Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Генри Хаггард

Все было наконец устроено, и наступило время действовать. Мы, три начальника отдельных отрядов, попрощались друг с другом и передали приказ по рядам, что если вдруг мы будем рассеяны, перебиты, то оставшимся в живых собраться у моих фургонов.

Тшоза со своими пятьюдесятью воинами тихо, словно призраки, исчезли во мраке ночи. Вскоре отправился и воинственный Садуко со своим отрядом. Он нес двуствольное ружье, которое я ему дал, и его сопровождал один из моих лучших охотников, туземец из Наталя, который тоже был вооружен тяжелым ружьем. Мы надеялись, что звуки выстрелов вызовут панику у врага, который подумает, что имеет дело с отрядом белых людей.

Затем я, Скауль, два охотника и двести оставшихся амангванов тоже двинулись в путь по дороге, по которой мы пришли сюда. Правда, эта дорога — на самом деле изрытый водой овраг, усеянный камнями, по которому мы должны были пробираться в темноте. Мы шли тремя длинными вереницами друг за другом, чтобы не терять связи с идущими впереди. Когда луна стала всходить, мы достигли места, выбранного мной для засады.

Да, место очень подходило для этой цели. Овраг сужался здесь до ширины не более ста футов, а оба крутых склона ущелья покрывал кустарник и молочайник, растущий между камнями. За этими камнями и кустами мы спрятались: сто человек с одной стороны и сто — с другой. Я и мои охотники, вооруженные ружьями, заняли позицию под прикрытием большой глыбы, торчащей немного правее самой равнины, которой должно было пройти стадо. Я выбрал эту позицию по двум соображениям: я мог поддерживать связь с обоими флангами моего отряда, и мы могли стрелять по движущимся прямо по дороге амакобам.

Я отдал строгий приказ амангванам не двигаться, пока я (а если я буду убит, один из моих охотников) не дам залпа из ружья. Я опасался, чтобы они в возбуждении не выскочили раньше времени и не убили своих, которые, вероятно, смешаются с первыми амакобами. А после того, как скот пройдет и будет дан сигнал, они должны наброситься с обеих сторон на амакобов так, чтобы врагу пришлось сражаться на крутом склоне.

Вот и все, что я им сказал: отдавать туземцам слишком много приказаний одновременно неблагоразумно. Однако я добавил, что им остается или победить, или умереть, так как пощады им ждать не придется. Их представитель (у этих народов всегда находятся представители) ответил, что они благодарят меня за совет и постараются сделать все возможное. Затем они подняли копья в виде приветствия, рассыпались в разные стороны, ища прикрытия за скалами и деревьями, и принялись ждать.

Ждать пришлось долго, время тянулось медленно. Сознаюсь, я под конец начал нервничать. Убывающая луна ярко горела на светлом небосклоне. Не чувствовалось ни малейшего ветерка. Иногда в напряженной тишине захохочет гиена да раздастся звук, похожий на отдаленный кашель льва. Все неподвижно между спящей землей и освещенным луной небом. Лишь под бледными звездами плывут небольшие облака.

И тут послышался шум, похожий на отдаленное журчание. Он разрастался, усиливался, приближался, будто тысячи палок ударялись обо что-то твердое. Я узнал в нем топот копыт скачущих животных. Затем послышались отдельные звуки, очень слабые и приглушенные. Это могли быть крики людей. Потом — я не мог ошибиться — в отдалении раздались выстрелы. Значит, дело началось: скот бежал, Садуко и мой охотник стреляли. Мне не оставалось ничего другого, как ждать.

Я весь сгорал от возбуждения. Топот копыт по камням слился в сплошной гул, смешанный с раскатами отдаленного грома. Но я вскоре понял, что это не гром, а мычание тысяч испуганных животных.

Все ближе и ближе топот копыт и мычание. Все ближе и ближе крики людей, нарушающие тишину ночи. Вот показалось первое животное — полосатая антилопа, которая каким-то образом затесалась в стадо. Как стрела, пронеслась она мимо нас, а за ней через минуту последовал бык. Молодой и легкий, он перегнал своих товарищей и промчался мимо с пеной на губах и с высунутым языком.

Затем появилось стадо, показавшееся мне бесконечным. Коровы, телята, быки и волы — все смешалось в одну сплошную массу и все рычало, мычало. Потрясающий шум; в глазах рябило от этих животных всех мастей. Их длинные рога сверкали при лунном свете, как слоновая кость. Бегство буйволов из камышей в тот день, когда я был ранен, можно сравнить с этой картиной.

Стадо неслось мимо нас потоком, могучей движущейся массой, такой плотной, что человек мог пойти по их спинам. Несколько телят, вытесненных наверх, уносились вперед таким образом. Счастье, что никто из нас не оказался на их пути. Они неслись с такой непреодолимой силой, что ни одна изгородь или стена не спасли бы нас. Даже толстые деревья, росшие в овраге, были вырваны с корнем.

Наконец длинная вереница начала редеть, теперь бежали слабые и раненые животные, которых было очень много. Другие звуки стали покрывать мычание быков — возбужденные крики людей. Сперва показались наши товарищи — загонщики скота, усталые и запыхавшиеся, но с торжеством размахивавшие копьями. Среди них — старик Тшоза. Я окликнул его. Он услышал меня и улегся рядом со мной, с трудом переводя дыхание.

— Мы угнали весь скот, — проговорил он, тяжело дыша. — Ни одного животного не оставили, кроме затоптанных. Садуко идет вслед за нами с остальными нашими братьями, кто остался жив. Все племя амакобов преследует нас. Садуко удерживает их, чтобы дать время скоту уйти.

— Очень хорошо, — ответил я. — Теперь вели своим людям спрятаться среди нас, чтобы они могли отдышаться перед битвой.

Едва последний из них исчез, как усилились крики, я расслышал звук выстрела. Это значило, что Садуко со своим отрядом и преследующие амакобы уже недалеко. Вскоре показалась кучка амангванов. Они не сражались больше, а бежали изо всех сил, так как знали, что приближались к засаде, и хотели проскочить ее, чтобы не смешаться с амакобами. Мы пропустили их. Одним из последних бежал Садуко, очевидно, раненый, так как на боку у него виднелась кровь. Он поддерживал моего охотника, серьезно раненого.

— Садуко, — окликнул я его, — расположись со своим отрядом на гребне скалы и отдохните там, чтобы вы могли прийти нам на помощь в случае надобности.

Он помахал в ответ ружьем — говорить он не мог — и прошел с остатками своего отряда — их было не более тридцати человек — за скотом. Не успел он скрыться из вида, как появились амакобы. Это была беспорядочная, недисциплинированная толпа, пятьсот или шестьсот человек, по-видимому, потерявшие не только скот, но и голову, вооруженные, как попало: иные имели широкие копья, другие метательные, некоторые не имели даже щитов. Многие шли совсем голые, видимо, не имели времени надеть свои повязки, не говоря уже о боевых украшениях. Очевидно, они обезумели от ярости, и испускаемые ими дикие звуки сливались в одно могучее проклятие.