Кровавое шоу - Александр Горохов

Но быстрый беглый опрос пострадавших все же заставил Володина засомневаться в правильности своих первых выводов. Ограбление было хулиганским, дешевым, плохо подготовленным, по-наглому нахрапистым, а стрельба по фирме — отлично спланированная, на высоком техническом уровне акция. И закончилась она так неудачно для гранатометчиков только по роковой случайности. Или все же из-за полной несогласованности с первой группой?

Володин продолжал действовать так, как наметил поначалу.

Он ринулся в районное отделение милиции, ворвался в дежурку и гаркнул:

— Отмечены у вас на схеме вашего района притоны? Блат-хаты с девками и выпивками?

Молодой капитан, знавший Володина, молча подал ему схему, майор списал адреса и ринулся искать, взяв проводником сержанта из отделения.

По опыту он знал, что мелкая шпана, сорвавшая хороший куш, не утерпит сегодня же отметить свой успех. А праздник по случаю лихой воровской удачи проходит по неизменному сценарию — бутылка и к девкам!

Володин успел крикнуть своему помощнику, чтобы тот поспрашивал у пострадавших, не отняли ли у них чего-нибудь приметного — дорогих золотых часов, браслетов, колец, портсигара.

В первой квартире просто спали — муж, жена и ребенок. Муж поначалу послал Володина, а потом рассказал, что въехал сюда четыре дня назад, еле-еле очистил хату от тараканов и клопов, поклеил новые обои, выпил с женой по паре пивка и теперь желает заслуженно отдыхать. А про прочую славу своей новой квартиры еще ничего и не знает.

Во второй блат-квартире тоже спали. Две пары. Спали после тяжкой многодневной пьянки, Володину было ясно, что к сегодняшним подвигам эти два трясущихся мужика отношения не имеют.

В третьем притоне играли в карты, публика оказалась солидной, выпивающей по маленькой, хорошо одетой, и сержант местного отделения сказал, что шума здесь никогда не бывает, только хозяин квартиры (по словам соседей) уж очень много закупает дорогого иностранного алкоголя. Ясно, что непьющие соседи позавидовали роскошествам и стукнули.

Повезло с пятого захода. На первом этаже «хрущевки» в трехкомнатной квартире, замызганной и заплеванной до состояния вокзального сортира, обнаружилась в дым пьяная, визгливая и истерично веселая компания молодежи.

Впрочем, определение «молодежь» относилось только к мужественной части пирующих — четверка дамочек, как одна, были в бальзаковском возрасте.

— А, ну-ка, мужички, — начал шипеть Володин, а потом заорал, — к стене! Руки на стену, ноги шире!

Парни послушно выполнили команду. Двое изображали гангстерское презрение к полиции и двигались с небрежением, но двое других (возрастом помоложе) откровенно струхнули, и Володин понял, что, может быть, на этот раз они взяли горячий след.

Но даже не реакция перетрусивших парнишек его порадовала, он приметил в ушах неряшливой, жирной, нечесаной бабы длинные изящные серьги, мерцающие зелеными искрами. Про серьги Нины Бескудиной Володин еще ничего не знал, но они явно были крадеными.

— Ты, жиртрест! — гаркнул толстухе Володин. — Быстро! Кто из них тебе сережки сейчас подарил?

Женщина молча, одними глазами указала на крайнего у стены парня, мягким кошачьим движением вытащила из ушей серьги, обтерла их неожиданно чистым белым платком и аккуратно положила на стол.

Володин плюхнулся на стул и перевел дух. Дело сделано, дальше уже заботы дознавательной техники. Однако ясно и другое — никто из этих сопляков и помыслить не мог о такой диверсии, как стрельба из гранатомета! Это просто совпадение! Между событиями прошло около получаса, гранатометчики подкатывали к зданию, когда, по их расчетам, там никого не было, и нападение не было связано с ограблением служащих. У диверсантов в отличие от грабителей были совершенно другие задачи, и если первые довольствовались кушем на пару бутылок с закусками, то масштабы вторых исчислялись другими суммами и другими задачами.

Фирма грамзаписи «Граммофон», отметил про себя Володин. К ее созданию приложил свои шаловливые ручки покойный Княжин, вот так-то получается: на первый взгляд будто бы из могилы он мстил «Граммофону» за какие-то неувязки в общем бизнесе. Чушь, решил Володин.

В отделении милиции Нина Бескудная тут же опознала свои зеленые серьги, смущаясь, сказала, что это подделка, а вот гендиректор «Граммофона» Агафонский заявил, что предъявленные ему часы — из настоящего золота, то есть его родные часы, похищенные грабителями.

