Темные изумрудные волны - Федор Московцев

– Выдающий был человек… но акции треба поделить, – оживился задремавший было Гетманов.

Одобрительный гул пронёсся по залу. Кому достанутся акции Еремеева – этот вопрос волновал всех без исключения. Вытерев пот со лба, Шмерко большими глотками опорожнил бутылку минеральной воды.

– Видит бог, они достанутся наследнику. Пусть приходит на завод, приобщается к делам. Всё-таки сын такого человека, должен справиться.

– Родство не укорачивает его глупость, – ядовито произнёс Мордвинцев.

– Взломщик мохнатых сейфов, – презрительно ухмыльнулся Капранов.

Их поддержали остальные – действительно, не будут ли заводские дела отвлекать Еремеева-младшего от садо-мазо-сессий. Кто-то намекнул, что дело Васильевой не поздно переиграть, и препроводить насильника туда, где ему самое место – в тюрьму.

Выпученные глаза Шмерко рассмешили Воропаева, он фыркнул. Наконец, заместитель гендиректора, перекрывая общий шум, выкрикнул:

– Посмотрел бы я на вас, если б сейчас открылась дверь, и вошёл Игнат Захарович!

Никто не верил в такую возможность, но некоторые всё-таки покосились на дверь.

– Пускай приходит и работает, богатырь воли и мысли, его заслуги никто не отменял, – спокойно протянул Капранов.

«А вдруг вернётся?» – подумалось ему.

Прочтя в глазах присутствующих акционеров те же опасения, добавил:

– А заодно пусть оплатит мне расходы на Москву, на адвокатов.

– Да, пусть ответит за эти рейдерские штучки, – вставил Мордвинцев.

– И за компроматную войну, – поддакнул Закревский.

И снова на голову Шмерко посыпалась брань, угрозы, крики. Позабыв о том, что на свете существует тишина, акционеры обвиняли его в умышленном вредительстве, требовали его отставки, дележе принадлежащих Еремееву акций.

Гетманов решил, что пора собрать разбредшееся стадо, и призвал всех к порядку. Заклеймив Шмерко как человека неясного и чужого, Афанасий Иванович, тем не менее, предложил оставить его в покое до тех пор, пока госпакет не будет выставлен на торги. Тогда и решится судьба акций. А издержки акционеров, связанные с недружественными действиями «Химтраста», а также расходы на адвокатов в связи с происками Кекеева, – всё это заместитель гендиректора обязан компенсировать из своего кармана.

– Аккуратнее надо вести дела, – огрызнулся Шмерко.

Гетманов поднялся, опёрся руками о стол.

– Надуши свой рот собачей слюной, советчик хренов. По твоей милости я хожу в прокуратуру каждый день, как на работу.

Шмерко уткнулся носом в бумаги, и до конца собрания не проронил ни слова. Першин, которому Второв последние десять минут что-то шептал на ухо, внёс предложение:

– Почему бы нам не освоить эти медицинские деньги? То есть выйти на облздравотдел, отжать Синельникова, дать свою фирму. Нам какая разница, что поставлять, был бы бюджет.

– Ибо сказано: удостой вниманием то, что лежит на твоём пути… – улыбнувшись, произнёс Закревский.

Акционеры зашумели. Изумлённые возгласы перемежались с предположениями, недоверчивыми вопросами. У кого какие связи, где взять фирму с лицензией.

– У меня есть на примете фирма, – сказал Второв.

– Кто такие? – раздалось сразу несколько голосов.

– «Фармбизнес», директора звать Илья Брук.

– Пархата, – поморщился Гетманов, – он нас обдерёт, как липку.

– У него проблемы, он под следствием, – пояснил Второв. – Заказал компаньона – по крайней мере, милиция так считает. Если ему помочь, он нам бесплатно предоставит фирму.

– Это мы решим, – авторитетно сказал Капранов. – Кто занимается делом?

– Рашид Галеев, ГУВД.

У Заводовского от скуки рот растянулся. Вполуха слушая совещающихся, он машинально рисовал на листе бумаги первые пришедшие на ум фигурки и значки. Тут были усы Еремеева, был обросший волосами сейф, были пушки с танками, милицейские погоны, но больше всего было значков «$». Осенённый внезапной мыслью, он сказал:

– Если мы в ближайшее время выкупим госпакет, никто не помешает нам скинуться, и на свои деньги приобрести оборудование.

Все разом замолчали, но пауза была недолгой.

– Если у нас будет процентов тридцать, пожалуй, мы будем готовы рассмотреть это предложение, – заявил Силантьев. – Если меньше, смысла нет рисковать своими деньгами, лучше взять кредит… на стороннюю организацию.

– С какой стати тебе должно достаться тридцать процентов? – набросился на него Черкасов. – Кроме того, что выбираешь больше всех присадок, что ты сделал для завода?

