Три легенды - Михаил Кликин

– Так вот, – рассказывал Кречет, сдерживая рвущуюся улыбку, – забрели мы с ним в одно богом забытое место. Стояла там в лесу деревня. И повадился к ним дракон. Скотину жрет, дома рушит, посевы вытаптывает, людей пугает. В общем, обещали они нам заплатить, если мы того дракона прогоним или убьем. Пошли. Пришли к горам. Нашли драконью пещеру. Такая дыра! А вонища! Грязь кругом! Глаза слезятся, дыхание спирает – внутрь не войдешь, задохнешься. И начал тогда Вульф орать во всю глотку. «Выходи, кретин безмозглый! – кричит в пещеру. – Выползай на честный бой, змей смердящий! Ящерица вонючая!». Долго кричал. Голос сорвал. Бесполезно. Тишина. Только эхо оттуда, из пещеры этой. Плюнули – черт с ними, с деньгами! – и ушли. Он-то вперед ушел, а я немного подзадержался – там, чуть в стороне, малина уж больно вкусная росла. И когда вслед за ним пошел, догонять, тут голос густой, будто бы отовсюду, словно эхо, и говорит что-то. Ну вы знаете, как эти драконы говорят – шипение да гудение одно, не язык, а форменное издевательство. Но фразу, что этот голос сказал, я тогда запомнил. Врезалась она мне в память почему-то. И в деревне жил у них старик один, что понимал по-драконьи. Он мне и перевел… И знаете, что это была за фраза?.. – Кречет замолчал и обвел всех лукавыми глазами.

– Что? – не выдержал Дварф.

– «Ну – кретин безмозглый. Ну – змей смердящий… А в задницу-то чего кричать?!», – закончил Кречет и захохотал. Махнув рукой на него, рассмеялась Би. Глядя на них, широко улыбнулся Дварф. Вигор скривил рот через силу и снова уставился в столешницу думать свою думу.

– Или вот еще… – Кречет сел на своего любимого конька. Не давая слушателям роздыху, он рассказал соленую историю про женщину-оборотня и трех ее любовников, среди которых затесался, конечно же, и Вульф.

– Ну тебя! – Би покраснела, рассмеялась немного смущенно. Зато Дварф разошелся вовсю. Он хохотал, хлопал себя по колену, мотал головой, утирал слезинки. Сдержано улыбался Ланс, глядя на друзей. Он не расслышал, над чем они смеются, но их веселье было так заразительно. И взбодрившийся старик потянулся за новым пирогом.

Внезапно поднялся из-за стола Вигор. Встал резко, вцепившись единственной рукой в посох.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал он, и все замолчали. Только Дварф еще хихикал, мотая непропорционально большой кудлатой головой. – Плохо себя чувствую сегодня.

– Я провожу, – поднялась и Би.

– Нет, – колдун остановил ее твердым взглядом. – Я сам дойду… Все было хорошо. Спасибо, Би. – Тяжело опираясь на посох, сутулясь больше чем обычно, Вигор ушел, хлопнув дверью.

Кречет выглянул в окно.

На улице было уже темно. Солнце село, и только розовеющий закат еще чуть высвечивал мир, сдерживал ночь, не давал проявиться на небе звездам.

Кречет видел, как Вигор подошел к колодцу, постоял немного, повиснув на посохе и затем медленно ушел к себе в избу.

– Странный он сегодня, – сказал Кречет.

Би сходила на кухню и принесла лампу. Маленький огонек кргом осветил стол, еще больше сгустив тени в углах комнаты. Тихо потрескивал жиром фитиль. Стало уютно. Не хотелось больше громко разговаривать, смеяться. Хотелось только сидеть вот так вот у язычка пламени и неторопливо беседовать, а больше молчать, слушая других.

– Странный… – согласилась Би. – И не только сегодня… Что мы про него знаем?

– А кто он? – спросил Дварф.

– Он? – Кречет пожал плечами. – Он не здешний, как и ты. Пришел… Когда он пришел, Би?

