Юлий Цезарь. В походах и битвах - Николай Сергеевич Голицын

изучавшие военное дело на практике). Минуций Терм послал Цезаря к Никомеду, склонить его к содействию осаде Митилена. Цезарь успел в этом и лично содействовал взятию этого города, причем за спасение жизни одного римского воина получил от Терма в награду гражданский венок (corona civica). Вскоре после того он воротился в Вифинию для защиты тяжбы одного из своих доверителей, в благодарность за оказанное ему в Вифинии гостеприимство.

Но частое пребывание его при дворе Никомеда послужило врагам его поводом к постыдным для Цезаря обвинениям, позже проникшим даже в некоторые прения римского сената и в песни римских воинов, сопровождавших Цезаря в его триумфе. Но Цезарь с негодованием опровергал эти гнусные обвинения. Участвовав в сухопутных военных действиях в первый раз, при осаде Митилена, он в первый же раз принял участие и в военных действиях на море – на флоте проконсула Сервилия (в 78 г.), которому поручено было вести войну против киликийских морских разбойников. Но он недолго оставался при Сервилии и, узнав о смерти Суллы, воротился в Рим (в 78 г.). Здесь, благоразумно держа себя совершенно в стороне от соперничества обоих консулов, Лепида и Катула, он предпочел влиять на общественное мнение, публично клеймя словесно клевретов Суллы, дабы выказать себя и оратором, и патриотом. С этою целью он публично обвинил одного из таких клевретов Суллы, Долабеллу, бывшего консула и правителя Македонии, в злоупотреблениях по управлению ею. Суд, составленный из таких же клевретов Суллы, оправдал Долабеллу, но общественное мнение превознесло Цезаря за его смелость, патриотизм и блистательное красноречие. Ободренный этим, Цезарь обвинил некоего Антония Гибрида в том, что он, начальствуя отрядом конницы, произвел грабежи в некоторых частях Греции, когда Сулла возвращался из Азии. Обвиненный был также оправдан, но популярность Цезаря возросла еще более. После того Цезарь защищал еще нескольких угнетенных греков, чем заслужил благодарность всех греков в Риме, мнение которых имело в нем большие вес и влияние. Однако, несмотря на приобретенную им славу публичного оратора, Цезарь, решившийся оставаться чуждым смут Рима и Италии, предпочел снова удалиться на время и отправился (в 76 г.) в Родос усовершенствоваться в науках, потому что этот город, подобно Александрии, был в это время центром наук, местом пребывания знаменитейших философов и школой знатнейших молодых людей. Но на пути морем в Родос, близ одного из Спорадских островков, Фармакузы, Цезарь был взят в плен морскими разбойниками. Они потребовали от него 20 талантов (около 35 т. рублей). Он насмеялся над ними и сказал, что даст им 50 талантов (около 105 т. рублей), которые и послал раба своего занять в ближайших городах. А между тем он 40 дней провел на эскадре разбойников и внушил им такое уважение и даже страх к себе, что, по словам Плутарха, казался более их царем, нежели пленником, и шутя говорил им, что, раз на свободе, распнет их всех на крестах! Получив и заплатив им обещанные деньги, он высадился на берег и немедленно снарядил суда, напал врасплох на разбойников, отнял у них свои деньги и всю их добычу, а их самих выдал проконсулу Азии Силану. Но Силан, желая продать, а не казнить их, не принял их, и тогда Цезарь отправился в Пергам и там действительно распял их на крестах. Затем он отправился в Родос, пользоваться учением у Аполлония Молона, одного из знаменитейших учителей красноречия в это время. Но вскоре возобновление Митридатом в Малой Азии войны против римлян и движение его с армией к Кизику побудили Цезаря покинуть свои учебные занятия и отправиться в провинцию Азию. Набрав здесь на свой счет войска, он изгнал из этой провинции Митридатова правителя и удержал в повиновении те города, которые были сомнительны или колебались в верности римлянам.

Цезарь в общественных званиях (74–60)

Между тем друзьям его в Риме удалось назначить его главным жрецом (pontifex). Это побудило его отправиться в Рим и, из опасения снова попасть в руки морских разбойников, через Адриатический залив, на 4-весельной лодке, в сопровождении только двух друзей и 10 рабов. Прибыв благополучно в Рим (в 74 г.), он был избран значительными большинством голосов в военные трибуны, однако не воспользовался тем для принятия участия в военных действиях римлян ни в Испании против Сертория, ни в Азии против Митридата, ни на Востоке против варваров и морских разбойников, ни в самой Италии против восставших рабов. Цезарь не хотел служить ни в одной из римских армий, которые все находились под начальством приверженцев партии Суллы. Когда же оружие римское восторжествовало повсюду и во главе республики явились два консула-соперника, Помпей и Красс, Цезарь начал решительно, хотя и осторожно, действовать с целью образования себе сильной партии, снискания расположения народа и приобретения значения и веса, а для достижения этой цели употреблял всевозможные средства, и роскошь, и пышность, и расточительность, и ласкательства в отношении черни, распутною жизнью прикрывая обширные честолюбивые замыслы. И хотя он и разорился, но вполне достиг своей цели, распространив и утвердив свое влияние так, что ничто уже не могло поколебать его. Нет никакого сомнения, что он уже в это время имел в виду достигнуть верховной в Риме власти и уничтожить республику. Внимание его было постоянно обращено на восстановление марианской и подавление сулланской партий. Первым, явным свидетельством расположения к нему простого народа было назначение его военным трибуном (см. выше) и потом квестором, а вторым – всеобщее одобрение, когда он, по смерти тетки своей, вдовы Мария, осмелился публично произнести похвальное слово ей и несть за телом ее изображение Мария, а по смерти жены своей, Корнелии, дочери Цинны, публично же произнес и ей похвальное слово. Вскоре после того (в 68 г., 32 лет от роду) он отправился в Испанию, в звании квестора армии проконсула Антистия Вета. Здесь, как говорят некоторые историки, увидав статую Александра В., он горько заплакал, укоряя себя в том, что не совершил еще ничего в такие лета, в которые Александр уже покорил значительную часть тогдашнего мира. Пораженный этою мыслью, он, еще до срока своего квесторства, взял отпуск, возвратился в Рим и начал втайне возбуждать к восстанию транспаданских галлов, не имевших, но крайне желавших иметь права римского гражданства. Не успев возмутить их только потому, что консулы удержали в Италии войска, долженствовавшие отправиться в Малую Азию против Митридата, он прибегнул к другим средствам – тайным и преступным проискам и козням. Сильные подозрения пали на него в участии в 1-м заговоре Катилины (66 г.) и в заговоре Пизона. Но это нимало не ослабило расположения к нему