Хвост фюрера - Владимир Козлов

– Ого, – воскликнул Пётр ему в спину, – это куш солидный, тебе надо быть осторожней с ним. Не все воры могут быть такими, как ты. Имей это в виду. Подлюги всё равно найдутся до такого богатства. Так, что Глеб я прошу, береги себя? Но на зубы себе выдели из кассы. Негоже тебе быть без зубов. И вставь все до одного рыжие, – тебе по штату положено золотые слова

отпускать. Меня иногда смех разбирает, как менты на всю страну трезвонят, что эпоха воров в законе изжита благодаря, успешной идеологической работы партии и слаженной работе оперативного персонала МВД. Смех, да и только. Знали бы они, как мы богаты и духовно и материально!

Пётр шёл за быстро идущим Глебом позади, сбивая своими хромовыми сапогами одуванчики, которыми был усеян берег. Он не смотрел под ноги, только с опаской смотрел по сторонам.

– Дыбу найдёшь в пивнушке, которая называется «Железка», – на ходу бросил Глеб, – но резать языков никому не надо. Сделаешь ему и его друзьям серьёзное внушение, и хватит с них. Тебе лишняя кровь сейчас ни к чему. Будем надеяться, что архангелы клюнут на мой план и следствие построят в нужном направлении.

– Понял я всё по Дыбе, – мне второй раз объяснять не надо, а план мне твой по душе пришёлся. Правильно пускай менты выходят на этот след, глядишь, и найдут настоящего убийцу, – растянул в улыбке Пётр свои губы и, споткнувшись о валявшую корягу, упал на густую траву, где рукой нащупал связку ключей нанизанных на большое стальное кольцо.

– От большого хозяйства видать ключи? – поднявшись на ноги, сказал Пётр.

– Не иначе Горбун потерял? – сказал Глеб, – он как напьётся здесь у ларька, постоянно с травой целуется. Хороший мужик и при должности, но пьёт горькую без меры. В выходные мы за эти ключи с него сдерём литровку водки или ведро пива.

На рыбалке

На следующий день Феликс, любопытно косясь на Петра сел с Карпом в лодку.

– Мы земляк с тобой раньше ведь встречались, – сказал Феликс, протягивая Петру руку. Это ты мне про чистую душу заправлял на лесоповале у костра.

– Я не ошибся в тебе, – потряс его руку Пётр, – мне Глеб всё рассказал о тебе, но долгая память это не всегда хорошо, – намекнул, ему он о жестокой расправе с суками в бараке.

– Я давно в беспамятство впал, что было связано с прошлым, – ответил хладнокровно Феликс, понимая, о чём намекает Пётр.

Глеб завёл в это время мотор, и лодка, разрезая речную гладь, устремилась в сторону Волги. Они около часу ехали к месту рыбалки. Обогнув на крутом вираже бакен, они подплыли к берегу. Это была песчаная коса, которая далеко тянулась вдоль леса. Карп начал сразу натягивать самодельную палатку, а его отец с Глебом в это время забрасывали сети.

– В пять часов утра нас здесь уже не должно быть, – сказал Глеб Феликсу, – рыбнадзор с кошкой в шесть утра постоянно проезжает. Я не раз за ними наблюдал. Они не дураки, знают, где стерляди много пасётся.

– А сом здесь не берёт? – ёжась от внезапно подувшего ветра, – спросил Феликс.

– Как бы этот ветер дождя не нагнал? – выругался Глеб и посмотрел на небо, – та палатка, которую установил Карп, нас не спасёт. И ухи не сварим. А сомов я беру около мостов. Он хорошо клюёт на печёного воробья. Но вываживать его из воды одному тяжело. В следующий раз пойдём за сомом. А сегодня будем стерлядь брать. Гостя хоть досыта накормлю ей.

– Надолго он приехал к тебе? – спросил Феликс.

– Пока не знаю, проблемы у него большие с ментами в Риге произошли. Переждёт немного, а там видно будет. Не в тему он влетел, – за чужой грех не хочет мазуту держать, – пояснил Глеб.

– Латвия это моя родина, но ни разу не был на ней, – сказал Феликс, – в Елгаве я родился, – пояснил он.

– Помню я твоё происхождение ещё с парты, – пробурчал Глеб, – кстати, ты язык родной не забыл ещё?

– Говорить могу отлично, но ни писать, ни читать чётко не умею. Последний раз разговаривал на латышском языке с одним фельдшером из Риги, по кличке Зоб. У него небольшой срок был тогда, но освободился он после меня.

– Координаты у тебя есть этого фельдшера, – зацепился за эту новость Глеб.

– Где-то в записной книге писал, а зачем тебе? – спросил Феликс.

– Возможно, помощь его нужна будет Амбе, – кстати, этот Зоб не из блатных?

