Темные изумрудные волны - Федор Московцев

Ночь простёрла над городом свои темные покровы. От Волги веяло прохладой, и яркие звёзды в чёрном провале от этого казались ещё холоднее.

Разговаривая с Мариам, Андрей думал над этой сложной задачей — говорить Вадиму, или нет. Не мешало бы его проучить за то, что не взял в дело, но, с другой стороны, он друг.

Когда Мариам не устраивала сцен, общаться с ней было одно удовольствие. Она умела слушать, была приятной собеседницей.

Иногда она бросала какую-нибудь общую фразу, являвшуюся вводной для длинной разговора, подталкивавшую собеседника долго о чём-нибудь рассказывать. Например, она говорила: я верю в любовь и в счастливую встречу. И испытующе смотрела на Андрея. Предполагалось, что он начнёт разгадывать ребус: имеется в виду их счастливая встреча, или же девушка мечтает о новой. Тема для длинной дискуссии задана.

Или же вопрос: почему интереснее работать в иностранной компании? Тут в двух словах не скажешь, предполагается развёрнутый ответ. Начать хотя бы с того, что вопрос дискутабельный — откуда такая уверенность, что в иностранной компании работать интереснее, чем в российской?

Иногда казалось, что Мариам не очень-то понимает, о чём идёт речь, и что ей неинтересно, и вопросы задаются формально. Но всё равно общаться с ней было приятно. Ощущалось превосходство над этим прелестным созданием, а это уже что-то значило. Она была из тех красавиц, чей обжигающий взгляд заставляет трепетать даже суровые сердца.

В ожидании десерта, заказанного дополнительно, она спросила:

— Я думаю, правильно ли сделала, отказав ему.

— Кому?

— Моему другу.

Андрей поперхнулся шампанским. Эти постоянные подначивания встали ему поперёк горла. Мариам наблюдала за ним с очаровательной улыбкой. Милая людоедка!

Он много раз давал себе слово не поддаваться на провокации, посмотреть, как она будет злиться, и вёлся каждый раз, а потом себя ругал. И в этот раз Андрей произнёс длинную эмоциональную тираду, которую следовало бы сказать в этом случае. Мариам удовлетворённо кивала. Вампирша из вампирш! Выслушав, сказала:

— Но он предложил мне выйти за него замуж. Я не просто обидела человека, если что, я упустила жениха.

Андрей взорвался:

— Если я буду тебе рассказывать обо всех своих упущенных возможностях…

Заметив её победный взгляд, он вспомнил о необычных способах достижения оргазма, о которых рассказывала Оля. Она могла кончить, например, когда доставляла оральное удовольствие партнёру, или же когда ей делали массаж ступней.

Во взгляде Мариам сквозило удовольствие, но она возмутилась тоном Андрея, и его словами. Назидательным учительским тоном поведала, что открытость — главное условие нормальных человеческих взаимоотношений. Андрей почувствовал себя испорченным мальчиком, которого снисходительно берут на попечительство — в надежде на то, что он когда-нибудь исправится.

И так ловко повела разговор, что единственным выходом из возведённого ею лабиринта хитроумных размышлений был один, и он вёл прямо в ЗАГС. Она ведь из-за Андрея отказала однокласснику, готовому жениться на ней. Значит…

— Ну, и я готов… — пробормотал Андрей, и тут же пожалел об этом.

— Разве так просят руку девушки? Как будто я тебя заставляю на себе жениться.

Придав лицу долженствующее выражение, Андрей сказал то, что обычно говорят в таких случаях, опять же, — соответствующим тоном.

Позже, проводив Мариам домой, он решил, что расскажет Вадиму то, что выведала Ольга. Насчёт свадьбы он решил подумать потом. Чувствовалась жуткая слабость — как будто с него выпустили всю кровь.

Глава 102

Седые толстые тучи быстро заволокли небо, в комнате стало серо и темно, как в сумерках. Ветер, уже неделю трепавший город, обрушился на него с новой силой, пригибая к земле деревья и срывая свежие майские листья. Первые крупные капли дождя постучались в оконное стекло, оставляя на нем мокрые дорожки следов.

Вдруг все стихло, но только на короткое зыбкое мгновение. И вот снова пыльной метелью ветер кружился, танцевал на тротуарах, пятнистых и рябых, подхватывал капли дождя, не давая им упасть на землю.

В комнату задувал воздух с улицы, он пахнул пылью, сыростью, тополем и маем.

Вроде бы все стихло, только листья на деревьях шипели, недовольные непогодой, да иногда очередная капля с глухим стоном разбивалась о стекло. Массивы туч, как лошади, подгоняемые ветром-кучером, бежали, обгоняя друг друга, наскакивая друг на друга, иногда давая пробиться лучику солнца и сея мелкие капли дождя.

