Три легенды - Михаил Кликин

– Ну, что ж, – в предвкушении потер руки Кречет, – попробуем праздник на вкус.

Деды расселись по своим местам. Ланс медленно опустился на солидный стул, стоящий на самом дальнем конце стола, в темном углу возле натопленной печки, и уже закрыл глаза, наслаждаясь теплом, почти засыпая. Вигор тоже любил тепло, тепла требовали его больные суставы, и он передвинулся поближе к Лансу, к печи, прислонил посох к стене и сразу взял себе пирог, налил молока. Кречет занял место у окна. Он любил смотреть на открывающийся отсюда вид. На реку. На далекий лес. На облака, каждый раз разные. Сел в пол-оборота – повернувшись к окну, но не обделяя вниманием и стол.

Вернулась из кухни хозяйка, принесла чай.

– Нет, – запротестовал Кречет, не давая ей разлить. – Сперва яблочное. Для лучшего разговора. Ты садись, Би. Отдохни.

Он привстал, собрал у всех кружки, налил в каждую вина до половины, раздал.

– За тебя, Дварф! – и выпил одним махом. Крякнул, скривился.

– Э-э, старый, – осуждающе покачала головой Би. Она пила вино медленно, маленькими глоточками, морщась от легкой кислинки.

Вигор выпил, не почувствовав вкуса. Словно компот выхлебал вино Дварф. Ланс сидел неподвижно в своем углу. Глаза его был закрыты.

– Маловато захватил, – сказал Кречет, разливая остаток. Он посмотрел на дремлющего Ланса, взял его кружку и перелил нетронутое вино к себе. – Двенадцать лет! А я ведь помню, как ты пришел. А ты помнишь, Дварф? – тот отрицательно мотнул головой. – А я помню. Как сейчас помню. Ты подошел ко мне – я во дворе стоял – и спросил… А что ты спросил, Дварф?

– Не знаю.

– Ты что-то спросил тогда. И я ответил. А что я ответил?.. Не помню. Ладно! Не важно… – хоть и не крепким было вино, но Кречет почувствовал легкое опьянение. Стало хорошо, радостно, светло. Жарко стало.

– Ну, разболтался старый! – высказала Би.

– Кто старый? Я старый? Я не старый. Я всех здесь моложе! Мы с тобой, Би, самые молодые. И знаешь, что самое интересное? – он ухмыльнулся и поднял вверх палец, – сколько бы времени не прошло, мы так и будем оставаться самыми молодыми. Вот!

– Вы ешьте, – спохватилась Би. Но ее приглашение было излишним. Вигор не проронивший еще ни слова, что было достаточно странно, уплетал уже второй пирог. Сколько и что именно съел Дварф, можно было только догадываться – он постоянно что-то жевал, не давая отдыху челюстям. Все-таки, за весь сегодняшний день он ел в первый раз. Отламывал маленькие кусочки от ватрушки Кречет. И только Ланс недвижимой тенью сидел в углу. Би встала, подошла к нему, тронула за плечо:

– Проснись, Ланс, – тряхнула сильней. – Проснись, поешь! – старик молчал. И все замерли. Замолчал только что неудержимо болтающий Кречет. Перестал двигать щеками и морщинами полугном Дварф. Вигор испуганно глянул на соседа. Неужели? Вот так. Сейчас. Именно сейчас. Это случилось. Произошло. Так просто и незаметно. Обыденно.

Но Ланс открыл глаза и сказал:

– Би… Би! Дай мне чего-нибудь. Я есть хочу.

И сразу все вздохнули облегченно. Забыли. Постарались забыть.

– Бери, бери, – Би подвинула к нему тарелки. – Что тебе? Ты говори, я подам.

– Чего? – не расслышал Ланс.

– Говори, если надо чего, – повысив голос, повторила хозяйка.

Старик закивал головой:

– Да-да, – не похоже было, что он разобрал ее слова.

Ланс привстал, потянулся к дальнему блюду, взял с него пирог, поднес ко рту и, прикрыв глаза, замер, обоняя теплоту выпечки, улыбаясь тихо и беззубо. Все какое-то мгновение смотрели на него, затем Кречет сказал негромко:

– Какой же я старый?

