О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы - Юрий Николаевич Безелянский

Я ехал в Элладу, где солнце всегда.

А что я увидел? Снега и снега.

Рядом с Дельфами огромные скалы Федриады, с которых сбрасывали вероотступников. Сбросили и Эзопа (а мы продолжаем говорить на его языке). Вершина Парнаса. Ну, а в Дельфах руины храма Аполлона. Хрисула переводит нам высеченные на камне советы мудрецов:

1. Познай конец жизни. 2. Познай самого себя. 3. Ничего лишнего. 4. Всё в меру. 5. Никогда не гневайся. 6. Ни за кого не ручайся. 7. Худших всегда большинство.

Как всё просто и как всё мудро… Ну, а худших даже в нашей группе большинство: или глупые, или самовлюблённые.

В археологическом музее с удивлением взираем на «пуп земли» – глиняный омфал. Ну, а наши патриоты считают, что пуп земли именно в Кремле.

Возвращаемся в Афины, снег не прекращается, плотная снежная пелена, и автобус встал. Потом сдвинулся и поехал как бы на ощупь. Приехали в столицу Греции: сухо, ни единой снежиночки.

24 февраля

Последний обед в Греции: капустка на оливковом масле, омлет, свинина, пюре и уже надоевшее сухое вино «Алегро». На десерт два промёрзших мандарина. И в аэропорт Пирей. Какой-то английский самолёт-супер. Полтора часа – и Кипр. Аэропорт Ларнака. Далее везут на окраину Никозии и селят в отель «Хилл». Вечером сделали попытку пойти в Никозию – не дошли, – темнота и ничего не понятно, где что есть.

25 февраля

Утро начинается с завтрака и автобуса. Никозия – название латинское, а древнее – Левкозия. Маленький остров Кипр никогда не знал покоя и мира: на лакомый кусочек зарились все, от египтян до турок. Вот и сегодня остров разделён на греческую и турецкую часть. Колючая проволока, солдаты… Центральная площадь Элефтерия (Свобода). Кафедральный собор св. Ионна (по-кипрски Яниса). Торговая улочка Лидра. Все бросились что-то покупать. Краковский купил туалетную бумагу: «Интересно ведь», – сказал, радостно улыбаясь. Ветеран Мотин истратил 16 долларов на русские книги: Фет, Тургенев и Гиляровский. Я хотел купить халат для Ще, но остановила цена: 20 кипрских фунтов. «Однако, – пробормотал Ипполит Матвеевич, – телячьи котлеты – два двадцать пять…» В итоге купил изящную серебряную цепочку за 10 долларов… Вечером навалилась усталость от международного туризма да ещё эти цены, которые двоились, троились, множились, – и начиналось головокружение.

26 февраля

В автобус – и вперёд! Изумрудные поля и плантации: круглый год растут фрукты и овощи. Нежно-голубое небо. Автобус едет вдоль Средиземного моря, и всё радует взор. Сказочный город Лимассол, здесь в Средние века Ричард Львиное Сердце женился на Беренгарии из Наварры. Сегодня в Лимассоле каждый месяц проходят карнавалы, выставки цветов, праздники вина – это как раз по восклицанию из великого романа Ильфа и Петрова: «Живут же люди!..» Апельсины возят грузовиками, как у нас картошку. В Лимассоле производят много вина. «Английская королева пьёт только кипрское „Шерри“», – утверждает гид Мария. На острове сейчас проблема, как заставить киприотов пить как можно больше вина. Господи, какие разные проблемы: одни страны озадачены тем, что пьют мало, другие борются с пьянством. Одни никак не могут решить продовольственную проблему, другие не знают, куда деть то, что произведено…

Выезжаем из Лимассола и катимся по туннелю из кипарисов. Кругом рай: виноградники, цитрусовые плантации, инжирные деревья, апельсиновые рощи, какие-то лиловые цветы – всё цветёт, благоухает, щедро одаривает красотой. Хочется восклицать в стиле Бурова: «Лозанна – это всё время очень, очень красиво». И вздыхать: Лимассол – это тоже очень, очень… Неожиданный подарок: автобус останавливается, и нас запускают в апельсиновую рощу: рвите плоды собственной рукой. Все балдеют. Апельсины золотятся в руках…

Курион. Руины святилища Аполлона. Доисторическая мозаика. Театр, обращённый кольцевидными рядами прямо в Средиземному морю. Кто-то из тупых в группе спрашивает: «А как называется этот водоём?» О, Зевс, покарай тупоголовых!..

Следующая остановка автобуса: «Камень грека». Согласно мифу, именно здесь из морских волн вышла богиня любви Афродита, на Кипре её часто называют Кипридой.

Всё в ней гармония, всё диво,

Всё выше мира и страстей;

Она покоится стыдливо

В красе торжественной своей;

Она кругом себя взирает:

Ей нет соперниц, нет подруг;

Красавиц наших бледный круг

В её сиянье исчезает…

Это – Пушкин. Но женщины из нашей группы не согласны с классиком. Одна из них, каракатица с большим животом и кривыми ногами, заявляет: «Лучше нашей русской женщины не бывает. Красивая. Добрая. И работящая». Главное, работящая, тягловая лошадь – главный критерий красоты…

Выезжаем в Пафос, он был во времена Римской империи столицей Кипра. В Пафосе жил Цицерон… Небольшой музей с чудесными мозаиками. Орнаменты из жизни диких зверей… Обед в ресторанчике у моря. Все смакуют красный кларет «Афродита». Салфетки с изображением однорукой богини мгновенно обращаются в сувениры… А ещё сувенирами становятся камешки, которые я собираю у водяной кромки Средиземного моря… Все в группе пребывают в состоянии тихого блаженства. Мария неожиданно вспоминает о бедствиях и страданиях народа из-за греко-турецкого конфликта в 1974 году, на что Мотин возмущается: «Подумаешь, у вас конфликт! Глупости всё это по сравнению с нашей Великой Отечественной войной… У нас был немец – это вам не турки!..» Н-да, ветеран-шовинист.

Вечером в гостинице принимающая нас фирма «Грутас» устроила небольшой банкет, под зажигательные звуки сиртаки и крики «Оп-па!».

27 февраля

С утра в аэропорт и возгласы «Кайро! Кайро!». Это значит, что группа летит в Египет, в Каир. А это уже Северная Африка. Первое впечатление от каирского аэропорта: масса снующих по залу ободранных голодных кошек. И толпа услужливых и тоже далеко не сытых египтян: один несёт чемодан, другой указывает путь, третий играет на дудочке – и все просят бакшиш.

После живописных гор Греции и зелёных рощ Кипра Каир поражает своим приглушённым песочным цветом. Пески, да и дома жёлто-песочного цвета. Много лачуг с развешанным цветным бельём. Въезжаем в город. Потоки машин, забитые до отказа трамваи, повозки с осликами. Какофония автомобильных гудков. Тяжёлый воздух. Улицы, забитые народом. И сам Каир большой, перенаселённый, кишащий людом, пыльный, – увы, не Лимассол… Камни и песок. Ни травинки. Дети. Собаки. Уныние и нищета. Лишь в одном дворе увидели весело прыгающего козлёнка.

Две трети египтян ходят в национальной одежде, одна треть – в европейской. Идут, ковыляют, ползут (в зависимости от возраста и увечья) не спеша, степенно. Пестрота неописуемая: дамочка в меховой шубе и бедуин в сандалиях на босу ногу. На каждом углу что-то жарят и варят. Около домов