Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спрячь приблуду Ганс?
Финка сразу опустилась в сапог рябому парню, после чего Таган отпустил Дыбу.
– Ты, фу-фу заряжаешь мне? – надменно смотря на Глеба, но уже более спокойно сказал Дыба, – я сейчас описаюсь от твоего фуфлыжного базара. Где ты видал воров? Их давно нет. Всех вырезали и сгноили в крытках. А в нашем городе я высший. Блатней меня никого нет. Поэтому прощаю тебя пока, но если тебя ещё здесь увижу, шею на хрен сверну.
Глеб залпом выпил обе кружки пива и, встав со стула, сказал Дыбе:
– Кушай рыбку родимый, считай за праздник сегодняшний день. В ближайшие дни я тебя познакомлю с целой плеядой воров, которые резали не только сук, но и таких тритонов, как ты и не сгнили в тюрьмах.
У Дыбы надменность слетела с лица, но вслед за Таганом он не побежал, а крикнул:
– Нашёл, на что обижаться. Подумаешь, хлопушей назвал.
Глеб вернулся и, подойдя к Дыбе, на ухо ему тихо произнёс:
– Язык самое опасное оружие, – он острее бритвы. Если ты сидел, то должен знать, что хлопуша это лгун и фуфлыжник. А ещё из твоего помоечного рта вылетел волк позорный и змей одноногий. Жди, – в ближайшие дни ты можешь ноги или языка лишиться. Это я тебе обещаю, – он развернулся и захромал к двери, оставив Дыбу сидеть среди своей блатной компании в горьком раздумье.
Дыба понял, что инвалид был непростым человеком, от которого могут последовать большие неприятности, и поделился опасениями со своими друзьями. И опасения его были не напрасными.
…В эту ночь на Волге Глеб, поймал сома на пятнадцать килограммов. Утром снял с себя старую робу, взвалил его на голое плечо. На улице было тихо и жарко. Вот уже несколько недель стояла засуха. Хотя эта засуха урожаю уже ничем не грозила, картошка давно отцвела и на полях вовсю шла уборка хлеба. Но всё равно жители улицы таскали неугомонно воду вёдрами с реки и колонок для полива. Все ежедневно ждали дождя, только из-за того, чтобы он придавил нестерпимую жару и прибил пыль, витающую в воздухе. Выходя из калитки, он вспугнул соседских кур копошившихся в уличной пыли и зашагал по тропинке в сторону дома Дильсов. Он шёл и думал, как лучше завести разговор для примирения с человеком, к которому он большого зла не питал, но по всем воровским канонам для него он считался, идеологическим врагом и не в том дело, что они сейчас оба находятся не в лагере. Дело в умах каждого. Не доходя двух дворов, до дома Дильса скользкий сом от неровной ходьбы неожиданно соскочил у него с плеча и упал на траву. Глеб посмотрел вокруг и, убедившись, что никто не заметил его неловкости присел на траву рядом с лежавшей рыбиной. Достав из кармана брюк сигарету, он закурил, вглядываясь в простор улицы. Из-за ползущей ввысь зелёной стены вьюнковых кустарников, которыми был обнесён дом Горбуновых, показалась пьяная голова Ивана.
– Глеб, заноси ко мне своего телёнка? – пролепетал он, показав на сома. – Сейчас зажарим его и под водочку приговорим. А водки у меня вдоволь. Премию нам с Дильсом дали хорошую. Вот я и гуляю.
– А Дильс тоже гуляет? – спросил Глеб.
– Нет, он гулять не может, Феликс копейку только может копить. Дурак, не понимает, копи не копи, всё равно в земле деньга не нужна будет? Жизнь то одна у нас, а в счастливую загробную житуху я не верю.
Глеб щелчком выкинул недокуренную сигарету на пыльную дорогу и встал с травы:
– Извини Иван? – взвалил он сома на левое плечо, – в следующий раз мы с тобой рыбкой закусим, а этого я Феликсу несу.
– Молодчага Глеб! – пьяно икнул Иван, – значит, вражде больше не бывать?
– А у нас, её и не было, – сделал шаг вперёд к Горбунову Глеб, – была не вражда, а непонимание, – пояснил он и, увидав быстро скрывшую за густым вьюном голову Ивана, продолжил свой путь.
– Во флигеле он, огурцы с Зойкой солят, – раздался ему в спину голос Ивана.
