Темные изумрудные волны - Федор Московцев

— Ай… вражья сила.

Андрей вышел из терпения, но продолжал спрашивать.

— Жениться мне? Если я не женюсь, то, значит, никогда не буду обманут?

— Выходит, так.

— А если женюсь, то буду? Ведь девушка опытная уже знает, что к чему, и что ей надо. У неё ведь опыт. Она находит определённого мужчину, и успокаивается на этом. А девушка неопытная, ей всё интересно, начнёт смотреть по сторонам, искать, экспериментировать… Опять же, взяв такую, по всему выходит, что ты готовишь её для другого, что называется, предпродажная подготовка…

— Бывает и такое.

— Вот если бы в таких случаях предусматривалось гарантийное, что называется, послепродажное обслуживание…

Подумав, Андрей продолжил размышления:

— Ну, а если Мариам окажется той, за кого себя выдаёт — скромной и целомудренной, — воспитание всё-таки, семейные традиции, — то я не буду обманут?

— Как будто бы так.

— Тут другой вопрос начинается: будет ли она скромной и целомудренной?

— Сомневаюсь.

— Но ведь ты её не знаешь.

— Она ведь живой человек. Да еще с таким богатым телом.

— Опять же говорю: ты просто не знаешь её, как можешь сомневаться?

Ренат махнул рукой, которой держал веник, брызги полетели на Андрея.

— Имею основания.

— А если б ты её знал?

— Я бы ещё больше сомневался, — хмуро обронил Ренат.

— Что же делать? Кто мне откроет страшную тайну: женитьба — это хорошо или плохо?

Не выдержав, Ренат вскочил, и начал хлестать Андрея веником:

— Женись, не женись, достал меня, озабоченный!

Вечером Андрей имел продолжительную беседу с родителями, и ещё больше запутался.

Сидя за своим письменным столом, отец в третий раз попросил его хорошенько подумать, прежде чем решиться на этот ответственный шаг.

— Мы уже решили, — опять же, в третий раз, ответил Андрей.

— «Мы решили», — мрачным эхом отозвался отец. — Скажи лучше: «она решила». Ты ещё сам не знаешь, что тебе нужно, у тебя шкала ценностей не сформирована.

Андрей опустил голову.

Легко поднявшись с кресла, отец стал развивать свою мысль, шагая по комнате из угла в угол:

— Она, в отличие от тебя, наверняка знает что хочет: она определилась, что ты ей нужен. Возможно, она тебя любит, или, по крайней мере, так думает. Когда женщина любит, она не успокоится, пока не завладеет объектом страсти. Она слаба, поэтому жаждет полновластия. На меньшее она несогласна. Так как умишко у неё редуцированный, то абстрактное для неё непостижимо, и она его ненавидит. Она занята житейскими мелочами, всё идеальное вызывает у неё ревность. В то время как мужчина постигает высочайшие сферы мироздания, женщина пытается втиснуть его устремления в приходо-расходную книжку. С потрясающим мастерством они заманивают в свои сети простаков наподобие тебя. Им необходимо низвести мужчину до своего уровня. Им не нужно ничего знать про мужчину, им нужно только, чтобы он им принадлежал. И ведь готовы исполнить любое желание, кроме одного — чтобы от них отвязались.

Андрей покорно выслушал эту тираду. Да, разумные вещи говорит отец. Но это однобокий взгляд. Эти рассуждения не затрагивают, что называется, всей глубины вопроса.

Решив, что произвёл нужное впечатление своей речью, Александр Фёдорович сел в кресло, открыл заложенную закладкой толстую книгу, и углубился в чтение.

В разговор вмешалась мама:

— Тебя послушать, Саша, так и вовсе не надо создавать домашний очаг. Другой вопрос, семья этой девушки. Как её фамилия?

— Авазашвили.

— Она грузинка?

— Да.

— Обычно у них родители решают, за кого выдать замуж дочку.

Андрей вспомнил Тинатин.

— Да, уж…

Оторвавшись от чтения, Александр Фёдорович весело проговорил:

— Надо пойти к её родителям, и признаться, что наш семейный анамнез отягощен серьёзными наследственными заболеваниями — болезнь Дауна, дебилизм, олигофрения.

При этих словах лицо его было печально и серьёзно, а глаза смеялись.

Андрей попросил выслушать его скудные мысли:

— Что, если время, которое я сочту нужным уделять ей… окажется достаточным для того, чтобы она, обладающая редуцированным умишком, подумала… и поняла, что я ей принадлежу? И чтобы занималась семьёй, и не возмущалась, что сам я не семейный человек, и была при этом мягкой, нежной, послушной? Это же будет обоюдная сатисфакция!

