Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2 - Николай Васильевич Сычев

в распоряжение другого. Затем последний превращает предметы труда при помощи принадлежащих ему средств труда, и труда рабочего в новый продукт, который точно так же принадлежит ему по праву.

Стоимость этого продукта включает в себя следующие элементы: 1) стоимость потребленных средств производства; 2) эквивалент стоимости рабочей силы; 3) прибавочную стоимость. Наличие последней обусловлено прежде всего тем, что рабочая сила, проданная на определенный срок (на день, на неделю и т. д.), обладает меньшей стоимостью, чем та стоимость, которую создает ее потребление в течение данного срока. Но в любом случае рабочему оплачена стоимость его рабочей силы, и вместе с тем от последней отчуждена ее потребительная стоимость, – как это имеет место при купле и продаже всякого товара.

Поэтому «общий закон товарного производства ничуть не затрагивается тем обстоятельством, что этот особенный товар – рабочая сила – имеет своеобразную потребительную стоимость, которая состоит в его способности доставлять труд и, следовательно, создавать стоимость. Итак, если сумма стоимости, авансированная в заработной плате, не только просто вновь оказывается в продукте, но оказывается в нем увеличенной на сумму прибавочной стоимости, то это проистекает отнюдь не из того, что продавца надувают, – он ведь получил стоимость товара, – а лишь из потребления этого товара покупателем.

Закон обмена обусловливает равенство лишь для меновых стоимостей обменивающихся друг на друга товаров. Он даже с самого начала предполагает различие их потребительных стоимостей и не имеет ничего общего с их потреблением, которое начинается лишь тогда, когда акт торговли вполне закончен и завершен»[919].

Следовательно, первоначальное превращение денег в капитал совершается в самом точном соответствии с экономическими законами товарного производства (законом стоимости и законом прибавочной стоимости) и вытекающим из них правом собственности. Однако несмотря на это, в результате его оказывается, что: 1) продукт труда принадлежит капиталисту, а не рабочему; 2) стоимость этого продукта, кроме стоимости авансированного капитала, включает в себя еще прибавочную стоимость, которая рабочему стоила части неоплаченного его труда, а капиталисту ничего не стоила и тем не менее она вполне правомерно составляет собственность последнего; 3) рабочий сохранил свою рабочую силу и может снова продать ее капиталисту, если он купит ее.

Простое воспроизводство есть лишь периодическое повторение акта купли и продажи рабочей силы. При этом каждый раз деньги превращаются в капитал. Таким образом, закон стоимости здесь отнюдь не нарушается; напротив, он получает лишь возможность постоянного осуществления в течение данного промежутка времени.

Суть дела не изменится, если вместо простого воспроизводства мы будем рассматривать расширенное воспроизводство, или накопление капитала. В первом случае капиталист «проедает» всю прибавочную стоимость, напротив, во втором – он обнаруживает свою гражданскую добродетель в том, что «проедает» лишь часть прибавочной стоимости, превращая другую часть последней в капитал[920].

Правда, эта суть дела будет выглядеть совершенно иначе, если мы будем рассматривать расширенное воспроизводство с точки зрения не отдельного капиталиста и не отдельного рабочего, а сточки зрения класса капиталистов и класса рабочих. Но в этом случае мы применили бы критерий, который совершенно чужд товарному производству.

Ведь в товарном производстве как таковом противостоят друг другу два независимых субъекта: продавец и покупатель. Взаимные отношения между ними прекращаются, когда истекает срок заключенного ими договора. Если же подобные отношения возобновляются, то уже на основе нового договора, который не имеет ничего общего с предыдущим, а потому он лишь случайно может свести того же самого покупателя с тем же самым продавцом.

Отсюда вытекают следующие выводы, касающиеся сущности товарного производства, его взаимосвязи с капиталистическим воспроизводством.

Во-первых, «если товарное производство или какое-либо относящееся к нему явление рассматривать соответственно их собственным экономическим законам, то мы должны каждый раз акт обмена брать отдельно, вне всякой связи с предшествующими и последующими актами обмена. А так как купли и продажи совершаются лишь между отдельными индивидуумами, то недопустимо искать в них отношений между целыми общественными классами»[921].

Во-вторых, «какой бы длинный ряд последовательных воспроизводств и предшествующих им накоплений ни проделал функционирующий в настоящее время капитал, во всяком случае он сохраняет свою первоначальную девственность. Пока при каждом акте обмена, взятом в отдельности, соблюдаются законы обмена, способ присвоения может претерпеть полный переворот, нисколько не затрагивая права собственности, соответствующего товарному производству. Одно и тоже право собственности сохраняет свою силу как вначале, когда продукт принадлежит производителю и когда последний, обменивая эквивалент на эквивалент, может обогащаться лишь за счет собственного труда, так и в капиталистический период, когда общественное богатство во все возрастающей мере становится собственностью тех, кто в состоянии постоянно все вновь и вновь присваивать неоплаченный труд других»[922].

В-третьих, «этот результат неизбежен, поскольку рабочая сила свободно продается самим рабочим как товар. Но лишь начиная с этого момента товарное производство принимает всеобщий характер и становится типичной формой производства; лишь с этих пор каждый продукт с самого начала производится для продажи, и все производимое богатство проходит через сферу обращения. Лишь тогда, когда наемный труд становится базисом товарного производства, это последнее навязывает себя всему обществу; но лишь тогда оно может развернуть также все скрытые в нем потенции. Сказать, что появление наемного труда искажает истинный характер товарного производства – все равно, что сказать: для того чтобы истинный характер товарного производства остался неискаженным, оно не должно развиваться. В той самой мере, в какой товарное производство развивается сообразно своим собственным имманентным законам в производство капиталистическое, в той же самой мере законы собственности, свойственные товарному производству, переходят в законы капиталистического присвоения»[923].

В-четвертых, «даже при простом воспроизводстве весь авансированный капитал, каково бы ни было его первоначальное происхождение, превращается в накопленный капитал, или капитализированную прибавочную стоимость. Но в общем потоке производства весь первоначально авансированный капитал становится вообще бесконечно малой величиной (magnitude evanescens в математическом смысле) по сравнению с непосредственно накопленным капиталом, т. е. с прибавочной стоимостью, или прибавочным продуктом, вновь превращенными в капитал, причем безразлично, функционирует ли он в руках того, кто его накопил, или в чужих руках. Поэтому политическая экономия изображает капитал вообще как «накопленное богатство» (превращенную прибавочную стоимость, или доход), «которое снова применяется для производства прибавочной стоимости, а капиталиста – как «владельца прибавочного продукта». Этот же взгляд, но лишь в иной форме, выражают, когда говорят, что весь наличный капитал есть накопленный или капитализированный процент, потому что процент есть просто часть прибавочной стоимости»[924].

§ 2. Ошибочное понимание политической экономией воспроизводства в расширенном масштабе

Прежде чем приступить к некоторым более точным определениям накопления капитала, или обратного превращения прибавочной