Темные изумрудные волны - Федор Московцев

– Да она ещё ребёнок, и ещё не начинала думать.

– Строит из себя дурочку. Глаза у неё хитрые.

– А что глаза хитрые… не понимаю, о чём ты. Я разве сын миллиардера, что с меня взять?

– То, что ты разучишься использовать по назначению свою голову, потому что её мыслишки туда перекочуют.

– Да и… вплоть до этого. Что делать женщинам, если не путать мужчинам мысли? Опять же, что делать мужчинам, как не ставить защиту от проникновения коварных женских мыслей?

– Всё, с меня хватит.

И Трезор спросил Андрея, может ли его отец выйти на службу судебных приставов для решения очень важного вопроса.

– Нет, он такими делами не занимается. Поднимает связи лишь в исключительных случаях. Но, послушай, а доктор твой, который тебя познакомил с ГУВДэшником, спроси его.

– Едрён батон! Он конкретный, реальный чел, но… дорого, сука! Но… если с твоим батей – болт, придётся идти к доктору.

На прощание Трезор напомнил об Ольге, и заявил, что прямо сейчас из офиса отзвонится ей, скажет, что видел Андрея и передал ему её пожелания. Время пошло!

«Как можно советоваться о чём-то серьёзном с таким предвзятым человеком?» – удручённо подумал Андрей.

Вадим Второв по этому поводу сказал однозначно: женись на той, что помоложе и подевственнее!

Аркадий Решетников, школьный товарищ, и, самый объективный из всех друзей, высказался неопределённее всех:

– По-моему, ты ищешь в женщинах как раз то, что есть у каждой.

Глава 104

Облитый яркими солнечными лучами город утопал в зелёной листве. Беспокойно плескалась разлившаяся Волга. В тишине знойного дня над разомлевшей от истомы землёй раздался крик одинокой чайки. Казалось, будто она одна живёт в этом крае и с безнадёжной тоской зовёт подругу. Ей никто не ответил, и крик уплыл куда-то вдаль.

Деревья застыли, точно окаменели в своём красочном уборе, а Андрею чудилось – буря несётся над солнечным городом, сгибая до земли тополя и вязы и кружа ярким хороводом цветы.

Выйдя из машины, Оля подошла к нему своей волнующей походкой, остановилась на расстоянии вытянутой руки. Минималистский наряд подчёркивал её вызывающую красоту. Она себе не изменяла: одежда простая, и её немного. Легко разоблачиться и быстро надеть. Нежно-голубой ультракороткий топ, мини-бикини, сабо. Глаза искрились, на губах играл след невидимого поцелуя.

Так она стояла, подобранная в своём сладострастном совершенстве.

– Я в шоке! Вот уж не думала, что ты возьмёшь, и тупо исчезнешь.

– Знаешь ведь, что ты – моя страсть. Куда же я исчезну?

– Говорят, ты собрался жениться.

Ему показалось, что при этих словах её светло-голубые глаза потемнели, как море темнеет перед грозой.

– Что-то не так? Ты же знала, что я встречаюсь с…

– Одно дело ты таскаешься с этой куклой, другое дело – собираешься на ней жениться, – перебила она его.

– Послушай: когда мы познакомились, ты повела себя, как этакая современная раскованная дама, почти что феминистка. Ты не скрывала, что у тебя есть Михалыч, я, со своей стороны, тоже не совсем свободен. Вот, отношения развиваются своим чередом. Ты же со своим парнем тоже контактируешь?

– Ой, ну долго объяснять. Я думала… отношения будут по-другому развиваться…

– Оля…

Она отвернулась, посмотрела на Волгу. В глазах её стояли слёзы.

– Я же не какая-то фригидная сучка, – глухо сказала она, не поворачиваясь. – Думаешь, у меня не может быть чувств, привязанностей.

Она потёрла глаза.

– Мне нравится то, что ты проделываешь со мной. Как ты разворотишь мои внутренности своим инструментом. Я вне себя от счастья, когда ты это делаешь, знаешь ведь мой оргазмотрон. С тобой хорошо спать, и хорошо просыпаться по утрам.

Она повернулась к нему, и сказала резко:

– И тут, ебани меня калиткой, ты женишься!

– В отсутствие калитки могу тебя как следует трахнуть.

Он оторопел от услышанного, от её слов, и своих собственных; почувствовал, как земля уходит из-под ног.

Через двадцать минут они вошли в съёмную квартиру на улице Пражской, и Андрей с порога стал снимать то немногое, что было надето на Оле.

Время будто остановилось. Уныло замерли лопасти сгоревшего вентилятора. Безжизненно повисли шторы, в просвет между ними косым потоком падал свет, ложась на разбросанную по полу одежду, смятые простыни.

