Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон

class="p1">— Сколько ты им дал? — спросила она Джейми на английском.

Джейми коротко передернул плечами и спешно подтолкнул ее вперед, взяв за локоть.

Роджер сглотнул сбоку от Брианны, звук едва различимый среди шума.

— Тебе надо было выпить, — сказала она.

— Я знаю, — ответил он хрипло и чихнул.

* * *

— Ты хоть слышал о Шеймасе Бьюкене? — поинтересовалась я у Джейми, когда мы шли по сырой земле во дворе Кромби. — Кто он?

— О, я о нем слышал, да, — ответил он, обхватывая меня за талию, чтобы помочь перескочить через вонючую лужу, которая выглядела, как козья моча. — Уф. А ты тяжелая штучка, саксоночка.

— Это все корзина, — отвлеченно ответила я. — Думаю, миссис Баг сложила туда кусок свинца. Или просто фруктовый пирог. И кто он такой? Один из рыбаков?

— Да. Он двоюродный дед Мэйзи Макардл, той, что вышла замуж за парня, который строил лодки. Помнишь ее? Рыжие волосы, длинный нос, шестеро ребятишек.

— Смутно. Как ты запоминаешь все эти вещи? — удивилась я, но он едва улыбнулся и подал мне руку.

Я взяла ее, и мы степенно зашагали сквозь грязь и рассыпанную солому: лэрд и его леди прибыли на похороны. Несмотря на холод, дверь хижины была открыта, чтобы дух смерти мог выйти. К счастью, это позволяло свету просочиться внутрь — домишко был грубо построен и в нем не было окон. К тому же комната была забита людьми, большинство из которых не мылись, по крайней мере, последние четыре месяца.

Тесные хижины и немытые тела не были мне в новинку, к тому же я знала, что одно из них было, возможно, чистым, но точно мертвым, поэтому к тому времени, как одна из дочерей Кромби с красными глазами, укутанная в шаль, пригласила нас внутрь, я уже начала дышать ртом.

Бабушку Уилсон уложили на столе со свечой в изголовье, она была обернута в саван, который, без сомнения, сама выткала, еще когда шла под венец: льняное полотно пожелтело и смялось от времени, но выглядело чистым и мягким и было украшено по краям простым узором в форме виноградных листьев. Его бережно хранили и бог знает, с каким трудом привезли из Шотландии.

Джейми остановился в дверях, снимая шляпу, и пробормотал формальные соболезнования, которые Кромби — мужчины и женщины — приняли с кивками и мычанием, соответственно. Я передала корзину с едой и кивнула, с выражением, которое, как я надеялась, наиболее подходящим образом демонстрировало сочувствие. Краем глаза я следила за Джемми.

Брианна сделала все от нее зависящее, чтобы объяснить ему происходящее, но я понятия не имела, что он может вытворить в этой ситуации, с трупом в комнате. Не без труда его удалось убедить вылезти из-под берета, и теперь он с интересом оглядывался вокруг, с вихром, стоящим на затылке.

— Это мертвая леди, бабушка? — громко прошептал он мне, указывая на тело.

— Да, милый, — ответила я, с тревогой поглядывая на миссис Уилсон. Она выглядела абсолютно нормально: должным образом убранная, в своем лучшем капоре, с подвязанной челюстью, чтобы рот оставался закрытым, сухие веки крепко смежены в блеклом отсвете свечи. Вряд ли Джемми встречал старую леди при жизни — так что у него не должно было быть причин расстраиваться. К тому же с той поры, как он научился ходить, его регулярно брали на охоту, так что идея смерти была ему знакома. После встречи с плакальщицами труп явно не вызывал сильных эмоций. И все же…

— Сейчас мы выразим свое почтение, парень, — тихонько сказал Джейми внуку и поставил его на пол. Я поймала его взгляд, когда он обернулся к двери, где Роджер и Бри бормотали соболезнования, и поняла, что он дожидался их, чтобы они могли посмотреть на него и повторить.

Он повел Джемми сквозь толпу, которая уважительно расступалась, к столу, где он положил руку на грудь покойнице. О, так вот что это были за похороны.

На некоторых похоронах в шотландском высокогорье существовал обычай, согласно которому каждый должен был коснуться тела, чтобы мертвец их не преследовал. Навряд ли бабушка Уилсон была заинтересована в том, чтобы преследовать меня, но осторожность никогда не помешает — в голове всплыло беспокойное воспоминание о черепе с серебряными пломбами в зубах и о моей встрече с тем, что могло быть его обладателем, явившимся в призрачном сиянии темной ночью в горах. Невольно я посмотрела на свечу, но она выглядела совершенно нормальной, коричневой, сделанной из пчелиного воска, она приятно пахла и слегка наклонилась в подсвечнике.

Успокаивая себя, я наклонилась и осторожно положила руку на саван. На груди покойной стояло глиняное блюдечко с куском хлеба и щепоткой соли, возле нее на столе поставили небольшую деревянную чашку, наполненную темной жидкостью, — вином? Все вместе — хорошая свеча из пчелиного воска, соль и плакальщицы — выглядело так, будто Хирам Кромби постарался сделать все на совесть для тещи, хотя я бы не поручилась, что он из соображений бережливости не использует все это после похорон.

Что-то было не так: какая-то тревога витала в воздухе среди потрескавшихся сапог и обмотанных тряпками ног, будто сквозняк. Сначала я подумала, что это связано с нашим присутствием, но дело было не в этом: когда Джейми подошел к телу, у присутствующих вырвался краткий вздох одобрения.

Джейми пошептался с Джемми, затем поднял его, чтобы тот коснулся трупа. Мальчик не выказал отвращения, с интересом всматриваясь в восковое лицо мертвой женщины.

— Для чего это? — громко спросил он, потянувшись к хлебу. — Она будет это есть?

Джейми схватил его за запястье и твердо приложил руку мальчика к савану.

— Это для поедателя грехов, парень. Оставь это, хорошо?

— Что это…

— Позже.

Никто не спорил с Джейми, если он говорил таким тоном, и Джем утих, сунув палец в рот, когда дед опустил его на пол. Подошла Бри и сгребла сына в объятия, запоздало вспомнив, что нужно коснуться усопшей, и пробормотала: «Покойся с миром».

Затем Роджер выступил вперед, и толпа ощутимо оживилась. Он выглядел бледным, но собранным. Его лицо, чья северная суровость обычно смягчалась добрым взглядом и подвижным ртом, готовым рассмеяться, сейчас казалось худым и аскетичным. Не время смеяться. В тусклом свете его глаза холодно смотрели на собравшихся. Он положил руку на грудь покойной и преклонил голову. Я не была уверена, молился ли он о спасении ее души или о вдохновении, но он стоял так дольше минуты. Толпа почтительно наблюдала, присутствующие покашливали и прочищали горло время от времени. Роджер не был единственным простуженным, подумала я, и