И Би побежала на кухню за чистыми кружками для чая. Пироги стыли.

– А я сегодня с Урсом разговаривал, – произнес Дварф, обращаясь к Кречету. – Он без дров шел.

– Без каких дров? – не понял поначалу Кречет. Утренний разговор у колодца совсем вылетел у него из головы.

– Которые он из леса носит.

– А! – понял Кречет. Ему стало неудобно. – Я пошутил тогда. Не носит он никаких дров. Это я так.

– Да? А зачем тогда он в лес ходит?

– Он там мечом машет.

– Мечом? – недоумевал Дварф. – А зачем?

– Ну… Как бы тебе объяснить… – Кречет задумался. – Вот тебе нравится дрова колоть?

– Да.

– А ему нравится мечом махать.

– Нравится?

– Ну да.

Дварф просиял. Даже морщины чуть разгладились.

– А дрова?

– Да нет никаких дров. Я пошутил. Просто так он ходит.

– Никто не ходит просто так, – неожиданно посерьезнел лицом Дварф. – Просто ты не знаешь.

Вернулась Би с посудой. Стала разливать чай. Кречет смотрел на нее ловкие руки, чуть пухлые и оттого вовсе не старческие.

– Тебе, Дварф, – она подвинула к нему кружку.

– Тебе, Кречет… Бери, Вигор. Смотри, горячо… Лансу передайте… Ланс! Ланс! – старый копейшик поднял на нее выцветшие глаза. – Тебе! Пей!

Последнюю кружку, с отколотым краем, Би оставила себе. Осторожно глотнув обжигающий чай, такой ароматный, вкусный, она сказала:

– Хорошая у тебя трава, колдун.

Вигор вздрогнул. Поднял на нее глаза, хотел уже что-то произнести, излить, но справился с порывом и промолчал. Уставился отрешенным взглядом в столешницу.

Что-то шло не так. Би это чувствовала. Слишком тихо было за столом. Молчал отстраненно колдун. Совсем расклеился в тепле Ланс – снова заклевал носом. Слишком тихо. Почувствовал это и балагур Кречет.

– Что-то ты, Вигор, все молчишь сегодня, – попытался он расшевелить своего обычного собеседника.

– Руки болят, – буркнул колдун.

– У тебя ж одна рука.

– Одна… А болят обе… – и снова замолчал.

– Как же так? – заинтересовался Дварф. – Руки нет, а она болит?

Вигор не ответил. Зато заговорил Кречет:

– Бывает. Я так думаю: вот оторви ящерице хвост – у нее через некоторое время новый вырастет. Тело помнит. И у людей также. Только мы выращивать заново не умеем.

– Глупость это, – сказала Би. – Сравнил тоже человека и ящерицу. Вон, если червяка пополам разрезать, то два червяка получится. Живых. Так что, по-твоему: у каждого будет болеть несуществующая часть?

– А может и будет… Кстати про ящериц. Вспомнил одну историю. С Вульфом мы тогда ходили…

– Опять ты за свое! – махнула на него Би, но перебивать не стала, наоборот, отставила полупустую кружку, приготовилась слушать. Заерзал на стуле Дварф, заинтересовался. Поднял голову Вигор. И даже Ланс, не то случайно, не то услышал все-таки что-то, открыл глаза.

Все истории Кречета начинались одинаково. Всегда он рассказывал про своего напарника Вульфа.

Давно, когда руки его еще могли крепко держать оружие, и плечи не чувствовали тяжести кольчуги, ходил Кречет по миру, искал работу для себя и для своих парных мечей. В отличии от Ланса, он никогда не нанимался в армию. Больше всего Кречет ценил свободу. И был у него напарник Вульф. Впрочем, был ли? Старики были уверены, что никакого Вульфа никогда не существовало, а бесконечные истории Кречета – либо выдумка от начала до конца, либо произошли когда-то с ним самими, но никак не с мифическим Вульфом. И только простодушный Дварф принимал все за чистую монету.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});