Минуя разобранное крыльцо, и покосившийся забор Глеб переступил двор Феликса Дильса. Пройдя по тыквенной бахче, он подошёл к флигелю, дверь которого была настежь раскрыта.
Феликса видно не было, но голоса его и жены были отчётливо слышны. Глеб положил сома на старую раму без стёкол, валявшуюся около флигеля и крикнул Феликса:
– Хозяин, выходи на нерест?
Феликс уже знал, что Глеб смягчился после разговора с Карпом и ждал постоянно сближения, но сам встреч с ним не искал. Он отложил засолку огурцов, предупредив жену, чтобы она на улицу не выходила и, выйдя навстречу к Глебу, закрыл за собой дверь.
Глеб первый протянул ему руку и сказал:
– Ты вот, что Феликс, если хочешь на большую рыбалку съездить, собирайся завтра с ночевкой. Поедем за стерлядью, Карпа тоже можешь взять с собой. Он давно уже просится у племяшей, да и я ему обещал, что возьму с собой. А этого сома закопти или зажарь. Не экономь его. У нас с тобой такой рыбы целый воз к зиме будет. И давай забудем про чёрную кошку, которая бегала между нами? Я думаю, был не прав, что плохо думал о тебе! Мне, кажется, ты мужик железный и тебе доверять можно!?
– Феликс разволновался, от покаянной речи Глеба и заходил вокруг него:
– Я Глеб ничего. Я не обижаюсь, – задрожал его голос, – я же помню твои слова, когда ты мне сказал, что нам с коммунистами не по пути. В этих словах был глубокий смысл заложен. Ведь действительно в нашем лагере и блатных хоронили и сук. Так, что я понял, почему ты меня отлучил от себя. И я благодарен тебе за это! Кто его знает, чтобы со мной было приди я в стан блатных? Или пику в бок получил или удавку бы накинули?
Он склонился к сому и словно кошку погладил его по хребту. Затем, вытерев руку об старые штаны, встал:
– А в какое время на рыбалку поедем? – спросил он уже, успокоившись.
– Приходите к восьми вечера на мостки, и сразу отчалим, – сказал Глеб.– Засветло надо сети бросить. С этими словами он скрипнул калиткой и покинул двор Дильса.
Дорогой гость
Часом позже у него в доме появится долгожданный и дорогой гость Пётр Амба. Глеб ждал его со дня на день, так – как получил недавно телеграмму такого текста: «Буду на днях с визитом…» Пётр.
В бостоновых брюках, заправленных в хромовые сапоги, и одной рубашке он будет, стоять перед Глебом, и улыбаться, золотым сверкая ртом. По его виду нельзя было сказать, что он болен туберкулёзом.
Друзья обнялись, крепко похлопывая друг друга по спине, а Дарья сразу начала замешивать тесто на пироги.
– Как здоровье брат? – спросил Глеб, – я думал, ты серьёзно болен, а ты весь блестишь и светишься. Никак подлечился?
– Я здоров, как бык, – сказал Пётр, – и никогда не болел, а на больничку пришлось спрятаться. В розыске я по непонятному делу. Могут накрутить хвоста ни за что, а мне не в кайф сидеть за чужие грехи. Вот когда разгребут это дело, тогда я смело буду ходить по-своёму городу.
Глеб взял с полки кошелёк и, засунув его в карман брюк, сказал:
– Пошли-ка мы с тобой на Кубик сходим, и там за пивом ты мне расскажешь о своих мытарствах, пока Дарья на стол готовит. У нас можно не прятаться. Легавых здесь не бывает. Меня давно не проверяют, знают, что я работающий инвалид, живу рыбной ловлей да плотничаю помаленьку. Одному племяннику дом пристроили, сейчас второму варганим.
– Вижу, как вы развернулись, – произнёс Пётр, – я, когда приезжал сюда в шестьдесят третьем, на этом месте стояла самая настоящая завалюшка. А сейчас подходил к дому, смотрю, хоромы возвели.
– С твоей помощью Пётр, – пропела Дарья, очищая руки от прилипшего теста.
Они вышли на улицу, и пошли к пивному ларьку. Недалеко от него паслись на лугу бычки и козы.
– Закуски тут много гуляет, – заметил Пётр.
– Тут и уткам привольно живётся, – сказал Глеб – и, проходя мимо годовалого бычка, привязанного к столбу, похлопал его по боку.– А это наш Семён, – к зиме на мясо пустим.
