Кровавое шоу - Александр Горохов

Между тем Заяц уложил милиционера на пол, широким пластырем заклеил ему рот, заломил руки и сцепил их наручниками, поблескивающими золотистым металлом. Ноги скрутил белым шнуром. Потом повернулся к Наде, но она заявила:

— Не смей меня вязать, меня нельзя! У меня рука сломана!

Волк тихо засмеялся.

— Вас мы не будем вязать. Вам придется совершить с нами небольшую прогулку. Через двадцать минут, обещаю вам, вы будете в палате на своей коечке. Может быть, мы вас когда-нибудь встретим и возместим вам моральный ущерб.

— А я обратно в палату не желаю! — спесиво ответила Надя.

Заяц повернулся к Волку:

— Николай, по-моему, она сумасшедшая.

— Что ж, по-твоему, мы больницы перепутали и в дурдом попали? — В голосе Волка слышалась улыбка. — Нет, она просто наркоманка. Наелась наркотиков и ни черта не соображает. Мильтон твой блокирован?

— Да, — ответил Заяц нервно.

— Тогда тронулись потихонечку. И запомни, Станислав, говорю тебе, наверное, в пятый, но теперь действительно в последний раз — стрелять только в самом крайнем случае. Стрелять только в тех, у кого в руках оружие. Если ослушаешься, я тебе верну каждую выпущенную тобой пулю.

— Я понял.

Они закрыли за собой дверь палаты и всей компанией снова вернулись к лестнице.

Волк, судя по всему, хорошо ориентировался в больнице.

Они спустились в подвал, снова поднялись на первый этаж и боковым коридором прошли к центральному холлу.

Весь этот путь Надя проделала улыбаясь, ощущая вежливую руку Волка на своем локте. Заяц придерживал Гришу — тот шел неровно, чуть покачиваясь.

Они остановились за углом (стеклянные двери выхода уже были видны), и Волк сказал едва слышно:

— Так. Повторяем ту же сцену, — он тронул Надю за плечо. — Ангел мой, если изобразишь на лице ужас и боль, то это нам не помешает, а тебе зачтется.

Надя кивнула, хотя ничего не понимала.

Волк мягко вытолкнул ее в холл.

Два охранника в пятнистой форме сидели у журнального столика и играли в карты. Автомат одного лежал поперек столика, второй держал оружие на коленях. Оба повернулись только на голос Волка.

— Внимание, господа. Это похищение. Перед вами заложница, и если вы шевельнетесь, я ее тут же застрелю.

— Убивают! — в полный голос заорала Надя.

— Тихо! — испуганно сказал Волк. — Господа, оружие оставить на столе, там же — ключи от выхода, а сами — к стене и в обычную знакомую вам стойку: ноги врозь и шире, руки на стенку. Стреляю на любое ваше резкое движение, и чтобы я все время видел ваши руки.

— Я что-то не то сделала? — капризно спросила Надя.

— Все по высшему классу, — одобрительно заверил Волк.

В действиях охранников чувствовалось напряжение и готовность броситься в схватку. Они смотрели друг на друга и медленно вставали из-за столика. Автомат, лежавший на коленях, с грохотом упал на пол.

— Не поднимать! — чуть громче прежнего сказал Волк. — Достаньте ключи.

Один из охранников сорвал с пояса ключи и бросил их на журнальный столик.

— К стене! — В голосе Волка зазвучала прежняя уверенность.

Охранники повернулись и в несколько шагов достигли стены. По опущенным плечам было видно, что они сдались. У стенки встали по правилам — далеко от нее, широко расставив ноги и под острым углом опершись о стенку ладонями: в таком положении невозможно сделать бросок или гибко отскочить в сторону.

Заяц схватил ключи и метнулся сначала к пульту с кнопками и рычажками, расположенному рядом с дверьми. Он щелкнул несколькими тумблерами, что-то пискнуло, и на пульте погасло несколько ламп. Заяц бросился к дверям. Знал ли он, какой ключ к какому замку подходил, или ему просто повезло, но оба замка он отомкнул за несколько секунд.

Неожиданно над дверями замигала красная лампа и прерывисто завыла сирена.

— Сигнал тревоги! — сдавленно крикнул Гриша. — Конец, все сорвалось, беги, братушка! Беги!

Волк заметил спокойно:

— Чего-то не учли. Бывает. Вы, ангел мой, к сожалению, все еще с нами. — Он повернулся и сказал в спину замершим у стены охранникам: — Учтите, господа, начнете стрелять в спину, заложнице разнесу череп. По инструкции вы не имеете права стрелять.

Он направил Надю к дверям, а она спросила жеманно:

— А кто это тут такая, заложница?

— К сожалению, вы, — ответил Волк и бросил брату: — Гришенька, не отставай, последнее усилие.

Заяц стоял в дверях, не сводя пистолета с охранников.