Александр Фёдорович выпустил из рук раскрытую книгу, она упала на пол. Не обращая внимания на катастрофу — закладку не положил, теперь нужную страницу не найти — он сказал:

— Этот предельный случай существует лишь в тенденции. Каждый тип реально существующих женщин имеет свою, ему лишь присущую степень расширения возможностей. Options strictly limited.

Он поднял книгу, и, обнаружив, что возможность найти нужную страницу существует лишь в тенденции, сильно опечалился.

— Пап, мы на самом деле хотим сыграть свадьбу.

— Будь круче. Лучше иметь твёрдый шанкр, чем мягкий характер.

Андрей советовался по волнующему его вопросу с Романом Трегубовым. Они встретились на набережной, напротив «офиса». Передав Роману причитавшуюся ему долю с «Фармбизнеса», Андрей спросил, как ему быть.

— Тебя Шерина ищет, позвони ей.

Тут Андрей вспомнил, что не виделся с Ольгой уже больше двух недель. Сначала была поездка в Саратов, потом — в Астрахань, потом эти выматывающие разговоры с Мариам.

— Позвоню, но что мне делать с этой чёртовой свадьбой?

— Встреться с Олей, друг. Она не может до тебя дозвониться, на сообщения ты не отвечаешь. Говорит: если тебя что-то не устраивает, скажи, что именно. Она это учтёт, когда будет встречаться с другими мужчинами.

— Всё понял. Оля — моя страсть, она это знает. Что мне делать с Мариам?

— Фильдеперсовая штучка, пускай тусуется по бездорожью. Шерина — вот реальная маза.

— Что же мне, на ней жениться?

— Почему нет? Простая, надёжная баба.

— Прожженная, у неё этот «папа», Михалыч. Зачем я ей нужен.

— Ради тебя она его бросит. Говорю: она простая и надёжная, в ней нет двойного дна, вспомни, как она меня выручила, а я ей был никто. А эта твоя гурия, хитрее бабы я не видел.

— Да она ещё ребёнок.

— Строит из себя дурочку. Глаза у неё хитрые.

— А что глаза хитрые… не понимаю, о чём ты. Я разве сын миллиардера, что с меня взять?

— То, что ты разучишься использовать по назначению свою голову, потому что её мыслишки туда перекочуют.

— Да и… вплоть до этого. Что делать женщинам, если не путать мужчинам мысли? Опять же, что делать мужчинам, как не ставить защиту от проникновения коварных женских мыслей?

— Всё, с меня хватит.

И Роман спросил Андрея, может ли его отец выйти на службу судебных приставов для решения очень важного вопроса.

— Нет, он такими делами не занимается. Поднимает связи лишь в исключительных случаях. Но, послушай, а доктор твой, который тебя познакомил с ГУВДэшником, спроси его.

— Едрён батон! Он конкретный, реальный чел, но… дорого, сука! Но… если с твоим батей — болт, придётся идти к доктору.

На прощание Роман напомнил об Ольге, и заявил, что прямо сейчас из офиса отзвонится ей, скажет, что видел Андрея и передал ему её пожелания. Время пошло!

«Как можно советоваться о чём-то серьёзном с таким предвзятым человеком?» — удручённо подумал Андрей.

Вадим Второв по этому поводу сказал однозначно: женись на той, что помоложе!

Аркадий Решетников, школьный товарищ, и, самый объективный из всех друзей, высказался неопределённее всех:

— По-моему, ты ищешь в женщинах как раз то, что есть у каждой.

Глава 104

Облитый яркими солнечными лучами город утопал в зелёной листве. Беспокойно плескалась разлившаяся Волга. В тишине знойного дня над разомлевшей от истомы землёй раздался крик одинокой чайки. Казалось, будто она одна живёт в этом крае и с безнадёжной тоской зовёт подругу. Ей никто не ответил, и крик уплыл куда-то вдаль.

Деревья застыли, точно окаменели в своём красочном уборе, а Андрею чудилось — буря несётся над солнечным городом, сгибая до земли тополя и вязы и кружа ярким хороводом цветы.

Выйдя из машины, Оля подошла к нему своей волнующей походкой, остановилась на расстоянии вытянутой руки. Минималистский наряд подчёркивал её вызывающую красоту. Она себе не изменяла: одежда простая, и её немного. Легко разоблачиться и быстро надеть. Нежно-голубой ультракороткий топ, мини-бикини, сабо. Глаза искрились, на губах играл след невидимого поцелуя.

Так она стояла, подобранная в своём сладострастном совершенстве.

— Я в шоке! Вот уж не думала, что ты возьмёшь, и тупо исчезнешь.

— Знаешь ведь, что ты — моя страсть. Куда же я исчезну?

— Говорят, ты собрался жениться.

Ему показалось, что при этих словах её светло-голубые глаза потемнели, как море темнеет перед грозой.