Времена грёз. Том 1 - Мелисса Альсури

до сих пор не забыл мое имя.

Последние закатные лучи терялись за горизонтом.

Я влетел домой, чуть не сорвав с петель дверь, и ринулся к лаборатории, но едва переступил порог, как последние закатные лучи скрылись за горизонтом, унося тепло и последний удар сердца моей хозяйки. Не доверяя своим чувствам, я положил Дарию на кушетку у стены, но, лишь завидев сколько ее крови было на мне, окончательно понял, что моя жизнь больше не принадлежит ей. Оглушенный собственным горем я застыл, смотря на бледные щеки, что больше не окрасит стыдливый румянец. Я не верил тому, что происходит, я не мог понять, каким образом в одночасье потерял весь смысл своего существования. Это просто не укладывалось в голове. Мою душу будто бы раздирали раскаленными щипцами, уничтожая всё, что мне было так дорого и вызывая настолько жуткую боль, что я предпочел бы умереть вместе с хозяевами.

На глаза упали седые пряди, и, закрыв лицо руками, я закричал так громко, как мог, слыша, как голосу вторили демоны моего личного ада.

— Кто?! Кто это сделал?!

Крик эксперимента заставил меня все же обратить на него внимание. В отчаянии он бесновался в клетке, постоянно меняя форму и грозясь разрушить ее стены. Не дожидаясь еще большего хаоса, я заклинанием открыл все двери, давая возможность монстрам уйти.

— Наш город захватили, виновники в смерти Дарии сейчас у замка, вы сможете отличить их по светлым доспехам.

Подопытный вновь взревел и, тут же отрастив крылья, выбил окно, вылетев наружу и уводя за собой трех чудовищ, отдаленно схожих с летучими мышами. Еще пять клякс остались в лаборатории со мной, не собираясь убегать, а лишь послушно обратив ко мне свое внимание.

— Мне нечего вам предложить, я не знаю, что мне делать.

Твари что-то булькнули, но остались лежать на полу, позволяя мне прийти в себя, но меня отвлек сдавленный крик из подвала и шум. Эти звуки хлестнули меня по нервам, словно кнутом, и я за долю секунды подскочил и бросился к лестнице вниз.

Как ни странно, дверь в камеру была все еще закрыта, и, открыв ее, я едва успел оттащить бывшую рабыню от шеи ее сына, оттолкнув эту сумасшедшую к стене.

Мальчик, отчаянно плача, забился в угол, пытаясь восстановить дыхание, уткнувшись в колени и закрывая голову руками.

Ошейник, сдерживающий девушку, оказался расстегнутым и лежал на полу, а я только сейчас понял, что не видел в доме прислуги.

— Что ты творишь?! Это же твой ребенок!

— Это чудовище, которое не должно было появиться на свет! Мне он не нужен! Я обязана его уничтожить, прежде чем за мной придут братья!

— Братья, говоришь…

— Город теперь будет принадлежать им, ты проиграл, Давид, вы все проиграли. Теперь я стану свободна! Они уже близко!

Поджав губы, я приблизился к рабыне и посмотрел в ее глаза.

— Откуда они знают, что ты жива? Кто им мог это рассказать?

Самодовольная улыбка озарила ее лицо, но взгляд серых глаз был безумным.

— Лайя помогала мне связаться с ними, она единственная, кто мне помогал, и она уже далеко отсюда.

Чувствуя, как последняя тонкая нить, соединяющая меня с прошлым, оборвалась, я сжал руки, обреченно выдохнув.

— Что ж, так она нам отплатила.

Вылетев из камеры, я подозвал одну из тварей из лаборатории и, дождавшись, пока она спустится, взял один из инструментов со стены.

— Превратись во что-то нормальное.

Демон задрожал и с трудом принял форму крупного черного пса с длинной лоснящейся шерстью.

— Отлично, забери мальчика, ему здесь не место.

Пес тихо тявкнул и, заглянув в комнату, начал ластиться к ребенку, как обычная дворняга, вылизывая его лицо и виляя хвостом. Мальчик, поддавшись его ласке и с ужасом глядя на мать, по стенке осторожно вышел из камеры, цепляясь за загривок пса.

Я проводил его взглядом и вновь обратил внимание на девушку, что со злостью сжимала кулаки. Опустив плечи, я спокойно спросил:

— Хочешь вернуться к братьям?

— Я и так к ним вернусь.

— И правда, что ж, я не против, понимаю, жизнь здесь была не слишком приятной. Наверно, я действительно поступил жестоко с тобой, но знаешь… Я не представлял, как можно отказать своим хозяевам. Они создали из меня человека, воспитали так, и я жил только в их угоду.

Ария, заметно расслабившись, удивленно посмотрела на меня.

— Ты был рабом?

— Конечно, всю свою жизнь, и не знаю, как можно жить иначе. Наверно, это даже будет правильно, если инструмент умрёт со своим хозяином, — ощутив, как защипало глаза, отвел взгляд, чтобы не было заметно слёз. — Я попрошу только об одном. Дай своему сыну жить, он не виноват в том, как родился.

— Только если его не будет в городе

— Конечно, я попрошу его увезти к кочевникам. Только не будет ли за ним погоня?

— Не будет, я клянусь и от их имени, чудовище, что является моим дитя, никто не тронет.

Я заметил, как на ее запястье сверкнул знак клятвы, такой же должен был появиться и у тех четверых на площади.

— Спасибо.

Грустно улыбнувшись, я прерывисто выдохнул и вновь поднял голову. Ария окончательно смягчилась и даже дала мне подойти ближе, с некоторым сочувствием смотря на меня.

— Что ж, пора прощаться и передать тебя братьям, они наверняка будут счастливы вновь увидеть тебя и твою улыбку.

Я протянул руку, прикоснувшись к темному локону ее волос, и чуть задел щеку. Ария замерла, словно мышка, и, едва смутившись, улыбнулась мне в ответ, показав ямочки на щеках. В следующую же секунду единым движением я ударил тесаком по тонкой шее, отделяя голову от тела. Демоны, оставшиеся наверху, шумно завозились, и я охотно позвал их на последний пир.

— Шустрее, нам предстоит долгий путь.

Подцепив голову за длинные волосы, я вышел из камеры, пропустив тварей внутрь. После небольшого поиска ленты и подходящего короба я запаковал то, что осталось от Арии, и оставил подарок в камере, где когда-то содержались сами братья. Если я все рассчитал верно, то мужчины совсем скоро смогут получить сестру в свои руки и даже насладиться ее улыбкой на милом лице. Я же в это время успею уехать из города, забрав все самое ценное, пока подопытный в последний раз сослужит своей хозяйке, отвлекая внимание врагов.

Занятное представление

О ты, чьё сердце до сих пор болит

О тех, кто в адском пламени горит, —

Не мучай Бога, не ропщи напрасно:

Он знает сам, и всё