— Идите, я прикрою.

— Помни! — строго сказал Волк, и они вышли: свежий ночной воздух ласковой волной накрыл Надю, и она глубоко вздохнула.

— Идем быстро, но не бежим, — буднично сказал Волк.

Сирена внезапно замолкла, потух пульсирующий свет.

Ворота больницы неожиданно открылись, во двор, пятясь, въехал темно-синий микроавтобус, кто-то внутри услужливо распахнул дверцы.

Они дошли до автобуса, и Надя почувствовала, как локоть ее отпустили.

— Вот ваше приключение и кончилось, ангел мой. Может быть, мы…

За спиной послышался громкий крик и ударил глухой выстрел, потом второй.

Надя обернулась.

От крыльца больницы к ним мчался Заяц, размахивая пистолетом.

Из-за угла здания блеснул огонек третьего выстрела.

Заяц подпрыгнул, упал, тут же вскочил и первых три шага сделал, прихрамывая, но потом снова побежал с прежней резвостью.

За стеклом парадного входа в больницу заметались фигуры охранников.

Грохнул следующий выстрел, опять из-за угла дома, пуля чиркнула по корпусу автобуса.

— Садимся! Отрыв! — быстро сказал Волк, не повышая голоса.

Не раздумывая, Надя прыгнула в распахнутые двери машины и упала грудью на мягкие сиденья.

Чьи-то руки подхватили ее.

— Осторожней, девушка, не ушибись.

Заяц прыгнул в салон рыбкой, угодил между кресел, но не шевелился, чтобы не мешать остальным.

Волк захлопнул за собой дверцу машины.

— Ходу, ребята!

Автобус с места набрал скорость, пересек улицу. По темным дворам, не включая фар, микроавтобус метался около получаса. На самом деле он двигался строго выверенным, запуганным для погони маршрутом.

Не вставая с полу, Заяц задрал ногу и сказал с веселой злостью:

— Зацепил-таки мне ногу! Кусок мяса пуля вырвала!

— Посмотрим потом. А ты стрелял? — тихо спросил Волк.

— Проверь обойму! Ни разу не пальнул! Какой-то хер из другого корпуса, что ли, на сигнал прибежал, я так и не пойму, откуда взялся.

Волк сказал задумчиво и тихо:

— Да, сколько ни рассчитывай, но всего до конца такие любители, как мы, учесть не могут. Не люблю что-то делать непрофессионально, а постигать эту науку не желаю… Слышишь, Гриша?

— Прости меня, братан. — Гришу укладывали на кресла поудобней.

Заяц вскарабкался на кресло и удивленно уставился на Надю.

— А эта шмонька что тут делает? Она тут с какой стати, Николай?

Волк снял маску и улыбнулся. Ему было уже за тридцать. Лицо у него было круглым, мягким, с тоненькой полоской усов.

— А нам теперь ее девать некуда, разве что убить и закопать. Нас она знает поименно, всех в лицо видела. Выкидывать сейчас в одной рубашке на улицу тоже нельзя.

— Куда это еще на улицу? — возмутилась Надя. — Да я же босиком!

— Тем более, — улыбнулся Волк-Николай,

— Вот еще обуза на шею! — пропищал Заяц.

— Что поделаешь. Так что придется вам, ангел мой, пару дней провести в нашей компании. Обижать вас не будут, однако личной свободы будете на несколько дней лишены.

— Я же, это, с травмой! У меня гипс! Меня нельзя свободы лишать! — заерепенилась Надя.

— С гипсом мы разберемся. Я, с вашего позволения, сам хирург со стажем, так что сохранение здоровья обещаю вам так же, как и Григорию.

— Влипла! — горько сказала Надя, вдруг в голове у нее будто, свет включили, она сообразила, что снова влетела в какую-то кошмарную уголовную историю, что жизнь ее висела на волоске и конца ее приключениям не видно, а к своей заветной цели она не приближается ни на шаг.

— Мы ожидали нападения снаружи, а не изнутри!

— Дер-р-рьмо вы! Вы ниоткуда нападения не ожидали! — заорал Володин. — Вы в карты резались! Как они на крышу забрались?! Как по веревкам вниз спустились и кто им окна открывал? Без сообщника внутри такой номер не провернешь!

— Сообщником была эта девка, которую они выдали за заложницу. Я поздно об этом догадался.

— Неужели? — сардонически вопросил Володин охранника. — А ты хоть и поздно, но все же умеешь догадываться? По-твоему, эта девка полторы недели назад специально руку ломала, чтоб в эту палату попасть, да?

— Не знаю, — опустил бычью голову охранник. — Но я ясно слышал, как она сказала: «А кто это тут у нас заложник?!»

— Слышал, да, баран? Слышал, да не понял! Это она со страху ляпнула. Или ее заставили, чтобы такого, как ты, полудурка смутить!