Юлий Цезарь. В походах и битвах - Николай Сергеевич Голицын

народа; напротив, курульное эдильство {эдилы (aediles) имели в своем заведовании и надзоре все общественные в Риме зрелища, здания, постройки и полицию на городских рынках. Сперва их было только 2 из плебеев (aediles plebis), но с, начала III века перед P.X. к ним были прибавлены еще 2 из патрициев (aediles curules)} его еще более усилило оное, вследствие великолепнейших игр, которые он, по званию эдила, давал народу и которые пышностью превосходили все, что когда-либо дотоле видали в этом роде в Риме. Сильный приобретенным таким образом необыкновенным расположением народа, он дерзнул восстановить в Капитолии уничтоженные народным приговором статуи Мария, с победными в честь его трофеями и надписями – и все изумились такой необычайной смелости, но никто не дерзнул воспрепятствовать Цезарю, а марианская партия ободрилась и снова явилась на свет. Катул и с ним многие другие видели в этом поступке Цезаря явное стремление к уничтожению республики, но Цезарь силою своего красноречия не только вполне опровергнул Катула, но и достиг того, что поступок его был одобрен самим сенатом (65 г.).

Но происки и козни его с целью быть посланным в Египет и привести эту страну и о. Кипр в подданство Рима не имели успеха. Катул сильно восстал против этого, и Цезарь, хотя и поддержанный Крассом, потерпел неудачу.

Выйдя из эдильства, он принял (в 64 г.) звание уголовного судьи (judex quaestionis) и приговорил к смерти всех виновных в убиении проскриптов (при Сулле), но спас более всех виновного Катилину, что подтвердило подозрения в соумышленности его с последним. И хотя ничего достоверного неизвестно касательно участия его во 2-м заговоре Катилины, но несомненно то, что он был в связях с Катилиною и благоприятствовал ему, вероятно, намереваясь воспользоваться плодами его предприятия в случае удачи. Подозрения против Цезаря были столь сильны, что он однажды днем, на площади, едва не был убит всадниками и только заступничеству Цицерона был обязан спасением жизни. В суде над заговорщиками он подал мнение о заключении их на целую жизнь в тюрьму; но Цицерон и Катон опровергли его, и заговорщики были казнены (63).

В том же 63 году Цезарь, несмотря на домогательства знатнейших и влиятельнейших граждан Рима, был облечен в звание верховного жреца (pontifex maximus), а в 62 году назначен претором. Но с расположением к нему народа росла и ненависть аристократии против него, и это сословие даже отрешило его от преторства, однако через несколько дней принуждено было возвратить ему оное.

По выходе из преторства Цезарь получил в управление Испанию (в конце 61 года), но, задержанный заимодавцами, тогда только мог выехать из Рима, когда Красс поручился за пятую часть его долгов, простиравшихся до 1300 талантов (около 1 600 000 руб. сер.). Испания была тогда в мире и тишине, но Цезарь нашел случай возбудить в ней войну, дал несколько сражений, взял многие города в Лузитании и Галлике (нынешней Галисии) и приобрел такую огромную и богатую добычу, что не только щедро наградил свои войска, но и заплатил все свои долги в Риме. Войска, в знак благодарности, почтили его титулом императора, и, по-видимому, он заслужил триумф, но, утвердив в Испании тишину и порядок и еще до срока своего начальствования воротясь в Рим, отказался от триумфа, для того чтобы быть выбранным в консулы, ибо по закону должен был триумфа просить и ждать вне Рима, а консульства – в стенах его. Здесь, во время выборов на 59 год, он совершил важное дело – примирил Помпея с Крассом и заключил с ними тот тройственный союз, который известен в истории под названием 1-го триумвирата, и передал всю власть в Риме в руки этих трех знаменитых честолюбцев. Здесь государственный ум Цезаря явился в полной силе: Цезарь так искусно умел воспользоваться влиянием и значением Помпея и Красса, что все выгоды и вся слава их триумвирата принадлежали ему.

Цезарь – консул (59)

Вслед затем Цезарь был назначен консулом вместе с Калпурнием Бибулом, но совершенно устранил последнего и был, можно сказать, не только единственным консулом, но и почти совершенным диктатором. Достигнув высшей степени любви народной, он, опираясь на нее, заставил принять, вопреки желаниям и выгодам сената и аристократов, 4 важных закона {1) о наделении землями из общественных полей уволенных в отставку воинов и беднейших граждан; 2) об утверждении всех распоряжений Помпея в Азии; 3) об утверждении прошения общества участников (большею частью из сословия всадников) в откупах Азии и 4) о перечислении П. Клодия из патрициев в плебеи. Первыми тремя законами Цезарь совершенно привлек на свою сторону отставных воинов, беднейших граждан, Помпея и всадников; Клодий же был избран им в орудие для действия на чернь}, вверить ему управление Иллирией и Цизальпинскою Галлией, с 3 легионами на 5 лет и вслед за тем прибавить к этому еще римскую провинцию в Трансальпинской Галлии и 1 легион.

Таким образом он получил или, лучше сказать, сам избрал и взял в управление не какую-либо страну в Азии, которая могла бы только обогатить его, но важнейшую в политическом и военном отношениях из всех принадлежавших Римской республике, потому что она служила Италии и Риму как бы преградою от нападений галлов и германцев, – страну, в которой он поэтому мог снискать блистательную славу и главное – образовать преданное ему войско. Мало того: он заставил признать друзьями и союзниками римского народа Ариовиста, вождя германского племени свевов, с званием царя, и Птолемея Авлета, царя египетского (от последнего он получил большую сумму денег, которую расточил между народом). Долженствуя отправиться в Галлию, он выдал дочь свою Юлию за Помпея, дабы тем более скрепить узы свои с ним на время своего отсутствия, а сам женился на Кальпурнии, дочери Пизона, потому что последний имел быть выбран в консулы на 58 год. Наконец он совершенно устранил двух человек, которых опасался более всех, именно – Цицерона, присужденного осудить самого себя на изгнание из Рима, и Катона, сосланного на о. Кипр. И затем уже, в начале 58 года, Цезарь отправился в Цизальпинскую Галлию, и с этого времени начинается новый, блистательнейший период его жизни. «Войны, – говорит Плутарх, – веденные им с тех пор, и знаменитые походы, в которых он покорил Галлию, открыли ему совершенно другой путь, и ими началась для него, некоторым образом, новая жизнь. На этом-то поприще он является нам таким великим военным человеком, таким искусным полководцем, каким дотоле не был ни один из возбудивших наиболее удивления и снискавших наиболее славы своими подвигами. {Плутарх разумеет здесь предшествовавших полководцев римских, из которых