Великий Гусляр - Кир Булычев

Последнее слово прозвучало приказом, и Грубин подчинился ему. Он остановился у стола, задумался и сказал:

– Даже не знаю, как начать. Произошло это три с половиной года назад. Был у нас предгором Селиванов.

– Помню, - сказал Удалов. - У нас он тоже предгором был. Потом на пенсию ушел.

– И занял то место его заместитель Пупыкин, Василий Парфеныч.

– У нас тоже, - сказал Удалов. - Все пока сходится.

– Времена, ты знаешь, были тихие, ни шатко ни валко... Утвердили Пупыкина предгором, он сначала ничего вроде бы и не делал. Все повторял: как нас учил товарищ Селиванов... продолжая дело товарища Селиванова...

– Смотри-ка, у нас тоже так начинал!

– Потом начались кадровые перестановки. То один на пенсию, то другой, того с места убрали, того на новое место назначили... и тон у Пупыкина менялся. Уверенный тон становился. Ботинки заказал себе в Вологде на высоких каблуках... Пилипенко приблизил... Это наш старшина милиции.

– Знаю, у нас он и до сих пор старшина. Простой мужик, душевный. Председатель общества охраны животных.

– Против Пупыкина боролись. Был у нас такой Белосельский, не знаешь? Коля? В классе с нами учился.

– Еще бы не знать, - улыбнулся Удалов.

– Так этот Белосельский выступил. Потребовал, чтобы покончить с приписками и обманом, а развивать трудовую инициативу и демократию... да, демократию...

Удалов кивнул. Он эту историю отлично помнил.

– Не знаю уж каким образом, все было сделано тихо - куда-то Пупыкин написал, кому-то позвонил, что-то против Белосельского раскопал. Только слетел Белосельский со своего места. И пришлось ему уехать за правдой в область. Не знаю уж, отыскал он ее там или нет - только в город он не вернулся. А для многих его поражение стало хорошим уроком. Поняли: опасно идти против Пупыкина.

– Вот как у вас дело повернулось, - вздохнул Удалов. - Теперь мне многое понятно.

– А дальше - пошло, покатилось. Пупыкин всюду выступал, говорил, какие мы счастливые, как наш город движется вперед семимильными шагами. И чем меньше товаров в магазинах становилось, тем громче выступал Пупыкин. И что грустно - как только люди убедились, что Пупыкин твердо сидит, не сковырнуть его, они по углам разбежались, каждый у себя дома боролся за демократию и гласность, а на собраниях голосовали, как надо.

– Понятно, - сказал Удалов.

– Через год и ты, прости, Корнелий, сообразил, что лучше быть при начальнике, чем против. Как-то на собрании ты выступил против Пупыкина. И тут же тебе - выговор за выговором, а потом открыли против тебя уголовное дело за хищение стройматериалов.

– Да чтобы я похищал!

– Верю, что не похищал. Только ты после этого сник, со мной даже разговаривать перестал, а стал рядом с Пупыкиным на трибуне стоять.

– Быстро вы ко всему привыкли!

– А что откладывать в долгий ящик? Если тебе с утра до вечера объясняют, как повезло тебе с таким хорошим начальником, то лучше согласиться.

– И ты тоже согласился?

– В этом мое преступление! - воскликнул Грубин. - Ты же знаешь, я неплохой изобретатель. Я предложение сделал, чтобы пластмассу усовершенствовать, из которой игрушки на фабрике делали. И формы новые изобрел - думал сделать для дома отдыха шахматы в виде рыцарей ростом в человека, но легкие. А директор фабрики Мимеонов в то время решил Пупыкину угодить - наладить массовое производство его бюстов. Для того чтобы в каждом учреждении и в каждой квартире стояли. Вот он этим способом и воспользовался. Пупыкину эта инициатива понравилась. Меня консультантом на фабрику пригласили, премию дали. А когда Мимеонов начал для будущего счастливого города Великого Пупыкина статуи в натуральную величину изготавливать, приложил я руку к этому безобразию. Теперь мучаюсь.

– Значит, другие не мучились и воспевали, а ты мучился, но тоже воспевал? - спросил Удалов.

– Только не надо иронии, - сказал Грубин. - Я же все понимал. И даже предупреждал Мимеонова - умерь свой пыл! Фильтров на заводе нету, отбросы у нас вредные, прорвет - весь город погубим. Ты когда к нам приехал?

– Сегодня утром. Видел я, до чего ваша деятельность довела. Костюм погубил и вообще всю одежду.

– Больше я на фабрику не выйду! Лучше пусть меня выселяют на сельское шефство, лучше на принудотдых... Что угодно - больше я с ними вместе шагу не сделаю.

– Погоди, не части, - сказал Удалов. - Мне ваша система не совсем понятна.

– А у вас иначе?

– Мне сейчас некогда тебе объяснять - скажу только, что твой Пупыкин уже на пенсии, уголовное дело против него возбуждено...

– Что? Не может быть! Какое счастье!

– Не суетись. Будет время - расскажу. Мне сейчас главное - узнать, где Минц, что с ним, здоров ли, почему его дверь опечатана?

– Не знаешь? Он же на принудотдыхе. За саботаж.

– Минц? За саботаж?

– Он не оправдал. Гравитационный подъемник собственными руками сломал, чтобы статую не воздвигать.

– Говоришь, гравитацию изобрел?

– Точно знаю - изобрел, мы с ним вместе испытывали.

– А для Пупыкина - ни-ни?

– Он принципиальный.

– Значит, есть все-таки принципиальные?

– Принципиальные, конечно, есть. Немного, но есть, - признался Грубин. - Но за принципы приходится дорого платить. И Минц заплатил. И Ксюша твоя...

– Да, совсем забыл. Что это за история с Риммой?

– Когда Ксюшу на сельхозшефство отправили...

– Понятнее!

– У нас сельское население разбежалось, - объяснил Грубин. - По другим областям. Хозяйства обезлюдели. А Пупыкин в область всегда рапортует, что у нас постоянный прогресс. Что ни год, сеем на пять дней раньше, собираем на три дня раньше, и растут урожая на три процента в год. Поставки он всегда выполняет. Только из-за этого в городе жрать нечего, а в поле работать отправляют всех, кто несогласный или подозрительный или кто не нужен. Половину учителей отправили, врачей больше половины, весь речной техникум там копает и пропалывает... А из футболистов и самбистов Пупыкин создал дружины, которые людей придерживают. Их на усиленном питании держат.

– Значит, крепостное хозяйство?

– Нет, это сельхозшефством у нас называется. Но что странно, Корнелий, - те, кто в городе остался, считают, что с сельским хозяйством все нормально. Потому что каждый день в газете нам рассказывают, как мы хорошо живем.

– А что случилось с Ксюшей?

– Как-то товарищ Пупыкин лично к тебе домой, то есть к Удалову, приехал, чтобы показать свое к нему расположение. А Ксения вместо обеда ему скандал закатила, всю правду выложила. Ты знаешь Ксению - она неуправляемая. Обиделся Пупыкин, на следующее утро ее скрутили, посадили на мотоцикл к Пилипенко - и в деревню, перевоспитываться, на сельхозшефство без права возвращения в город.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});