Под тяжестью предъявленных улик во втором часу ночи Левка Гнутый, залившись злыми слезами, выдал своих подельщиков, заявив, что ухо отрезал Семка Ляк, хотя такого задания он, Гнутый, не отдавал.

Разгоряченный удачной гонкой по свежим следам, Володин около трех ночи помчался в Лефортово, в больницу, куда отвезли раненого автоматчика, стрелявшего в милиционеров из «мазды».

Парнишке уже сделали операцию — извлекли из плеча и ключицы несколько пуль, он очнулся от наркоза и мычал, бессмысленно глядя на Володина. Преступнику не было и двадцати лет — симпатичный, интеллигентный парень, измученный операцией, перепуганный, но упрямый. Врачи пустили к нему Володина на несколько минут и разрешили задать не больше трех вопросов. Молодой веселый хирург торчал рядом. Майор решил допроса не устраивать, парень никуда не денется, через день-другой попадет под жестокий пресс настоящего допроса и расскажет все, что знает. Если что-нибудь знает.

— Ты откуда? Не москвич ведь?

— Издалека. Ничего не скажу.

— Ну и не надо, — уступчиво согласился Володин. — Учти только, что за участие в теракте ты наказание получишь. Так что подумай, как себя вести. Колись, да не судим будешь.

Володин понимал, что парнишка был участником группы по заказному делу, как всякий исполнитель, знает мало и на заказчиков вывести следствие не сможет.

Майор распорядился поставить здесь милицейский пост, а поскольку азарт гонки не покидал, он вернулся в студию грамзаписи «Граммофон» и уже совсем под утро попытался узнать мысли по поводу погрома на фирме у ее генерального директора. Мнение Агафонского оказалось в высшей степени странным. Он изложил его на бумаге, и Володин прихватил ее с собой.

На следующий день, в субботу, старик Седов чуть не силком затащил Володина и Сорина на свою дачу, обещал накормить шашлыками из импортной баранины, поставить к ним отечественную водку.

Дачей жалкую развалюху Седова можно было назвать с большой натяжкой. От дождя не спасала прогнившая крыша, от сквозняков не уберегало присутствие дверей.

— Зато у меня нет волнений, потому что нечего красть! — гордился Седов и уносил садово-огородный инвентарь на хранение к соседям.

Как всегда на подобного рода уик-эндах, клятвенно заложились — о служебных делах не говорить, и действительно, пока жарили шашлыки, деловито обсуждали планы Седова, как они втроем, начиная с этого лета, отстроят на участке парники, будут выращивать дыни, ананасы и манго, отчего безмерно обогатятся и покинут опостылевшую службу, которая не дает умереть с голоду, но кормит весьма скудно. Не в пример полиции Америки, не говоря уж про английский Скотленд-Ярд.

Шашлыки прожарились на славу, хотя Сорин подозревал, что импортная баранина скорее была какой-то козлятиной. Мясо рвали зубами прямо с шампуров, как то и положено.

— А что там за погром был фирмы «Граммофон»? — небрежно спросил Сорин. — Это не имеет отношения к Княжину?

Володин тоже сделал вид, что за шашлыками и водочкой запамятовал о договоренности, вытер руки и полез в свой портфель.

— Может, имеет, а может, нет. — Он достал папку, из папки лист бумаги и протянул Сорину. — Это заявление гендиректора «Граммофона» господина Агафонского, мужчины пылкого и неглупого. Однако написал он, на мой взгляд, чепуху.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Я, генеральный директор студии «Граммофон XXI век», по существу нападения на нашу фирму официально не могу заявить ничего. Не могу утверждать ничего конкретно, не могу под присягой доказать свои слова. Однако в порядке предположения считаю, что ночное нападение на наш офис организовал покойный Княжин А. П. Полагаю, что исполнители или еще не знали о смерти Княжина, или им было уже заплачено за работу.

Пояснение. А. П. Княжин вместе со мной и рядом других бизнесменов стоял у истоков создания студии «Граммофон XXI век». Его пай, вложенный в дело, был достаточно внушительный — до 40 % общего капитала. Однако в дальнейшем А. П. Княжин стал навязывать фирме такие рекомендации в работе и предлагал такие финансовые операции, что на общем собрании учредителей было решено А. П. Княжина из правления изгнать. Что было сделано. Финансовый пай Княжина был ему возвращен. Он остался крайне недоволен происшедшим, откровенно и прилюдно произносил угрозы (есть достаточно много свидетелей) и требовал своего участия в делах фирмы. Клялся, что пересмотрит стиль своей работы, однако мы знали, что никакого иного стиля, кроме жульнического, Княжин не знает и попросту не признает. Грешно обвинять в преступлении покойного, но никаких других догадок у меня нет.