Мартовскіе дни 1917 года - Сергей Мельгунов

[45]

Однако, по словам того же мемуариста, нѣчто в этом родѣ пришло в голову через нѣсколько дней члену Гос. Думы казаку Караулову. Он задумал «арестовать всѣх» и объявить себя диктатором. Но, когда, он повел такія рѣчи в одном наиболѣе «надежном полку», он увидѣл, что, если он не перестанет, то ему самому не сдобровать.

[46]

В свое время это организующее значеніе отмѣтил Милюков, относившійся с рѣзким отрицаніем к захватническим тенденціям руководителей Совѣта.

[47]

Яркій примѣр того, как позднѣйшіе біографы неточно передают настроенія своих героев в смутные дни революціи. В упомянутой юбилейной памяткѣ Алданов пишет о Милюковѣ: «Со своим обычным видом «смотрѣть бодро» он говорил солдатам об открывающейся перед Россіей новой свѣтлой жизни, и видѣніе близкой гибели Россійскаго государства складывалось в нем все яснѣе».

[48]

Это не было и специфической чертой интеллигенціи. В одном из послѣдующих документов революціи (доклад депутатов в Врем. Комитетѣ о поѣздках в провинцію) зарегистрирован яркій бытовой облик деревенскаго оратора, пріѣхавшаго из центра односельчанина: «говорит, говорит — уморится; сядет, закроет глаза и сидит, пока не отойдет немного, отошел — начинает, пока опять из сил не выбьется».

[49]

В такое полуобморочное состояніе Керенскій в эти дни необычайнаго нервнаго напряженія впадал довольно часто, и это, как говорят всѣ, производило на толпу сильное гипнотизирующее впечатленіе.

[50]

Термин, появившійся значительно позже.

[51]

В разсказѣ о Петропавловской крѣпости, в котором Ш. повѣствует о своих личных подвигах, он также безнадежно спутал, приписывая себѣ то, чего не было. Опускаем этот эпизод, непосредственнаго отношенія к темѣ не имѣющій.

[52]

В телеграммѣ Родзянко просил свиданія. «Телеграмма эта, — утверждает Ломоносов, — была передана под личным моим наблюденіем в Царскій поѣзд под расписку Воейкова, но отвѣта не послѣдовало».

[53]

Ломоносов передает красочную сцену, как он, приставив револьвер «к животу» инж. Устругова, будущаго тов. мин. революціоннаго правительства, побуждал послѣдняго осуществить план перерыва движенія.

[54]

Ломоносов пишет, что он воспроизводит запись 17-го г., но в момент опубликованія воспомінаній он был уже «большевиком», хотя и в «генеральских погонах» и, слѣдовательно, в текстѣ охотнѣе «подчеркнул бы самодѣятельность пролетаріата.

[55]

«Значеніе этой причины необходимо для дальнѣйшей нашей бесѣды». — отмѣтил Рузскій, указывая, что он был «глубоко опечален», узнав, что предположенная встрѣча Царя с предсѣдателем Думы, о чём он узнал непосредственно от Царя, не состоится — встрѣча, предвѣщавшая «возможность соглашенія и быстраго умиротворенія родины».

[56]

Эти железнодорожники, стоявшіе на стражѣ революціи, могли олицетворяться в добровольном помощникѣ Бубликова, б. счетоводѣ службы сборов Сѣв.-Зап. ж. д., большевикѣ по партійной принадлежности, Рулевском, находившимся в непосредственных связях с совѣтскими кругами.

[57]

Характерно, что Бьюкенен, связанный довольно тѣсно с лѣвым сектором думскаго комитета, сообщая 1 марта в Лондон Бальфуру, что Дума посылает в Бологое делегатов, которые должны предъявить Императору требованіе отречься от престола в пользу сына, тѣм не менѣе дѣлает оговорку: «если Император останется на престолѣ».

[58]

Основываясь на выше процитированных словах из воспоминаній Шульгина, Щеголев желает безуспѣшно доказать, что Родзянко пытался проникнуть к Царю «по собственному почину, без совѣщанія со своими коллегами по Исп. Ком. Гос. Думы», и что должен был «раскрыть свои карты, когда, по распоряженію Исп. Ком. Сов. Р. Д. ему, всемогущему Родзянко, не дали поѣзда».

[59]

Очевидно, прис. пов. Иванов.

[60]

Кир. Влад. в отвѣт жаловался, что «Миша, несмотря на мои настойчивыя просьбы работать ясно и единомышленно с нашим семейством, прячется и только сообщается секретно с Родзянко».