– На себя посмотри! Только горланить умеешь.

К ним подключились остальные. Посыпались взаимные упрёки и пререкания. Вычеркнув из памяти цель собрания, каждый стремился доказать своё исключительное значение, и очернить другого. Кто-то предложил прямо сейчас условно разделить госпакет, а заодно и акции Еремеева, и составить соответствующий протокол, в котором каждый распишется, – чтобы не было потом претензий.

Тут, словно с туч, упал громовой голос Гетманова:

– Вы лучше поспорьте, у кого в жопе глистов больше! Забыли, что ли, зачем собрались?!

Словно струи холодной воды обдали акционеров. В водворившейся тишине все услышали голос Першина, не успевшего закончить свою мысль:

– … то есть я тут проработал столько лет, поэтому заслуживаю…

– Сиди на жопе ровно, из-за тебя тут начались проверки! – обличающе выкрикнул Гетманов. – Из личных, недостойных побуждений действуешь.

Переведя дух, спросил, какое решение будет принято по поводу трансферта, и по поводу угрозы со стороны «Химтраста», и кому в этой связи будут делегированы полномочия действовать от лица предприятия.

– Я готов решить вопрос с медицинской фирмой, – сказал Второв. – И… не обещаю, но попытаюсь выйти на облздравотдел.

Покачав головой, Гетманов проговорил, что областной комитет по здравоохранению – вопрос очень сложный, у них своя кухня; но он, со своей стороны, тоже попытается что-нибудь сделать.

– «Химтраст» я беру на себя, – уверенно произнёс Капранов. – Можно считать, что этой проблемы больше нет.

– Так уж и нет? – сузив глаза, усмехнулся Второв. – Вы даже можете поклясться?

– Чем же я должен тебе поклясться?

– Да хотя бы… пяткой любовницы.

– Не могу, это святое.

– Ну, тогда… копытом ослицы.

– Здоровьем тёщи, – подсказал Першин.

– А-а… это легко!

Эти слова были встречены дружным смехом.

Когда собрание подошло к концу, Капранов попросил Второва немного задержаться, чтобы тот дал разъяснения по поводу Ильи Брука, компании «Фармбизнес», и медицинских поставок.

Глава 106

Андрей предложил Глебу Гордееву учредить благотворительный фонд и получить на него лицензию на продажу медикаментов и медицинского оборудования. Препараты, распространяемые через врачей, стали появляться в аптеках, и приходилось снижать наценку. Трудно становилось подыскивать им замену, чтобы врачи могли свободно оперировать ценообразованием. Придуманная Гордеевым схема рано или поздно перестанет работать. Почему именно благотворительный фонд? Можно открыть обычную фирму, но общественную организацию тоже нужно держать про запас – мало ли, какая программа, они постоянно появляются.

В ответ на это предложение, высказанное спокойным тоном, Гордеев неожиданно озлился. Он раздражённо сказал, чтобы ему «не забивали голову ненужной информацией». Потом, метая бешеные взгляды, прибавил, что все эти идеи – фирмы, фонды – он уже давно продумал и отбросил, а Андрею только сейчас это приходит в голову.

– Не надо ничего придумывать, – попытался уговорить его Андрей, – не надо думать, особенно когда под это не заточена голова, надо брать и делать. Синельников собирает с народа деньги на образование – типа, их дети, когда повзрослеют, поступят в институт, и его «Интеллект-инвест» прекрасно на этом работает. Мы тоже можем взять какую-то там тему: уход за больными китами, отмывание пингвинов от мазута, или другую природную дичь, и обязательно найдём свою целевую аудиторию, будем осваивать бюджеты, и всё такое.

Но Гордеев, человек-плуг, не был любознателен, ему не подходило сравнение с губкой, которая жадно впитывает знания, его возможности для этого были ограничены, что-то уже впиталось, и больше уже не помещалось, и напитывание новым не могло происходить без ущерба для старого. И его приземленное воображение не представляло, как выбраться с перепаханного, оскудевшего поля на дорогу благополучия.

Он порекомендовал «жить своей жизнью», но если бы он сам следовал своим рекомендациям, то они наверняка бы вывели его на ту самую дорогу. Видя непонимание в крестьянских Глебовых глазах, Андрей был вынужден прекратить разговор об инновациях.

Ссора, казалось, забудется так же, как были забыты многие их столкновения и споры. Но почему-то эта короткая вспышка не прошла без следа, не забылась. Когда жизнь одного человека дружески сходится с жизнью второго, они, случается, ссорятся и бывают несправедливы в споре, и всё же взаимные обиды уходят без следа. Но если намечается внутреннее разделение между людьми, ещё не понимающими этого внутреннего разделения, то и случайное слово, мелкая небрежность в отношениях превращается в остриё, смертельное для дружбы.