Взяв в ларьке шесть кружек пива, они приземлились рядом на травке под раскинувшим свои ветки клёном. Здесь была небольшая тень, и солнце не так сильно докучало им своими палящими лучами.
– Так что за дела у тебя там непонятные? – спросил Глеб, – чувствую дело с оскоминой?
Пётр достал Беломорканал из портсигара и, постучав мундштуком папиросы о его крышку, сказал:
– Ты только «нашим» на сходке никому не говори, что я у тебя? Я когда в непонятное дело попал, всех предупредил, чтобы тебе не говорили. Всё-таки ты меня короновал, – стыдно было, что меня какая-то сявка разула. Думаю, сам разгребу этот мусор, тогда появлюсь у тебя. А попал я действительное в серьёзное дело, и помочь в этой завихрюхе мне можешь только ты. У тебя награды и внешность солидная, больше не на вора смахиваешь, а на бравого офицера. Надо тебе как-то съездить в Ригу. Я не говорю прямо сейчас собираться в дорогу. Надо списаться с киномехаником и хорошо подготовиться к поездке. Понимаешь, вышку мне могут дать не разобравшись. Замочили генерала в отставке в городе Риге, по фамилии Беркутов, зовут Матвей Всеволодович. Замочили прямо в квартире, вместе со своей бабкой. Это был не простой генерал, – герой Советского Союза, работал раньше в Наркомате внутренних дел, то есть сейчас КГБ. Убийцы забрали у него некоторые трофейные ценности, ювелирные изделия, фарфор и кучу бабок. Может на меня бы и не подумали, если бы этот генерал не жил подо мной. Это не моя квартира была, – я жил там, у капитана дальнего плавания, брат которого работает киномехаником в Риге. Погоняло, у него на зоне было, – Финн. Мы с ним в нормальных отношениях были на последней зоне. Ему я доверял как самому себе. Он мужик кремень лишнего не сболтнёт и косяков не нарежет. Грамотный, – на морехода учился. Так вот, когда менты начали пронюхивать у соседей про убийство, я сразу пятки намазал оттуда. Верняк бы на меня подумали. Они, конечно, дознались у соседей, что подозрительная личность жила некоторое время в квартире капитана. Пришли с обыском в хату, а там повсюду мои отпечатки. Раз плюнуть им было, чтобы узнать, кто проживал в квартире капитана, и устроили за мной охоту. Я рванул домой в Новочеркасск, а меня и там пасут. Пришлось мне спрятаться в Черновцах в одной из больниц. По протекции этого самого киномеханика Финна, – меня пристроили там сторожить морг. Ты понимаешь мне вышка корячиться, а я не при делах. И срок прошёл приличный со дня убийства, – но легавые и рогом не шевелят. Падлы зациклились на мне, – других гастролёров искать не хотят. Думаю, сам найду мокрушников и заставлю пойти с повинной. Весь преступный мир подключил к этому. Но мокрушники затаились, не выкидывают ворованные вещи на продажу. Там пару картин вроде дорогих есть восемнадцатого и девятнадцатого века, по ним я и думал найти убийц. Коллекционеров тоже всех предупредили, чтобы цинканули, если что-то всплывёт похожее. Но есть у меня подозрение, что замочили и ограбили генерала случайные люди. А таких пассажиров искать, – хуже нет. Боюсь, сбагрили они всё добро, какому-нибудь иностранному морячку? Тут уже пиши – пропало. Бегать и прятаться в подполье мне уже надоело. Я уже на пределе. Чую, амба подкрадывается ко мне, и я могу не выдержать и стартануть за всю масть.
- Боль Веры - Александра Кириллова - Русская современная проза
- Жизнь продолжается (сборник) - Александр Махнёв - Русская современная проза
- Родиться Царём. Авантюрный роман - Владимир Козлов - Русская современная проза
- Разбитый калейдоскоп. Современная версия «На дне» - Владимир Козлов - Русская современная проза
- Час зеро - Мартин Гал - Русская современная проза
- Форс-мажор. Рассказы - Олег Михалевич - Русская современная проза
- Борьба за наследство - Нина Ковалева - Русская современная проза
- Розы для Магистра. Роман для взрослых - Владимир Козлов - Русская современная проза
- Гера и Мира. После крушения мы можем начать новую жизнь. Но надо сперва встать с колен и начать двигаться. - Наталья Нальянова - Русская современная проза
- Беглец - Алгебра Слова - Русская современная проза