Оля обнимала его, гладила его волосы, плакала, Андрей целовал её мокрые, солёные глаза. Каждый их вздох был как знойное дуновение. Им трудно было дышать, казалось, будто они витают в каком-то удушливом, но упоительном тумане. И снова безумная волна накрывала их, они погружались в жгучую бездну. Слив страсть, спорили, кто сходит на кухню за водой, кто пойдёт в магазин, и приготовит что-нибудь поесть.

Утром она сказала, одеваясь:

– Что ж, поматросил и бросил. Обидно, досадно, но… ладно. Хуже, если бы бросил, и не поматросил – это было бы оскорбление.

Глава 105

Планы рушились. Чувство власти над обстоятельствами и сроками покидало людей, привыкших создавать окружающую среду так, как им хотелось. Ещё недавно они спокойным взглядом скользили по отчётам подчинённых – не всё ли равно, что там затевают недруги, имеет ли значение контратака противника.

Акционеры «ВХК» собрались, чтобы обсудить решение областной думы. Московский трансферт отдали областному комитету здравоохранения.

Гетманов подробно рассказал, куда пойдут эти деньги – в кардиоцентр, онкодиспансер, областную клиническую больницу. Синельников, директор «Медторга», нашёл выход на облздравотдел, и, судя по всему, поставки медикаментов пойдут через его фирму.

Капранов, повертев калькулятор в руках, швырнул его на стол:

– Представляю, сколько срубит капусты этот Синельников.

– Вместе с начальником облздрава и главврачами, – вставил Шмерко.

Заводовский встрепенулся:

– Что же, мы не купим оборудование?

– То есть, всесильный Градовский не смог нейтрализовать чокнутого профессора? – небрежно бросил Першин.

Гетманов важно засопел:

– Подобытся мне, Синельников раздул нешутошную пропаганду. Такая вот медицинская загогулина, понимаешь.

– Когда закончится этот благотворительный понос? – проворчал Второв.

– Кто-то говорил о силовых действиях, – многозначительно произнёс Силантьев, и посмотрел на Капранова.

Все посмотрели на него.

– Мы озадачились прессовкой москвичей, – ответил тот, посмотрев на Второва, который невольно поёжился под его свинцовым взглядом. – И выяснили, что следы ведут обратно в Волгоград. Думаю, скоро станет ясно, кто польстился на тридцать сребреников.

Все переглянулись. Какой ужас! Иуда среди нас!

Растягивая, как смолу, слова, Шмерко сообщил, что к нему приезжали приставы из управления по исполнению особо важных производств, и жёстко потребовали скорейшего погашения долга «Химтрасту». Подхватив разговор, Капранов заявил, что теперь поймать крысу – вопрос времени. Нужно только выяснить, кто вышел на начальника службы судебных приставов по исполнению особо важных исполнительных производств, инициировав бешеную активность этого ведомства; и по цепочке выявить заказчика. И снова бросил свой суровый взгляд на Второва, Черкасова, и Першина.

– А что мы будем делать, если москвичи выиграют суды в трёх инстанциях, и приставы всё-таки заявятся к нам? – украдкой оглядев присутствующих, будничным тоном спросил Черкасов.

– Вывесим на проходной крыс, они отпугнут непрошенных гостей, – важно облокотившись, процедил Капранов, и вновь посмотрел в сторону Второва, Черкасова, и Першина.

– Охренительно, мы тут давим эту мышиную перхоть… – недовольный намёком, произнёс Второв.

Больше этой темы не касались. Поднявшись, Воропаев раздал всем отчет о переоценке заводского имущества. Указанные цифры приятно удивили акционеров. Сразу несколько рук потянулись к калькулятору. Завладев массивным «Citizen», Гетманов застучал клавишами.

– Дай побачить, неплохо посчитали…

– Предварительные подсчёты, – пояснил Воропаев, – если, не дай бог, москвичи выиграют суд, придётся всё увеличить, а так, если доживём до торгов…

– Доживём, – весомо произнёс Капранов.

Воспользовавшись паузой, Заводовский дал обстановку на предприятии, победно доложил об увеличении дневной выработки, ознакомил с новыми заводскими ценами на продукцию, утверждёнными главным экономистом. Ознакомившись с документами, Мордвинцев и Силантьев заявили, что скорректируют свои заявки на продукцию в сторону увеличения. Першин возмутился – он на прошлой неделе не выбрал свой заказ на присадки и метионин. Капранов, в свою очередь, раздражённо произнёс, что его компания уже три недели подряд не выбирает свои заявки. Возникшую перебранку остановил Шмерко – завтра на пятиминутке будут решены все производственные вопросы, давайте говорить о главном.

– Уж не хотите ли вы поговорить об акциях исчезнувшего Еремеева? – ехидно спросил Мордвинцев.