Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

— Алло, — произнёс в трубку он.

— Ого, — одновременно с ним прошептал Сенька, подбежав со своей неизменной камерой на экстремальное расстояние к нам, — признания… — его глаза заворожённо наблюдали за двумя фигурками на маленьком экранчике своей «подружки», которая являлась откупной во имя молчания о наших с Шером официальных отношениях.

— Сень, ты почему за нами следишь? — я рискнула спросить братишку, не особо надеясь на ответ.

Из чистейшего любопытства, а может из-за шибко развитого шестого чувства в моей вечно пребывающей в поисках экстремальных приключений и сопутствующих им ощущений пятой точке, я надеялась подслушать разговор Оливера с тигрёнком, но тот быстренько отошёл подальше от нас, так что я переключилась на Сеньку.

— Потому что это интересно.

— Интересно? — не поняла прикола.

Что между нами интересного? Мы же вместе представляем довольно посредственную пару друзей. Я самая обычная, он-то нет, у него куча талантов, и он красив, как модель. Вот за Олликом папарацци ходить не есть смысл. Но за мной?

— Обещает быть интересным, — поправился Сеня.

— Это смешно.

Братишка покивал:

— Ещё как!

— Да у тебя совести нет, — возмутилась я, прикидывая чем бы его стукнуть, чтобы без последствий. Вот же жуть какая, я теперь ещё и рукоприкладством страдаю. Мысленным, правда, но от этого не легче. Я устыдилась, а братец из-за чего-то возликовал, видимо, радуясь оттенкам всех цветов радуги, сменяющим моё перекошенное лицо.

— Нет и не надо. Я обменял такую редкость на диктофон ещё в первом классе, — поделился он со мной откровениями. А я этого не знала. Он уже с первого класса следит за нами что ли? Ой, что-то я слишком доверчиво ко всему сказанному отношусь, как можно обменять нематериальное на материальное?

— Диктофон? — всё же переспросила я.

— Ну да, вещичка такая. На магнитную плёнку запись вести можно, после того как на кнопочку нажмёшь, — ехидничал братишка, растягивая слова и разговаривая со мной как с блондинкой из анекдота. — Хотя сейчас каких только нет.

— Ты как дедок из советских времён, покупающий «Сервелат московский», периодически бубня себе под нос: «Вот в наше время…», — я даже голос под дедка настроила соответствующий.

Я тоже умею ехидничать, оказывается. Но братик не оценил.

— Сестра, это не твой монолог, так что окстись и заткнись, — посоветовал мне добрый братик.

— Ого, да у тебя задатки джентльмена, — решила я продолжить в том же духе.

К нам подошёл Оливер, автоматически прекращая своим появлением наши распри. На его лице было чётко прописано извинение вкупе с «набежавшей тучкой». Я даже без слов поняла, что он собирается уйти. Видимо, звонок оказался важным.

— Леночка, зай, прости меня, но…

— Тебе надо уйти? — блеснула я интуицией, помноженной на прозорливость. Откуда они во мне? Может меня Олька заразил?

Он кивнул и слабо улыбнулся:

— Возникли срочные дела…

— Я понимаю, Оливер. Ничего страшного.

— Тебя подвезти до дома или ты ещё останешься?

— Нет, спасибо, — на самом деле мне не хотелось его утруждать, но я собиралась домой. Тем более, что Сенька с Роллом сами себе увеселения находят. И без меня.

— Уверена? — переспросил он, полагая, что мой ответ за сотую долю миллисекунды изменится.

— Правда.

— Ну, тогда, пока?

Он коснулся моей руки своей, поднёс её к своим губам и галантно поцеловал. Фу-ух, уже третий поцелуй с его стороны за сегодня. Это немного напрягает. Не потому что мне противно, когда мои конечности лобызают с напором подростка, впервые дорвавшегося до женского тела, нет, прикосновения Оливера приятны, нежны, волнующи, но для меня поцелуй представляет нечто большее. Это единение между возлюбленными. А не слюнообмен на каждом шагу. Я знаю, да и многие мои знакомые этим страдают (то есть наслаждаются), что девчонки обычно целуют друг друга в щёчку или в губы на прощание или в качестве приветствия, и это нормально, это в пределах нормы, но в моей жизни такого нет. Лесю я чмокала в щёку, кажется, всего один раз в жизни — на её последнем дне рождения. С папой, дядей, Егоркой или, упаси Боже, с остальными членами нашей семейки я тоже любовью таким образом не обмениваюсь, хотя папочка иногда проявляет чуткость в редких случаях, но у него нежная душа, а это требует особого внимания, на этом все мои телесные контакты и заканчиваются.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Оливер, казалось, схож с моим папой, потому что его душа такая же светлая и, можно сказать, тепличная. Он очень ласков и не может сдерживать это в себе. Он похож на плюшевого мишку, требующего обнимашек. А мне разве жалко для своего драгоценного ДСЧ? Нет, конечно, пусть подходит, я ему ещё с собой дам!