– Нет, он фарцовщик типичный, работал на скорой помощи. Скупал у моряков шмотки заграничные и толкал их у нас в России, где его и повязали. А в лагере он лепилой в санчасти был. У меня проблем с «лепёшками» никогда не было и я, конечно, ему немало услуг оказывал, – с некоторой гордостью заявил Феликс.– Когда вас всех воров разогнали по другим зонам, жизнь всё-таки резко изменилась. Хоть блатные и держали верх, но с нарядчиками старались не грызться. От нас много, кое-что зависело.

– Это ты мне можешь не объяснять, а вот у своего свата поинтересуйся, он ключей случайно не терял от складов? – поглядывая периодически на небо, отвлечённо сказал Глеб, – Пётр вчера в траве нашёл целую связку на большом кольце.

– Это мои ключи, – обрадовался Феликс, – я вчера на зорьке выезжал уклейку ловить и обронил. Я ведь думал, утопил их. Хорошо вчера я не работал, а то бы пришлось все замки пилить.

– На окошке они лежат у меня дома. После заберёшь, —

Глеб ещё раз посмотрел на небо и оптимистически бросил.– Может, пронесёт и не будет дождя?

Когда сети были все заброшены, они на вёслах подгребли к берегу. Карп к этому времени развёл уже костёр, и сидел с Петром около него, отгоняя от себя комаров.

– Мы так без ночной ухи останемся, – сказал Глеб – Пока сумерки не наступили, берём удочки и с берега давай потаскаем окуня и ерша?

Неповоротливый Карп оказался самым удачливым рыбаком в этот вечер, он за полчаса вытащил шесть окуней и одного судака почти на килограмм весу.

Погода благоволила им, и дождь прошёл стороной. Вскоре уха уже кипела в котелке. С ней они выпили всю водку, которую брали с собой. А с рассветом вытащили сети, где был приличный улов стерляди.

– Теперь рвём отсюда, – сказал Глеб, – пока инспектора спят. Уху из стерляди будем, дома есть.

На берегу, он половину улова отдал Карпу, а Феликса повёл к себе домой. Дарья была уже на ногах и сразу занялась рыбой. Глеб взял ключи с окна и протянул их Феликсу.

– Скажи спасибо Петру, – это он их нашёл, – сказал Глеб, – а лучше найди адрес того фельдшера из Риги?

– Что там за фельдшер отыскался? – спросил Пётр, – неужели ты зацепился за кого-то?

– Есть у меня один хороший знакомый латыш, по кличке Зоб, но не знаю где он сейчас, хотя адресок и имею его рижский. Сейчас я его принесу, – сказал Феликс.

– Давай неси, – сказал Глеб, – а потом мы вместе за ухой пошевелим мозгами, как нам лучше использовать твоего фельдшера. Пока он это единственная надежда для нас.

В Риге у Финна

Дыба с друзьями были сильно наказаны Петром. У Дыбы на носу появился горб, покрытый коричневатой коркой. Он и все его дружки с бледными и страдальческими физиономиями, будто у них было кишечное расстройство, попросили у Глеба прощения. Они начали вставать перед Глебом, когда тот заходил после ночной смены в «Железку», и каждый покорно предлагал ему свой стул и угощали пивом. Но Глеб близко к себе их не подпускал, хотя от угощения не отказывался. Амба в это время жил на острове и никому не показывался, так – как на острове шла уборка колхозных полей. Гружёные самосвалы капустой и морковью сновали от берега к берегу по деревянному и понтонному мосту. Мальчишкам в это время не было нужды ездить на остров. Они собирали морковь с дороги, которая от тряски самосвалов высыпалась из кузова. Когда уборочная закончилась, Глеб вставил себе золотые зубы и начал ждать отпуска. В конце октября, он положил в чемоданчик пару чистых рубашек, полотенце и несколько фотографий Арсена и Лаймы. Под кожаным пальто на нём сидел новый костюм, к которому он прикрепил самые высокие свои награды, – два ордена Славы и орден Красной звезды. Одел он их не просто так, а чтобы при встрече с правоохранительными органами этими орденами усыплять их бдительность. Вместе с ним в Ригу полетел и Феликс. Его отпустил в отгулы его непосредственный начальник и сват Иван Горбунов, работающий зав складами.

Рига их встретила пасмурно с небольшим моросящим дождём. Но плохая погода ни в кой мере не могла скрыть необычайную красоту города с её уникальной архитектурой, где почти каждое строение можно было, смело отнести к историческим памятникам! Они ехали в такси и с неподдельной искренностью восхищались Ригой! Таксист, в клетчатой фуражке с пуговкой на макушке, и непромокаемой куртке, подвёз их на улицу Калныня к трёхэтажному вычурному красивому дому, где жил киномеханик и где был убит генерал вместе со своей женой. Они рассчитались с таксистом и поднялись по чисто вымытым ступеням подъезда на третий этаж и позвонили в квартиру, которую указал им Пётр в записке. Им открыл дверь мужчина лет под сорок с приветливым лицом. На нём была одета импортная полосатая рубашка и лавсановые модны брюки. Его русые волосы были зачёсаны назад, тем самым закрывали образовавшуюся плешину на голове. Рот его был полуоткрыт, из которого выглядывали, словно кедровые орешки редкие зубы.