Но вот ускакали кони-тучи, кучер-ветер, растерявшись, запутался в кроне старого тополя, иногда будоража пахучие молодые листья. Незаметно подкрался вечер.

Катя сидела у окна и смотрела, как сумерки ложатся на мокрый асфальт, заползают в комнату, делая воздух в ней густым и полным странных теней.

На улице зажигались фонари, спешили прохожие и машины, но она ничего не замечала. Перед ее большими печальными глазами проносились совсем другие картины и люди. Это вновь были мечты. Их она узнавала по ни с чем не сравнимому аромату — аромату свободы и счастья.

Может показаться странным, но она любила эти мгновения, когда ее мысли, распростившись с реальностью, уносились в неизведанные дали, подвластные только ей самой. Это было единственное место, куда никто не мог проникнуть, где никто не мог ничего испортить или предать ее. Это был рай одной единственной души в огромном, безбрежном океане жизни.

Вдруг она громко рассмеялась. Это был невесёлый смех, — смех одиночества.

Глава 103

Они ходили друг за другом, выискивая незащищённые места для ударов. Всё тщетно. Противники хорошо изучили друг друга, знали слабые и сильные стороны, и провести удар стоило огромных усилий. Наконец, Ренат не выдержал, и бросился в атаку. Он пропустил несколько ударов по корпусу, и, зайдя с боку, провёл «ножницы» — обхватив в прыжке туловище Андрея ногами, повалил его на татами.

Этот поединок выиграл Ренат. Общий счёт сравнялся.

Когда они поднялись на ноги, Ренат попросил — уже в который раз! — рассказать про поединок в камере. Эту историю он мог слушать бесконечно. Андрей снова рассказал и показал, как всё было.

Затем они направились в раздевалку, а оттуда — в сауну. Там уже никого не было. Тренировка давно закончилась, они задержались, чтобы закончить товарищеский поединок.

— Ты всё-таки женишься, — сказал Ренат, подливая на камни воду.

Вода зашипела, пошёл пар, распространяя запах эвкалиптового масла.

— Не знаю.

— А если вдруг приедет Катя?

— Да когда она приедет?! — в сердцах воскликнул Андрей. — Тут уже всё ясно, она с кем-то живёт. Приехала на лето, погостила, и вернулась к своему мужу. Сейчас появится на пару летних месяцев, потусуется, найдёт причину для отъезда, и снова ускользнёт.

— Она же звала тебя в Питер, а потом и во Владивосток.

— Знала, как звать. Театр, показуха. Ей было прекрасно известно, что я не мог сразу выехать. Она меня хорошо изучила — как я тщательно готовлюсь ко всему. Я не выехал, она изобразила обиду.

— А вдруг приедет, а у тебя тут целый гарем.

— Она там тоже не скучает. Полдня не могла терпеть, думаешь, восемь месяцев выдержит?!

Тут другой вопрос начинается: нужно ли мне жениться?

— Возможно.

— А если я не женюсь?

— Большой беды не будет.

— Не будет?

— Я такое скажу: нет ничего хуже, чем отсутствие выбора. А женитьба резко ограничивает свободу манёвра. Представь: ты бы дрался со мной с пятидесятикилограммовым мешком за спиной.

— Но, опять же, есть важный довод в пользу того, чтобы жениться сейчас на Мариам.

— Что за довод, удостой мой слух.

— Она не гуляет, не смотрит по сторонам, как Маша. У неё нет престарелого любовника, папочки, который её содержит, — как у Оли. Она не будет уезжать, и устраивать мне испытания, как Катя… К чьему прошлому я ревную почти так же, как к настоящему. Мариам взбалмошна, но это пустяк по сравнению с тем, что бывает у других. Она проста, наивна, неопытна, и это скорее её достоинство, чем недостаток. Ей восемнадцать лет, нужно жениться на ней как можно скорее.

— Тогда поторопись со свадьбой.

— И мне будет хорошо?

— Одно из двух: либо плохо, либо хорошо.

Поднявшись со скамейки, Ренат подлил воды на камни. Взяв веник из тазика, принялся охаживать им себя.

— Думаю, что буду счастлив, — проговорил Андрей.

— В известной мере.

— А если у неё окажется совсем уж скверный характер? Если этот её вампиризм начнёт прогрессировать?

— За это не ручаюсь.

— Голова идёт кругом. Посоветуй, что мне делать.

— Скажу так: делай всё, что хочешь!

— Ай… вражья сила.

Андрей вышел из терпения, но продолжал спрашивать.