На день погребения моего - Томас Пинчон

возможно, был просто ветром. Яркие войска металлических точек висели и плыли в трех измерениях, а, возможно, и больше, как звезды, продуваемые ударными волнами Сотворения мира. Были ли это крики боли?

Иногда это звучало почти как пение. Иногда проникало одно-два слова на почти узнаваемом языке. Так, несясь в непрерывном потоке только вперед, потеряв любой контроль над своей судьбой, несчастная компания была жестоко выброшена за грань видимого мира...

Камеру трясло, словно в урагане. Озон проникал внутрь, как мускус, выделяющийся при брачных играх автоматов, мальчики всё меньше понимали, что происходит. Вскоре даже цилиндрические границы, которые они пересекли, кажется, исчезли, оставив их в пространстве, безграничном во всех направлениях. Был слышен непрерывный рев океана   — но это был не океан, и вскоре крики животных в чистом поле, над головой раздавалось дикое урчание и скрип, иногда слишком близко для того, чтобы парни чувствовали себя комфортно   —  но это были не животные. Всюду был запах экскрементов и мертвой материи.

Каждый из мальчиков всматривался сквозь тьму в лицо другого, словно спрашивая, когда будет уместно начать звать на помощь.

  —  Если так наш хозяин представляет себе будущее...,   —  начал Чик, но его слова прервала чрезвычайная ситуация: из окружавших их зловеще колеблющихся теней появился длинный шест с большим металлическим крюком на конце, широко используемый для удаления сомнительных исполнителей со сцены варьете, крюк накрепко защелкнулся вокруг шеи Чика и в следующее мгновение вытащил его в зону неразличимого. Прежде чем Дерби успел что-то крикнуть вслед, Крюк появился снова, чтобы осуществить аналогичное изъятие его, и юноши тут же оказались снова в лаборатории д-ра Зута. Адская «машина времени», по-прежнему цельная, тряслась на своем привычном месте, словно веселилась.

  — Взял у друга, который работает в театре Бауэри,   — объяснил Доктор.   — Иногда этот крюк очень помогает, особенно если видимость не очень хорошая.

   —   Что это мы только что видели?   —  спросил Чик как можно спокойнее.

  —  Все видят свое, но не трудитесь рассказывать мне, я слышал слишком много, больше, чем нужно человеку, честно говоря, если вы будете интересоваться этим вопросом, это может причинить вам вред.

  — А вы уверены, что ваша...машина...работает в соответствии со своими техническими спецификациями и тому подобное?

    —  Ну...

  —  Я так и знал,   —  заорал Дерби,   —  вы   —  паршивый психопат, вы чуть нас не убили, черт возьми!

  —  Послушайте, парни, путешествие для вас будет бесплатным, хорошо? Этот строптивый агрегат   —  вообще не мой проект, я купил ее за неплохую цену несколько лет назад на Среднем Западе на одном из этих   —  думаю, вы назвали бы это слетом... Владелец, как я теперь вспоминаю, был подозрительно рад от нее избавиться...

   —   И вы купили ее подержанную?   — завопил Дерби.

    —  «Бывшую в употреблении»   — вот как они это назвали.

  —  Полагаю,   — Чик пытался сохранять свою привычную учтивость,   —  вы не приобрели инженерно-техническую документацию, инструкции по эксплуатации и ремонту, ничего такого?

  — Нет, но я решил: раз я могу разобрать «Олдсмобиль» новейшей модели и снова собрать его с закрытыми глазами, разве покажется мне хитроумным это устройство?

    —  Ваши адвокаты, конечно же, с этим согласятся,   —  рявкнул Дерби.

    —  А теперь, парни...

  —  Где и у кого именно, д-р Зут,   —  настаивал Чик,   —  вы приобрели этот агрегат?

  —   Не знаю, слышали ли вы про Университет Кэндлброу, высшее учебное заведение в далеком сердце Республики: раз в год, каждое лето, они устраивают большой междусобойчик на тему путешествий во времени   —  в основном чудаки, интеллектуалы и ботаны, которых можно спугнуть любым известным оружием. Мне довелось побывать там   —  такой гул, нервная тональность и тому подобное, встретил этого типа в салуне на берегу реки, называвшемся «Шар с руки», он назвался тогда Алонсо Митменом, но с тех пор его имя могло измениться. Вот его имя в акте купли-продажи, но если вы действительно собираетесь его искать... ну, я надеюсь, не будет необходимости упоминать обо мне?

   — Почему нет?   — Дерби все еще был взволнован.   —  Хотите сказать, он опасен? Вы отправляете нас в очередную смертельную западню, да?

   —  Не столько он,   —  д-р Зут нервничал и не мог встретиться с ними взглядом,   — сколько его...компаньоны, ладно, вам надо смотреть в оба.

  —   Преступная банда. Шикарно. Спасибо.

  — Должен признать, я был счастлив, как можно быстрее вернувшись на дорогу, но не чувствовал себя комфортно, пока нас не разделили река.

    —  О, им не нравится пересекать водные потоки,   — ухмыльнулся Дерби.

    —  Увидите, юноши. И можете об этом пожалеть.

 В университете Кэндлброу экипаж «Беспокойства» нашел ту самую смесь ностальгии и амнезии, которая могла стать для них сносной копией Бессмертия. Соответственно, именно здесь они могли совершить роковое открытие, которое привело бы их неотвратимо, как колесо Зодиака, в их Небесную глубину, Imum Coeli... .

В последние годы университет вышел далеко за пределы воспоминаний старых выпускников, которые, возвращаясь, находили металлические конструкции и современные деревянные балочно-стоечные каркасы среди   —  и даже вместо   —  строений, которые они помнили, прежней каменной дани уважения европейским образцам, которые нередко строили эмигранты из университетских или кафедральных городов старого континента. Западные ворота, которые должны были обрамлять экваториальные закаты, по-прежнему являли собой две промежуточные башни в готическом стиле из граненого камня, но теперь их затмевали нечеткие ящикообразные общежития во дворе, которым как-то удавалось, хотя они были не намного старше человеческого поколения, воплощать страшную древность, пробуждать воспоминания о далеких веках до прибытия первых европейских путешественников, до появления Индейцев Равнин, которых они там нашли, до появления тех, кого Индейцы вспоминали в своих легендах как великанов и полубогов.

Знаменитые теперь ежегодные Конференции Кэндлброу, как и само учебное заведение, финансировались из огромного состояния м-ра Гидеона Кэндлброу из Гроссдейла, Иллинойс, стяжавшего богатства во время громкого Сального Скандала 80-х: пока Конгресс не положил конец этой практике, бесчисленные испорченные тонны провизии экспортировали в Великобританию, всё больше компрометируя и без того униженную национальную кухню, например, по всему острову разгорелся Спор о Рождественском пудинге, из-за которого семьи до сих пор разделены, часто   —  самым безжалостным образом. В последующих рьяных попытках создать более законные источники доходов один из сотрудников лаборатории м-ра