[61]

Так и понял Рузскій, передавая в Ставку Алексѣеву свой разговор: «династическій вопрос поставлен ребром, и войну можно продолжать до побѣдоноснаго конца при исполненіи предъявляемых вновь требованій относительно отреченія от престола».

[62]

Термин «лѣвый», конечно, можно примѣнять лишь относительно, ибо к этому сектору принадлежат такіе люди, как Гучков и Шульгин, не говоря уже о прославленном Вл. Львовѣ, такую ядовитую характеристику котораго дал Шидловскій: «Человѣк неуравновѣшенный до ненормальности. Ему во всякую минуту могла придти любая мысль, утром — лѣвая, вечером — черносотенная, и он всецѣло ей отдавался до слѣдующей смѣны мысли». Родзянко был внѣ этого «лѣваго» сектора, но, конечно, права была в тогдашней записи Гиппіус: имя Родзянко «ровно столько же не пользуется довѣріем демократіи, сколько имена Милюкова и Гучкова».

[63]

«Что ... говорят о Государѣ?» — спросил ген. Дубенскій какого-то полковника, прибывшаго в Псков 2 марта с первым поѣздом из Петрограда послѣ революціонных дней. «Да о Государѣ почти ничего не говорят», — отвѣтил полковник.

[64]

Намек на убійство Распутина.

[65]

Палеолог разсказывает, что 28-го в 5 час.  дня его посѣтил человѣк, высоко стоящій на іерархической лѣстницѣ бюрократіи, нѣкто К. (Коковцев?), заявившій, что он прибыл к нему по порученію Родзянко для того, чтобы узнать мнѣніе посла по поводу проекта думскаго комитета о монархіи.

[66]

В эту ночь при. объѣздѣ города Гучковым в его автомобилѣ был убит кн. Вяземскій, давній единомышленник Гучкова и соучастник в подготовкѣ послѣдняго дворцоваго переворота. Вяземскій погиб от одной из тѣх случайных «шальных пуль», которых было много в тѣ дни в Петербургѣ. Эту версію без всяких каких-либо оговорок передавал мнѣ лично и сам Гучков.

[67]

В это цѣликом увѣровал, напр., Чернов, в качествѣ историка революціи.

[68]

Свидѣтели, бывшіе в Псковѣ, утверждают, что документ, привезенный думскими делегатами, был написан рукою Шульгина. Не очень можно довѣрять мемуаристу с такой ослабленной памятью в отношеніи собственных дѣйствій.

[69]

Распространившаяся в Думѣ молва и вызвала, вѣроятно тѣ недоброжелательно-скептическіе разговоры, которые услышал Набоков 2 марта в Таврическом дворцѣ.

[70]

Повседневность записей в «дневникѣ» Палеолога должна приниматься весьма относительно. Ясно, что многія записи дѣлались задним числом: так не мог Палеолог в полночь 1-го марта получить сообщеніе о «секретном» засѣданіи представителей «либеральных партій», на котором в отсутствіе соціалистических депутатов во Врем. Ком. рѣшался по предложенію Гучкова вопрос о будущей формѣ правленія и было принято рѣшеніе о немедленной поѣздкѣ в Псков, чтобы добиться от Царя добровольнаго отреченія.

[71]

«В то время, — пояснял очень обще в Комиссіи Гучков — были получены свѣдѣнія, что какіе-то эшелоны двигаются к Петрограду. Это могло быть связано с именем Иванова, но меня это не особенно смущало, потому что я знал состояніе и настроеніе арміи и был убѣжден, что какая-нибудь карательная экспедиція могла, конечно, привести к 'нѣкоторому кровопролитію, но к возстанавленію старой власти она уже не могла привести».

[72]

Чхеидзе вообще не принимал почти никакого участія в работах Врем. Ком., но вовсе не отказывался от званія члена Комитета, как утверждал Гучков.

[73]

Привожу, конечно, перевод.

[74]

Далѣе Керенскій говорит, что делегаты выѣхали около 4 час. дня.

[75]

«Не возражали ли вы против принятія формы республиканскаго правленія сразу» — настаивал Соколов. — «Да там и рѣчи об этом не было... По этому вопросу выказываться не приходилось. Со стороны Исп. Ком. это предъявлено не было. Я помню, я возражал по нѣкоторым вопросам, касающимся арміи и смертной казни».

[76]

Из этих слов Гучкова вытекает, что возраженіе Керенскаго в смыслѣ нарушенія «полномочій» относилось только к воцаренію в. кн. Михаила.