Соседи (СИ) - Коруд

начинаются его «Спокойной ночи, малыши», подразумевая следующий за программой выпуск новостей. И увеличивал громкость до еле терпимой.

Но ведь… Но… Ей всегда казалось, что всё было нормально!

— Но… Ты же… — прошептала оглушенная Ульяна, пытаясь справиться с вихрем лихорадочных мыслей. Они хаотично носились по черепной коробке, бились то о правый висок, то о левый. — Мама сказала, что у тебя появилась другая женщина… Что ты выбрал другую…

Папины губы скривились в горькую ухмылку. Наверное, её следовало перевести, как: «Иного я не ожидал». Или: «Вот сука, настроила против меня дочь!». Ульяна не понимала оттенка.

— Марина была моей коллегой, а женщиной стала спустя полгода после того, как мы с твоей матерью разошлись, — устало прикрыв глаза, ответил он спокойно. — Не думай, что я на кого-то вас променял. Думай, что я не справился с ответственностью. Что я слабак. Трус. Назови кем угодно. Но не думай, что променял, прошу. Всё, что мог, я оставил вам.

Как бы Уля ни хотела не поверить в папину версию, но, к своему ужасу, верила. Ведь и сама чуть ли не ежедневно пыталась противостоять маминому «авторитаризму и паранойе». Рассказанное отцом походило на правду.

— Я… Наверное, хватит, пап. Как семья? — прерывисто вздохнула Уля. То была попытка увести тему в сторону. Боги, это она хотела встречи, правды и, наконец, отпустить. Или обрести. Но к цене, которую придется заплатить за «обретение», оказалась не готова. Последние месяцы показали, что она в принципе ни черта не знает о жизни. Справедливо ли требовать этого знания от выросшего в тепличных условиях двадцатичетырехлетнего человека?..

Она пытается!

— Нормально, дочь, — отец с благодарностью ухватился за возможность поговорить о чем-нибудь другом. — Тоже не без сложностей, но… Марина старается. Старшая — умница, отличница. Младшая… болеет, лечим.

— Что-то серьезное? — напряглась Ульяна. Никогда не могла она спокойно думать о том, что некоторым детям в этом мире приходится, не успев начать жить, вступать за жизнь в борьбу. Чем они успели провиниться? Хоть какая-то справедливость в этом мире есть? Ау!

Папа покачал головой:

— Не бери в голову. Не смертельно, слава Богу.

«Ну как это? “Не бери…”. Ты же мне не совсем чужой…»

— Может, вам нужны деньги? — робко поинтересовалась Уля. — Ну… На лечение? У меня есть, только скажи… — заторопилась она, смущенная собственным предложением и взглядом, которым отец в эти секунды её наградил. Черт с ним, с билетом, купит на кровно заработанные. Она их на туфту всякую откладывала, а пустит на дело.

— Какой ты была, такой и осталась, — светло улыбнулся папа. — Всегда готовой всё отдать. Спасибо, дочь, не надо. Нам хватает, справляемся, государство помогает. Да и… Не думай, что плохо всё: перспективы у нас хорошие. Лучше расскажи, как твои-то дела? Работаешь уже, наверное?

«Ну, если государство…»

— Угу, — поморщилась Ульяна неприязненно. — Работаю. На фирму «Рога и копыта». Переводчиком.

— Не нравится, — заключил он. Видимо, весь Улин вид говорил именно об этом.

— Нет. Это не то, чем бы я хотела заниматься, — честно призналась Уля. — Скучно.

Зачем, в самом деле, она послушала мать и решила идти по её стопам, если душа стремилась к другому? Чтобы масло на хлеб мазать? Чтобы поддержать семейную традицию? Папа — этнограф, мама — филолог, и дочь туда же? Чтобы не разочаровывать? Когда тебе каких-то шестнадцать лет, очень сложно услышать себя, разогнать туман в голове и разглядеть собственную дорогу, а теперь… Но слова Егора тогда вселили в неё толику веры в свои силы — она даже успела посмотреть, какие вузы предлагают программы по интересующему ее профилю. Вот Школа дизайна, например. Там, правда, семестр стоит конских денег, ну и что? Теперь она сама может их зарабатывать.

— Тебе всего двадцать четыре. Вся жизнь впереди. Ещё не поздно что-то в ней изменить, — папин голос звучал очень ободряюще. — Я бы даже сказал, самое время.

«Вы с ним одинаково говорите…»

— Можно сказать, я уже в процессе, — неуверенно усмехнулась Уля. Ну да, в самом его начале: приценилась. Мама, опять же, ничего о её желании не знает, и ещё неизвестно, как отреагирует. — Но за вложенные в учебу силы обидно.

— Обидно тебе будет лет в пятьдесят, дочь, когда ты оглянешься назад и поймешь, что жила не так, как хотела, — озвучил её страхи отец. — Языки всегда пригодятся, учила ты их точно не зря. Не ограничивай себя, возьми выше. Я готов тебе помочь, подниму связи, если понадобится. Только скажи, что тебе это нужно.

Ульяна слушала папу, а в голове красной строкой бежала мысль о том, что, если бы он от них не ушел, её жизнь могла бы сложиться иначе. Он бы, наверное, смог на семейном совете отстоять её право выбирать свой путь самостоятельно. Подтолкнул бы, приободрил, поддержал. Осаждал бы маму в её желании контролировать каждый шаг дочери.

— Спасибо, пап… Я пока не определилась…

Если бы он не ушел, так с мамой и изводили бы друг друга, значит. Эгоистка в Ульяне нашептывала, что зато сама она осталась бы при отце; что разводятся родители, а страдают дети. А взрослый в ней признавал, что такая семейная жизнь, какой описал её отец — это пытка. Что себе подобной участи не пожелаешь никогда. И что дети будут мучиться при любом из этих раскладов. Еще неизвестно, при каком больше.

Склонив голову к плечу, папа внимательно вглядывался в её лицо. Так, словно пытался наглядеться на годы вперед. От понимания, что ведь, вероятно, так и получится, что в следующий раз они наверняка увидятся спустя долгие и долгие годы, туго сдавило грудь. Каждый из них давно живет своей жизнью. Глядя на отца, Уля думала о том, что была бы не прочь встречаться чаще. А он сам? У него теперь другая семья и другие проблемы.

— Ну а на личном?.. — мягко поинтересовался папа. — Замуж не собираешься еще?

— Нет. Ничего, — опустила Ульяна ресницы. Только-только успокоившееся сердце вновь застучало в висках, а взгляд лихорадочно искал, на чём бы сфокусироваться.

Столы в этом кафе поменяли на очень интересные: новые столешницы сделаны из натурального дерева. Вот и «вековые кольца», и каждый стол от края до края разрезает «ручей» или «река». Причем «вода» «течёт» вровень с поверхностью «суши». Синий и голубой, бирюзовый и зеленоватый оттенки создают эффект глубины, даже речная галька под «водой» кое-где рассыпана. Интересно, что за материал использован? Похоже на эпоксидку{?}[Эпоксидная смола]. Наверное, она и есть.

— И поэтому ты глаза прячешь, — с улыбкой в голосе негромко произнес папа. Всё-таки он знает её досконально. Кажется, помнит о ней всё. — Дочь?..