Банальное убийство - Рекс Тодхантер Стаут

стукнул кулаком по столу. – И вообще, я не понимаю, как у вас хватило наглости явиться сюда и чего-то от меня требовать после того, как вы послали мне эти чудовищные початки! Возмутительно! Прощайте, сэр!

Маклеод открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его. Потом медленно встал.

– Мне кажется, вы поступаете неправильно, – сказал он, сделал пару шагов к двери, но вдруг остановился. – Навряд ли вы станете теперь после случившегося покупать у меня кукурузу, да?

Вулф хмуро посмотрел на него:

– Почему? Ведь сентябрь еще в самом разгаре.

– Я имею в виду – именно у меня?

– Отчего же? Сейчас, когда мы влипли в такую передрягу, я не могу позволить себе роскошь отправлять мистера Гудвина на поиски нового поставщика. Тем более что кукуруза мне нужна уже на этой неделе. Как насчет завтра?

Маклеод вытаращился на него:

– Но я… Ее некому доставить.

– Тогда в пятницу?

– Попытаюсь. Попрошу соседа… Да, должно быть, получится. А в ресторан тоже везти?

Вулф утвердительно кивнул и обещал позвонить в «Рустерман» и сообщить об этом. Тогда Маклеод попрощался и покинул кабинет. Я последовал за ним в прихожую, подал ему шляпу и открыл входную дверь.

Когда я вернулся в кабинет, Вулф, откинувшись на спинку кресла, хмуро разглядывал потолок. Усевшись за свой стол, я вдруг почувствовал, что меня одолевает зевота. Человек, которого в любую минуту могут арестовать за убийство, не имеет права зевать, пусть даже он и не смыкал глаз в течение последних тридцати часов.

Я втянул ноздрями изрядную толику воздуха и делано бодрым тоном произнес:

– И что бы мы делали без его помощи? Теперь можно считать, что загадка початков раскрыта.

Вулф выпрямился:

– Пф! Позвони Феликсу и предупреди его, что кукурузу доставят в пятницу.

– Да, сэр. Значит, дело заметано?

– Арчи, неужели ты не можешь обойтись без этого жаргона? Когда нужно, ты изъясняешься вполне нормально. Сколько времени понадобится тебе на то, чтобы напечатать подробный отчет о нашем с тобой разговоре и о беседе с мисс Маклеод? От первого до последнего слова.

– Дословный?

– Да.

– Вторая часть, чуть больше половины, есть в моем блокноте. А вот что касается первой, тут надо подумать и, хотя на память я не жалуюсь, повозиться придется изрядно. Всего, скажем, четыре часа. А что это вы задумали? Чтобы я тренировал свою память?

– Нет. В трех экземплярах.

Я изогнул одну бровь:

– Ваша память ничуть не хуже моей. Вы и правда хотите, чтобы я печатал эту белиберду и не приставал к вам до девяти часов?

– Нет. Это может нам пригодиться.

– Для чего? Поскольку я ваш помощник и мальчик на побегушках, то обязан неукоснительно подчиняться любым вашим указаниям, однако сейчас ситуация не вполне обычная. Вы сами заметили, что это наше совместное дело, а раз так, то я должен быть в курсе. Я хочу знать: для чего нам эти дословные распечатки?

– Не знаю! – отрезал Вулф. – Я сказал, что это может нам пригодиться, если я захочу воспользоваться твоим отчетом. Или у тебя есть более плодотворная идея?

– В данную минуту нет.

– Тогда не забудь – в трех экземплярах.

Я встал и отправился в кухню за молоком, решив отложить возню с отчетом до четырех часов, когда Вулф поднимется в оранжерею на дневное свидание с орхидеями.

ГЛАВА 4

В тот же вечер, в пять минут десятого, все три лица, чьи фамилии были помечены галочками в записной книжке Кеннета Фабера, собрались в кабинете, дожидаясь появления Ниро Вулфа. Прибыли они порознь. Первым, причем за десять минут до назначенного времени, нагрянул Карл Хейдт, следом за ним пришел Питер Джей и, наконец, Макс Маслоу. Хейдта я усадил в красное кожаное кресло, а Джей и Маслоу довольствовались желтыми, выстроенными в ряд напротив письменного стола Ниро Вулфа. В ближайшем от меня кресле сидел Макс Маслоу.

Да, верно, с Хейдтом я уже был знаком, однако сознание того, что перед тобой может оказаться убийца, заставляет смотреть на человека уже совсем другими глазами. Впрочем, сказав, что Хейдт изменился, я бы покривил душой. Нет выглядел он, как и прежде: рост средний, наметившийся живот, округлая физиономия с широким ртом и темные бегающие глазки. Питер Джей, важная шишка в известном рекламном агентстве, высокий, как я, но не такой широкий; с большим подбородком и густой темной шевелюрой, которая явно нуждалась в расческе. Кроме того, выглядел Питер так, словно страдал язвой желудка. Впрочем, на этом выводе я не настаиваю. А вот внешность Макса Маслоу, модного фотографа, меня удивила. С кривой улыбкой, которую, должно быть, часами вырабатывал перед зеркалом, с замысловатой стрижкой, болтающимся галстуком-ленточкой и в пиджаке, застегнутом на все четыре пуговицы, он выглядел эксцентричным придурком. Я искренне огорчился за Сьюзен Маклеод – и что она могла найти в нем? Я отдавал себе отчет, что и он мог оценить меня сходным образом, однако подобные типы никогда мне не нравились.

В дверном проеме возник Вулф. Когда его ждут посетители, он обычно отсиживается в кухне до той минуты, пока я не позвоню ему по внутреннему телефону, после чего он не входит в кабинет, а появляется, словно центральный персонаж пьесы. Такое сравнение, по крайней мере, приходит мне в голову. Маршрут его следования от двери к письменному столу проходит в непосредственной близости от красного кожаного кресла. Сейчас, когда в нем сидел Хейдт, Вулф спокойно миновал его и прошел между ним и остальными посетителями. Затем свернул направо к своему креслу, остановился у самого края стола и посмотрел на меня. Я представил всю троицу, после чего Вулф поприветствовал их коротким кивком, устроился в кресле, обвел посетителей взглядом справа налево, а затем слева направо и наконец заговорил:

– Господа, наша встреча может продлиться совсем недолго, но, с другой стороны, может и затянуться. Думаю, первый вариант устраивает всех больше. – Не дождавшись ответа, он продолжил: – Разумеется, всех вас уже допрашивали. Я имею в виду полицию, окружного прокурора или кого-то из его помощников.

Хейдт и Маслоу кивнули, а Джей произнес «да». Маслоу криво улыбнулся.

– Значит, ваши показания должным образом запротоколированы, однако у меня доступа к ним нет. Поскольку все вы собрались