Откровение в Галисии - Долорес Редондо

эту кашу, ничего не объясняя, скрываясь и ведя двойную жизнь, как истинный испанский аристократ!

— Аристократ? Что ты такое говоришь? — Судя по голосу, Мей и впрямь была крайне удивлена.

— Ты не в курсе? Странно… Альваро родом из дворянской семьи. Он маркиз.

— Не знаю, что ты себе вообразил, но я впервые об этом слышу. Три года назад шеф сообщил, что его отец умер и теперь придется руководить семейным бизнесом, чем и занимался, когда приезжал в офис. Альваро сказал, что его родственники — ужасные люди и он ограничивает общение с ними лишь деловыми вопросами. И что они пойдут на все, чтобы разрушить вашу жизнь, поэтому ты не должен ничего знать. Мне приходилось молчать и не упоминать, что у Альваро есть родные.

— И тебе это казалось нормальным?

— А что я могла сделать? Шеф заставил меня дать ему обещание. И не могу сказать, что ситуация меня сильно удивила. Многие гомосексуалы обрывают все связи с семьей, тебе это прекрасно известно.

Писатель не знал, что ответить.

— Мануэль, я приеду. Уже купила билеты, отправляюсь сегодня днем…

— Нет.

— Я хочу быть рядом, ты не должен переживать этот кошмар в одиночестве.

— Нет, — отрезал он.

— Послушай! — Мей снова разрыдалась. — Если ты не хочешь, чтобы я приезжала, позволь хотя бы сообщить новость вашим друзьям.

Писатель в изнеможении сел и шумно выдохнул.

— И что ты им скажешь? Я и сам не понимаю, что случилось и зачем я здесь. Почему Альваро оказался так далеко от дома?.. Хочу лишь, чтобы все это поскорее закончилось. Потом сразу вернусь в Мадрид.

Секретарь на другом конце провода заливалась слезами. Мануэль, словно в оцепенении, слушал, завидуя, что она может плакать. Скорбь стояла комом в горле и рвалась наружу, но вместо нее извергся поток желчи и обиды:

— Мей, мне пятьдесят два года. Я дал себе обещание, что никогда больше не буду страдать. И не мог даже предположить, что именно Альваро заставит меня нарушить клятву. Это выше моих сил. Я уже два дня торчу в каком-то проклятом городе, через пару часов состоятся похороны, а я до сих пор не проронил и слезинки. А почему? Потому что ни черта не понимаю. Это какое-то безумие, просто дьявольская шутка.

— Не сдерживай себя, — тихо ответила секретарь. — Слезы принесут облегчение.

— На нем не было обручального кольца. Покойный — не тот, с кем я связал свою жизнь. Я не могу его оплакивать.

* * *

Гриньян взял трубку после первого же гудка.

— Нам нужно поговорить. Я принял решение.

— Подъеду через полчаса. Встретимся в кафе отеля, — ответил юрист.

Мануэль вышел из номера сразу с багажом. Возвращаться он не собирался.

Адольфо пришел вовремя. Сел, заказал кофе, заметил сумку.

— Уезжаете?

— Сразу после похорон.

Гриньян смотрел на писателя, словно пытаясь оценить, насколько твердо его решение.

— Я правильно понимаю, что теперь вы представляете мои интересы? — спросил Мануэль.

— Если только не захотите нанять кого-то другого.

Ортигоса покачал головой.

— Проинформируйте родственников Альваро, что я отказываюсь от права на наследство. Им нечего опасаться, я не буду ни на что претендовать. Даже слышать не хочу о дворянских владениях. Примите все необходимые меры, чтобы как можно скорее покончить с формальностями, и пришлите документы почтой. Полагаю, мой адрес у вас есть.

Гриньян улыбнулся.

— Я сказал что-то забавное?

— Альваро очень хорошо вас знал. Если хотите, я передам ваши пожелания его родным, но у меня есть четкие инструкции: вы не можете отказаться от наследства до истечения трех месяцев после смерти супруга.

Писатель пару минут буравил юриста взглядом, но потом расслабился: в конце концов, Адольфо тут совершенно ни при чем. Мануэль устало вздохнул.

— В таком случае… предупредите родственников, а документы пришлете в декабре.

— Как пожелаете, — последовал ответ. — У вас как раз будет время подумать.

Ортигоса намеревался держать себя в руках, но тут вспылил.

— Здесь не о чем думать! Альваро скрывал, кто он на самом деле и чем занимается. Я пятнадцать лет прожил с человеком, которого не знаю; я ведь даже не подозревал, что у него есть близкие. А тут еще и наследство, которого я не заслуживаю и которое мне не нужно… Я принял решение и не собираюсь менять свое мнение!

Гриньян продолжал нарочито спокойно пить кофе, не отрывая глаз от чашки. Мануэль оглянулся вокруг: немногочисленные посетители кафе явно делали вид, будто ничего не слышали. А он и не заметил, что почти кричал.

* * *

Писатель ехал на своем «БМВ» за «Ауди» юриста — сначала сорок минут по автостраде, затем еще пятнадцать по жилой зоне. Прогноз погоды обещал дождь, и небо было затянуто плотным слоем облаков, едва пропускающих солнечный свет, из-за чего краски природы стали приглушенными. Городок оказался небольшим. По обеим сторонам дороги и вдоль железнодорожных путей простирались сельскохозяйственные угодья с амбарами на задворках. Автомобили свернули с шоссе, и постройки теперь попадались реже, а вокруг раскинулись изумрудно-зеленые поля, огороженные древними каменными стенами и настолько живописными заборами, что привлекли бы внимание любого фотографа. Мануэль завороженно разглядывал небольшую группу ухоженных деревьев. Их листья отливали серебром, и писатель решил, что это, должно быть, эвкалипты. Темные кусты дрока с ярко-желтыми цветами прекрасно оттеняли розовые заросли вереска, окаймлявшего дорогу. Гриньян свернул направо, по направлению к лесу, проехал метров сто и остановился перед массивными, широко распахнутыми коваными воротами. Писатель припарковался рядом с «Ауди», вышел и направился к юристу, который ожидал его у входа. Адольфо не мог скрыть своего воодушевления.

— Мы могли заехать внутрь на автомобилях, — объяснил Гриньян. — Но мне хотелось, чтобы вы в полной мере оценили великолепие этого места.

Грунтовая дорога была окаймлена вековыми деревьями и усыпана хвоей. Повсюду валялись похожие на розы раскрывшиеся шишки. Пологий спуск вел к поляне, где взгляду открывался аккуратно постриженный газон и одноэтажное каменное строение с полукруглыми арками и великолепными дверями.

Мануэль повернулся к юристу, который наблюдал за его реакцией.

— Потрясающе красивый дом.

Гриньян довольно улыбнулся.

— Так и есть, но это всего лишь хозяйственная постройка. А дальше — конюшни. Сам дом вон там. — Адольфо указал направо. — Сеньор Ортигоса, вы в родовом имении Ас Грилейрас, резиденции всех, кто носил титул маркиза де Санто Томе начиная с седьмого века. Как раз здесь и родился ваш супруг.

Прямоугольное здание по размерам было втрое больше хозяйственной постройки. Стены из светло-коричневого камня, маленькие окна утопают в глубоких нишах. Дом располагался на вершине невысокого холма, возвышаясь над округой, а позади простиралась обширная долина. Перед фасадом раскинулась маленькая рощица