим о сегодняшнем убийстве, – мягко перебил его Басов. – Мне показалось, что у вас есть о чем рассказать, не так ли?

Старуха алчно следила за их разговором, и все трое – Карлсон, Малыш и пенсионер – двинулись по бетонной дороге вглубь поселка.

Вопреки ожиданиям Карлсона, Петр Игнатьевич Ванников не сообщил ничего существенного – во всяком случае, на первый взгляд. Его показания смахивали скорее на эмоциональные впечатления поэта, нежели на сухое изложение фактов устами опытного прокурорского работника. Главная мысль в рассказе бывшего следователя заключалась в том, что Елена Хрипунова, о смерти которой он только что узнал от старухи с мундштуком, была чуть ли не образцом женской святости. Впрочем, Ванников подтвердил, что к Хрипуновым действительно подъезжала черная «Волга» – 3110. Пенсионер как раз выходил подышать воздухом, когда машина проехала мимо его участка.

– Да, кстати, – с какой-то загадочностью заговорил вдруг Ванников. – Сейчас я пишу мемуары…

Он запнулся и Басов вставил иронично:

– Вот как? Достойное занятие.

– Верно, – Петр Игнатьевич, казалось, не обратил никакого внимания на иронию подполковника. – Я хотел сказать, что мемуары эти повествуют как раз о тех событиях 1991 года, и вы, между прочим, там упоминаетесь. Но я не за этим вам говорю о мемуарах. Там фигурируют весьма высокопоставленные деятели той поры, замешанные в чудовищной ситуации с убийствами девушек…

– Да-да, я помню, – нетерпеливо перебил пенсионера Басов. – Секретный оборонный институт в Подмосковье, военные тузы, развлекавшиеся с девицами… Потом, кажется, директор института застрелился?

– Да, верно. Фамилия этого академика была Ардашкин. Только что вы разговаривали с его вдовой.

Последняя фраза прозвучала весьма эффектно, однако Карлсон был не из тех, кого можно легко шокировать какими бы то ни было невероятными совпадениями.

– И что дальше? – спросил он Ванникова.

– А вот что, – упорно продолжал пенсионер. – Дело в том, что написать мемуары о том секретном расследовании мне заказал не кто иной, как потерпевший Марат Петрович Хрипунов… Которого увезли на «скорой».

– Теперь уже можно сказать – покойный Хрипунов, – поправил его Басов. – Он умер в «Склифе» примерно час назад.

Подполковник остановился, внимательно вгляделся в своего собеседника. Мемуары, вдова академика, Хрипунов – звенья одной цепи? Гм, похоже, в словах бывшего «важняка» есть что-то еще, помимо старческого бреда…

– Он умер под капельницей, буквально на наших глазах, – зачем-то добавил Малыш, и сам почувствовал, как нелепо прозвучала эта фраза в сыром осеннем воздухе.

Взгляд Ванникова заметался от Карлсона к Малышу, пенсионер был явно потрясен этим известием.

– Хрипунов мертв? – на лице Петра Игнатьевича отобразился мистический ужас, казалось, он вот-вот осенит себя крестным знамением. – Н-да… Вы знаете, если так, то я не удивлюсь, если через какое-то время будет обнаружен и мой бренный труп.

И натянуто, с горечью улыбнулся.

– Ну разумеется, – кивнул Басов. – К тому времени, как будет обнаружен ваш бренный труп, вы действительно утратите способность чему-либо удивляться.

Петр Игнатьевич неожиданно оценил черный юмор подполковника, от души рассмеялся и пригласил оперативников после завершения процедуры осмотра места происшествия зайти к нему в коттедж на чашку чая.

– Уж не откажите, по старой памяти, – церемонно склонил голову набок ветеран прокурорской службы. – Заодно и побеседуем, в тепле-то, да за чаем с наливкой – оно комфортнее будет…

Однако Басов с отчетливой прохладцей отказался.

– Да, и вот что еще, Петр Игнатьевич, – как бы между делом осведомился подполковник. – У вас имеется оружие?

– Имеется, наградной пистолет Макарова, – с готовностью ответил Ванников. – За долгую и безупречную службу, знаете ли…

– Гм… Я, конечно, понимаю, что в свете надвигающегося покушения на вашу персону пистолет вам необходим как никогда, – Басов потеребил нос. – И все же прошу одолжить его нам на пару дней для проведения экспертизы.

– Что ж, извольте… – картинно развел руками Петр Игнатьевич. – Порядок есть порядок. Кому как не мне это понимать…

Покончив со старухой и Ванниковым, оперативники направились в коттедж, где совсем недавно разыгралась бойня.

…Карлсон совершил, казалось бы, совсем небольшую оплошность – он поддался эмоциям. Подполковник отказался от приглашения Ванникова по одной-единственной причине: он был уверен, что если бывший следователь генпрокуратуры имеет коттедж в «Серебряных ключах», то это означает простую вещь – «важняк» получил в свое время взятку. А, скорее всего, и не одну.

Если бы Карлсон проигнорировал возникшую в его душе неприязнь к Петру Игнатьевичу и поговорил с ним в спокойной обстановке, то, возможно, он сделал бы исключительно важные во всех смыслах открытия.

Но Карлсон сухо распрощался со стариком, которому покойный Хрипунов заказал довольно странные мемуары. Не пожелал, видите ли, подполковник Максим Басов гонять чаи с продажным коллегой. И впоследствии этот чисто эмоциональный промах оперативника вырос до размеров непростительной ошибки.

Что ж, бывает…

Глава двадцатая

Зрелище, представшее глазам Карлсона и Малыша в гостиной на первом этаже готического коттеджа, действительно ужасало. Криминалист Зарезин фотографировал убитую Елену Хрипунову. На молодой женщине было черное вечернее платье с бриллиантовой брошью, на стройных ногах красовались изящные туфельки. И все бы хорошо, если бы не то обстоятельство, что у хозяйки дома недоставало… половины головы. Вряд ли Марат Петрович назвал бы сейчас свою жену «белокурой газелью».

Возле столика с напитками и закусками сидел, уткнув лицо в ладони, доктор Градов. При появлении оперативников он встрепенулся:

– Как там Марат? Вам что-нибудь известно?

– Скончался в реанимации, – буднично ответил Карлсон.

– Скончался? – переспросил Градов. – Вы хотите сказать, что он умер?

На лице доктора было написано изумление.

– Ну да, умер, отправился к праотцам, преставился, отошел в мир иной – как вам будет угодно, – пояснил подполковник. – Елки палки, и почему всех так поражает смерть господина Хрипунова? А? Разве в ней есть что-то противоречащее законам мироздания?

Малыш крякнул: ясно было, что после разговора со стариком Ванниковым у подполковника резко испортилось настроение.

Басов между тем повернулся к Зарезину, тот протянул полиэтиленовый пакетик с гильзой: