Юлий Цезарь. В походах и битвах - Николай Сергеевич Голицын

за ним и все прочие постыдно бежали. Гордясь этим успехом, гельветы смелее начали останавливаться и даже завязывать дела с передовыми войсками Цезаря. Но он, будучи более нежели вдвое слабее гельветов {у Цезаря было 5 легионов, или 30 000 чел. пехоты, и 4000 чел. конницы (Лабиен еще не присоединился к нему), у гельветов же, как сказано, 69 000 чел., способных сражаться}, действовал весьма осторожно, избегая общего боя и ограничиваясь только тем, что неотступно следовал за гельветами и не позволял им фуражировать и грабить край. Таким образом он и гельветы шли 15 дней, постоянно располагаясь в 5–7 милях (7 ½—10 ½ верстах) расстояния между собою.

Между тем чем более Цезарь удалялся от Арара с целью не терять гельветов из виду, тем более убавлялись в его армии запасы продовольствия, а способы пополнения их затруднялись. Те, которые он велел сплавить вверх по Арару, становились бесполезными; хлеб на полях еще не созрел, и даже подножного корму еще было мало {это было в половине или конце апреля по юлианскому календарю. Климат Галлии в древности был весьма суровый} – эдуи же, обещавшие поставить хлеб, медлили доставкой его, несмотря на беспрестанные требования Цезаря. Доискиваясь, отчего происходило это замедление, он узнал наконец, что единственною причиной были тайные козни и измена Думнорикса. Удостоверясь в этом, Цезарь поступил весьма мудро и искусно: не предался гневу и мщению, не сделал огласки и не прибегнул к суду и наказанию Думнорикса, чем возбудил бы только неудовольствие эдуев и подверг бы войска свои голодной смерти, но призвал к себе Думнорикса и в присутствии только одного брата его, Дивициака, верного и усердного союзника римлян, обличил его в измене, но простил из уважения к Дивициаку, советуя впредь быть осторожнее; для большей же верности велел тайно наблюдать за ним.

В тот же день передовые войска известили Цезаря, что гельветы расположились станом у подошвы одной горы, милях в 8 (около 9 верст) от римской армии. Цезарь немедленно приказал разведать положение и свойства этой горы, и окольные дороги, ведшие на ее вершину. Получив о том удовлетворительные сведения, он отрядил присоединившегося уже к нему Лабиена, в 3-ю стражу ночи, с 2 легионами и приказанием скрытно занять вершину горы и напасть на гельветов с тыла в то самое время, когда он нападет на них с фронта. Сам же со всеми остальными войсками в 4-ю стражу ночи {от 3 до 6 часов утра} он двинулся, предшествуемый всею конницей, прямо против гельветов, по той самой дороге, по которой они перед тем шли. Легкими войсками, шедшими впереди конницы, начальствовал Консидий, военачальник сведущий и опытный в военном деле. На рассвете, когда Цезарь был уже не более как в 1500 шагах от лагеря гельветов. Консидий прискакал к нему с известием, что вершина горы занята гельветами, которых он узнал по вооружению и знаменам. По этому донесению Цезарь счел более благоразумным отступить к ближайшей высоте, на которой и построил армию в боевой порядок. А между тем вершина горы была занята вовсе не гельветами, а Лабиеном, которого Консидий, по странному случаю, принял за неприятеля; гельветы же, до рассвета вовсе не подозревавшие близости Цезаря и расположения Лабиена в тылу их, сняли свой лагерь и поспешно отступили. Таким образом Цезарь лишился, отчасти по собственной вине, {не предуведомив Консидия об отряжении Лабиена, не условясь с Лабиеном о сигналах и не удостоверясь в справедливости донесения Консидия (Turpin de Crisse)} удобного и выгодного случая разбить гельветов и решить войну с ними.

На следующий день, крайне нуждаясь уже в продовольствии, Цезарь своротил в сторону и двинулся к находившемуся от него в 18 милях (27 верстах) главному городу эдуев – Бибракте (ныне Autun), в котором находились большие запасы хлеба. Сочтя ли это за робость с его стороны или, может быть, намереваясь отрезать ему продовольствование, гельветы обратились назад и также двинулись к Бибракте. По приближении их Цезарь выслал им навстречу, для задержания их, всю свою конницу, а сам между тем построил свою армию {Всего войск y Цезаря при Бибракте, по словам Наполеона I, было: 6 легионов пехоты – 36 000 чел. Конницы – 4000. Вспомогательных войск – от 20 000 до 30 000. Итого от 60 000 до 70 000. Но число вспомогательных войск, кажется, преувеличено. Цезарь не означает числа своих войск; достоверно, однако, то, что он был слабее гельветов}, на ближней горе, недалеко от Бибракты, в боевой порядок. Впереди, на полускате, он поставил 4 старых легиона (7-й, 8-й, 9-й и 10-й) в 3 линии, а позади, на вершине горы – все обозы под прикрытием двух новых легионов (11-го и 12-го), вспомогательных войск и устроенных ими укреплений. Гельветы, собрав позади себя все свои обозы, сомкнули ряды, отразили Цезареву конницу и, построив фалангу {по Turpin de Crisse – 2 большие фаланги в 1-й линии и одну (15 000 бойев и тулингов) во 2-й, в виде резерва и для прикрытия обозов}, прикрытую спереди, с боков и сверху черепахою из щитов, двинулись на гору против 1-й линии римской армии. Цезарь, желая доказать войскам, что намерен вполне разделить с ними опасность и победить или умереть, сошел с лошади и отослал ее назад; примеру его последовали и все окружавшие его, и все частные начальники войск. Затем 4 передних легиона, бросив дротики, стремительно бросились с горы вниз, с мечами в руках, на гельветов. Завязался упорный и жестокий рукопашный бой, в котором обе стороны долго сражались с одинаковою храбростью, не отступая ни шагу. Наконец, однако, гельветы были приведены в расстройство и, понеся большой урон, изнемогая от ран, начали отступать с боем в лощину и из нее на другую гору, в 1000 шагах от первой. Цезарь преследовал их, также с боем, 4 передними легионами в том же боевом порядке, оставив обозы и 2 задних легиона на вершине горы. В то самое время, когда 4 передних легиона всходили вслед за гельветами на гору, 15 000 бойев и тулингов неожиданно ударили им в правый фланг и в тыл. При виде этого и отступавшие гельветы обратились назад и напали на римлян с фронта.

Положение Цезаря было трудное и опасное, но он тотчас противопоставил 3-ю линию бойям и тулингам, а 1-ю и 2-ю – прочим гельветам, и на полугоре произошел вторичный, упорный бой, продолжавшийся до вечера. Наконец часть гельветов была принуждена отступать на вершину горы, а другая – к обозам у подошвы ее, и здесь произошел третий, упорнейший бой,