– За пять лет до тебя, Дварф.

– За пять лет до тебя он пришел. Зимой, вроде…

– Да, зимой.

– И тогда он был такой же, как и сейчас. Однорукий, эти странные кольца в ушах, в мешке еще у него книги были… Он и не постарел с тех пор… Мы тогда его колдуном прозвали. А кто он на самом деле? Кто же знает?

– Колдун он. Как есть колдун, – без тени сомнения заявила Би. – Сегодня у меня молоко скисло. Я корову доила. Он минуту постоял возле меня, ушел, а молоко в ведре уже свернулось… Колдун!.. И посох этот его.

– А что посох? Палка. Обычная жердь…

Они помолчали. В темном углу у печи посапывал Ланс. Старик все-таки уснул.

– Он словно скрывался от кого-то… – продолжал вспоминать Кречет. – Спросил у нас, можно ли в какой-нибудь пустующий дом заселиться, мы разрешили, и он на краю деревни выбрал самую старую избу, сейчас ее уже и нет, лес сейчас там, и целую неделю провел, носа не показывая. И чего только он ел?

– Колдун…

– А потом освоился. Неплохой человек оказался, хоть и со странностями своими. Траву все собирает, сушит. Книги эти. Никогда столько книг не видел!.. Через месяц перебрался к нам на пригорок. И соседи рядом, и колодец под боком. Так теперь и живем. Мы в его прошлое не лезем. Что захочет – сам расскажет. Может, человек решил здесь спокойно жизнь дожить?

Они помолчали, слушая негромкое сонное бормотание Ланса, треск лампы. На чердаке застрекотал сверчок, но почти сразу смолк, будто сам испугался своего громкого голоса.

– А я в чьем доме живу? – спросил Дварф.

Кречет вздохнул. Сказал:

– Были в нашей деревне два брата. Два Стрижа. Оба черные, маленькие, руки длинные. Шустрые. Старший Стриж и младший Стриж. Вот они там и жили.

– А где они сейчас?

– Убили их. Ушли они из деревни жизнь посмотреть. И не вернулись.

– Откуда ты знаешь?

– Что знаю?

– Что они не вернулись.

– Говорю же – убили их. Ровно через два месяца, как ушли они из своего дома. В Городе наткнулись на банду. Обоих зарезали… Не умели наши Стрижи отступать. Говорят, если бы захотели они, то могли бы живыми уйти. А они стали правду искать… Драться стали… Двое против пятнадцати…

– А что, и никто не помог?

Кречет помрачнел.

– Я там был. Случайно рядом оказался. Своими глазами все видел… Но я опоздал. Младший был уже мертв. А старший кровью истекал, хотя свой нож из рук не выпускал. Шесть разбойников лежали у его ног. И еще двое раненых пытались отползти… Ночью это было. Народ в Городе такой – чуть шум ночью, они только крепче засовы закрывают. Хоть кричи, хоть в двери бейся – никто не выйдет, никто не поможет. Это не как у нас здесь, где каждый за соседа держится. Там каждый сам за себя. Дома каменные, и сердца каменные…

Кречет замолчал, отвернувшись и пустым взглядом уставившись во мрак за окном. Что он там видел? Би сидела тихо, пригорюнилась Би. Жалко ей было Стрижей. Помнила она их пацанятами. И отца их помнила, и мать. И деда. Пережила Би всех Стрижей, и молодых, и старых.

– А ты? – спросил Дварф, сжимая кулаки и сурово морщиня лоб.

– Я?.. – переспросил Кречет. – А что я?… Убил я всех. Я ведь без мечей тогда не ходил. И сила у меня была… Убил я бандюг, немного их оставалось. Но что толку… Поздно… Младший уже мертв был, а старший у меня на руках дух испустил. Крови много потерял… Что я мог поделать?.. Ушли они жизнь поглядеть… Два месяца глядели… Поглядели и не вернулись…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});