Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон

чтобы взять вещи, поэтому Роджер кивнул мальчику:

— Спасибо, Жермен. Отнеси в дом, хорошо? — Он встал, ощущая затекшие колени; холодные мокрые чулки облепили лодыжки. — Джем? Отведи Мэнди и мальчиков домой с Жерменом. А мы… придем следом.

Потрясенные мальчишки согласно кивнули и вместе с Мэнди направились к дому, то и дело оглядываясь и переговариваясь вполголоса.

Сайруса начало знобить, холодный ветер насквозь продувал мокрую тонкую ткань рубашки и бриджей. Роджер положил руку на склоненную голову парня — хотя тот и стоял на коленях, макушкой почти доставал Роджеру до груди.

— Все наладится, — сказал он по-гэльски. — Ты не сделал ничего плохого. Ступай домой.

Сайрус посмотрел на Роджера, затем бросил беспомощный взгляд на поникшую голову Фанни. Мгновение спустя он отрывисто кивнул, встал и поклонился ей, после чего повернулся и побрел прочь, беспокойно оглядываясь.

Немного поколебавшись, Роджер вздохнул, сел на землю и обнял Фанни. Он медленно качал девочку, похлопывая ее по спине, словно маленького ребенка. Он чувствовал себя случайным свидетелем на месте катастрофы, в то время как скорая помощь и полиция еще не подоспели.

Скорая помощь и полиция… Другими словами — Клэр и Джейми, усмехнулся Роджер про себя. По правде говоря, он собирался позвать кого-то из них, едва вытащил Фанни из ручья. Но Джейми уехал в Салем, а Клэр отправилась к Макниллам, где возникло подозрение на случай ветряной оспы. И если уж на то пошло, чем бы они помогли? Тогда как, возможно… только возможно…

Глубоко вздохнув, Роджер крепко обнял Фанни, затем поставил ее на ноги и встал сам. К этому моменту Фанни дрожала так сильно, что прекратила рыдать, хотя слезы все еще текли из опухших глаз.

— Идем со мной, — твердо сказал Роджер, протягивая ей руку. — Возможно, Брианне удастся все исправить.

* * *

Говоря «исправить», Роджер первым делом с сомнением подумал о клейкой ленте, а следом — о том, чтобы высушить рисунок и соединить стежками наподобие вышивки-сэмплера. К счастью, Брианне пришла в голову идея получше.

— Бумага достаточно плотная, из текстильных волокон, — заметила она, разглаживая влажные кусочки на кухонном столе. — Иначе не продержалась бы так долго. Как думаешь, давно у Фанни этот рисунок?

— Года два? — рискнул предположить Роджер. — Ее сестра умерла примерно в семнадцать, а по словам Фрэнсис, портрет нарисовали, когда ей самой было десять. Так что Джейн на нем лет пятнадцать. Как думаешь, получится его скопировать?

— Да, я попробую. Но Фанни захочет оставить оригинал. По сентиментальным соображениям.

Роджер кивнул.

— Конечно. Что в таком случае с ним можно сделать?

— Просто залатать место разрыва.

— Предлагаешь его сшить? Я думал об этом, но…

— Ну, идея неплохая… — сказала Бри с таким видом, будто хотела рассмеяться и сдержалась только из вежливости. — Правда, вряд ли Фанни понравится, если ее бедная сестра станет похожа на чудовище Франкенштейна, пускай она и не знает, кто это.

— А кто это?

Фанни смущенно замерла в дверях. Она уже обсохла и переоделась в свежее платье и чулки. С раскрасневшимися щеками и распущенными темными локонами девочка походила на маленького растрепанного ангелочка, которого недавно вырвали из лап злодеев.

— Так, из одной книги, — улыбнулась Бри. — Как-нибудь расскажу, если захочешь. А теперь взгляни.

Фанни подошла к столу, слегка отворачиваясь из нежелания смотреть на испорченный рисунок. Затем она увидела прямоугольную деревянную раму, которую Бри принесла из кладовой, с закрепленной на ней очень тонкой муслиновой сеткой, — и любопытство пересилило.

— К счастью, края ровные. — Брианна аккуратно провела пальцем по разорванной стороне одной половины. — Видите, как он обтрепался по внешней кромке? Бумага состоит из волокон, и если надолго замочить лист в воде, знаете, что получится?

— Горстка мокрых волокон? — предположил Роджер.

— Почти. Итак… — Она взяла коробку с принадлежностями для изготовления бумаги и достала оттуда большой матерчатый мешок, набитый…

— Это хлопок? — спросила Фанни, зачарованно глядя на пушистые белые комочки, видневшиеся среди кучки лоскутов и светлых пучков, напоминающих — как с подозрением подумал Роджер — выдернутые из чьей-то головы волосы.

— В том числе. И вычесанный лен. А еще обрывки бумаги и ветошь. Для начала возьмем горстку измельченных волокон… — Брианна положила бумагоделательную раму на стол, откупорила маленький флакон и осторожно насыпала на середину сетки дорожку чего-то похожего на выметенный с пола сор. — Это будет моя заплатка. Теперь кладем поверх обе части…

Одну за другой Роджер протянул жене половинки рисунка, и она по мере возможности тщательно сопоставила разорванные края вместе.

— Хорошо, что рисунок выполнен графитным карандашом, — заметила Бри. — С тушью, углем или акварелью нам бы так не повезло. Однако в нашем случае…

Затаив дыхание, она подняла раму и медленно опустила ее в принесенный поддон — неглубокий ящик вроде проявочного лотка фотографа, с приподнятыми стенками и замазанными смолой швами.

— Сестра, воды, пожалуйста, — пробормотала Бри, указывая на большой темно-красный кувшин с чистой водой, стоявший на буфете. Обойдя скамью, Роджер передал кувшин жене. На полу осталась маленькая лужица.

Брианна осторожно побрызгала на рисунок водой, пока тот полностью не пропитался («Так он прилипнет к раме и не всплывет», — объяснила она), а затем налила в лоток еще воды, чтобы лист бумаги скрылся.

— Хорошо. — Со вздохом облегчения Бри поставила тяжелый кувшин. — Теперь дадим ему помокнуть… думаю, двадцати четырех часов хватит. Волокна нашей бумаги размякнут и соединятся с волокнами заплатки, не нарушив линий рисунка.

Роджер увидел, как она скрестила пальцы за спиной и улыбнулась Фанни.

— Потом положим его под пресс, высушим и, по сути, получим новый лист бумаги, но с твоим рисунком в прежнем виде.

Фанни, как под гипнозом наблюдавшая за процессом, будто кролик за лисой, после слов Брианны подняла глаза и выдохнула с громким «О-о-о!».

— Спасибо! Большое спасибо!

Прижав ладони к щекам, она глядела на рисунок, словно тот вдруг ожил.

У Роджера внезапно возникло ощущение, что так и есть. До настоящего момента он воспринимал портрет исключительно как дорогую для Фанни вещицу и не обращал внимания на сам рисунок. Теперь он по-настоящему его увидел.

Художник, безусловно, обладал талантом, но было нечто особенное в самой девушке. Красивая, да, она излучала… что? Жизненную энергию, притягательность. А еще вызов, подумал он. Хотя на прелестных губах и в слегка прищуренных глазах играла соблазнительная полуулыбка, они выражали решимость и… кипящую ярость, от которой волосы на затылке у Роджера встали дыбом.

Он вспомнил, что эта девушка собственными руками убила человека, причем умышленно.

Чтобы избавить младшую сестру от той участи, которую сама слишком хорошо знала.

Роджер на миг задумался, а не заплатил ли Джейн мужчина, нарисовавший