В число телесных контактов входит ещё и мой ненаглядный муженёк — Шер. Вот уж кто может заставить кровь в моих жилах загадочным образом теплеть, будто и нет никаких постулатов физики, одна лишь сплошная фрейдовская психология. Это меня бесит и одновременно заставляет задыхаться от смятения. Кто же так поступает с человеком? Может он и не специально, но лучше Шерику прекратить свои нападки на мою психику. Хотя бы сегодня в машине — что это было? Я чуть не отошла в мир иной от инфаркта миокарда, а мои глаза чуть не лопнули от базедовой болезни. Был бы премиленький трупик из меня. А всё он, Шеридан Грозный Гадёныш, виноват.

Олли ушёл, в проходе послав мне воздушный поцелуй, я помахала ему вслед, а он лишь надвинул капюшон глубже на лицо и крикнув: «Адиос, зай!» — благополучно исчез. Я собиралась последовать его примеру, но для начала надо было избавиться от груза в виде брата и его дружка, или взять его с собой.

— Сень, Ролл, какие планы?

Ролл печально понурил плечи:

— Да никаких…

— Ещё каких-каких! — перебил его Сеня, не заморачиваясь неверно построенным предложением. — А ты зачем спрашиваешь? — он вновь поймал мой лик в объектив. Я так скоро начну чувствовать себя звездой, ребёнок.

— Хочу пойти домой, так как я: а) устала, б) устала, в) устала.

— Мы поняли, ты «устала» в кубе! — понимающе кивнул мне Сеня.

— Не суть, братик, главное, я хочу уйти.

— А к-как же мы? — они совместно посмотрели на меня жалобно-жалобно.

— Вы и без меня можете поиграть, а я действительно подустала. Я, между прочим, сегодня человеку жизнь спасла, — мой указательный палец назидательно взмыл вверх.

Я и правда помогла сегодня брутального вида мужчинке, отбив его у активной бабули.

— Ах, точно… А я ведь видел это. Как ты спасала огромного Орка в камуфляже. Стас бы тебе все пароли в «ВОВ» е отдал только за то, чтобы посмотреть на это, — братик таинственно сощурив глазки задумался.

Я зевнула, в желудке Ролла заурчало, в моём желудке заурчало в ответ, будто наши с ним пищепоглощательные урны настроены на одни и те же частоты съестных радиоволн. Я даже забыла, что мой братишка стал чересчур нахально себя вести и выдвинула предложение подняться на верхний этаж и там поесть, а потом… То, что будет потом, я решила пока не озвучивать: поесть нормально не дадут — будут уламывать на свои «грязные» делишки. Мальчишки приняли предложение на «ура».

Мы двинули в сторону второго этажа, когда в дверях я, как самая неуклюжая в компании, столкнулась с девушкой, чуть не снеся её с ног и не трансформировав несчастные снесённые останки в не менее несчастные останки в виде желтка на сковородке. От голода мои мысли приобрели исключительно пищевой характер.

— Ой, простите, девушка, — кинулась я отклеивать от пола хрупкого вида девушку, облачённую в стильный по турецкой моде балдахин и повязавшую на голову платок. Чёрные очи восточного разреза глаз внимательно оглядывали меня, будто вспоминая. Мне лицо девушки тоже казалось знакомым.

— Ничего страшного, а вы ведь девушка Артёма, да? — задала она провокационный вопрос.

Это же тайна. Но почему-то все о ней знают. То ли Олли трепло, то ли Funk Jazzy Band, ах, я вспомнила девушку, которую видела на тренировке мальчишек в школе. И как я сразу не узнала её, ведь она выделяется на фоне толпы. Очень колоритно.