Пути и ошибки новоначальных. Беседы в паломническом рейсе - Анатолий Гармаев

Кто же при таком плачевном состоянии панцирной закрытости, мощного рыцарского обеспечения латами и железными доспехами, которыми мы буквально увешаны, сможет нам помочь? – Оказывается, наши ближние. Чем же они могут нам помочь? Просто сказать: «Ты ведь сама не делаешь то, чему учишь других», или «Посмотри, какой ты сам», или «Ты считаешь, что ты верующая, а посмотри: в тебе такие-то и такие-то недостатки».

При этом неважно, в каком настроении это сказано, с каким запалом, каков характер произнесенного. Важно, что по сути сказанное есть именно то, что действительно принадлежит нам то, что обличает нас. Чтобы это услышать, надо приоткрыть забрало самолюбия, отложить железные латы своего самодовольства. Если же мы этого не делаем, то наши ближние, радея о нас, начинают нам так говорить, что пробивают наши доспехи. При этом они достают наше самолюбие и тревожат самодовольство.

И после этого вдруг разверзнется такое…

Что же происходит с нами? Мы впадаем в сильнейшую агонию зла, гнева, возмущения и, может быть, даже ответного жесткого обличения.

Сколько ссор происходит в православных семьях! Разве это не реальность нашей сегодняшней жизни? А сколько конфликтов возникает между родителями и детьми, когда те в своей злобе, в уязвленности своего самоугодия, истязают дитя, которое имело дерзость указать на ошибки. И кому? – Своему родителю. Беда не в том, что это существует, а в том, что не распознаются ее причины. А причины распознавать необходимо.

Наше греховное сознание не видит наших ближних, сотрудников, начальников или знакомых в роли спасающих нас. Зрит ли нас Господь в момент, когда наше самолюбие сильно уязвляют? – Да, зрит. Теряет ли Господь Свое всемогущество, видя, как ближний оскорбляет? – Нет, не теряет. Может, Господь оставляет Свое попечение о нас или же отвлекается, занимаясь кем-то другим? – Нет. Может быть, Господь вдруг обессилел, долго трудясь над нами? – Нет, Бог не может обессилеть.

Все происходящее, будь то злое слово, так сильно обидевшее, выговор, укор или даже напраслина, бывает по произволению Божию или по Его попущению, как назидательный урок Божий, как Его Промысел о нас.

Чем можно все это услышать? – Верою. Если мы веруем в Бога Всемогущего, Всевидящего, если верою своею реально и действительно чувствуем Его заботу о нас, то не сможем ни на одну минуту разуверится в Его участии в нас. Верою своею будем постоянно слышать участие Бога в нас, а от веры происходит упование.

Упованием мы будем постоянно опираться на присутствие Божие во всех Его промыслах, во всех событиях, которыми Он касается нас. Тогда, исходя из веры, будет развиваться наша рассудительность. Исходя из веры, развивается рассудительность. Верой, рассудительностью, чаянием и упованием на Бога мы будем видеть во всяком событии, с нами происходящем, назидание. И тогда ближние наши станут нам от Бога поставленными наставниками, пусть даже они не верующие, злые, несправедливые.

Более того, в целом ряде случаев, неверующие точнее говорят нам о нас, нежели верующие. Верующий, если и хочет что-либо сказать, то боится погрешить, поэтому он действует окольными путями. Просто и прямо говорит человек кроткий, но не всякий верующий кроток, хотя, очень пытается быть им. Последний внешнее действие кротости он старается исполнить самым тщательнейшим образом. И пока исполняет, пройдет, порой, немало времени. А неверующий человек возьмет и сразу все выложит, безо всякой окольности.

И верующий, и неверующий одинаковы в Промысле Божием. Попущением Божиим они преподают нам назидательные уроки.

Научиться воспринимать эти уроки – чрезвычайно важное свойство, благодаря которому человек действительно воцерковляется. Неспособный воспринимать от ближних назидания, наставления, в какой бы форме они ни были сказаны, очень долго не сможет воцерковиться. Он постоянно будет сохраняться в этой защите самооправдания, в доспехах самоугодия и в броне своенравия.

Со стороны ближних к нам обращено не только слово, но и действие. На этом уровне в семье происходит значительно больше жизненных событий, чем на уровне слова. Как часто отношение ближних остается напряженным по причине нашего неправильного отношения к ним. Мы упорствуем вместо того, чтобы утешить, заставляем вместо того, чтобы самим позаботиться, ожесточаемся, вместо того чтобы помилосердствовать, учительствуем вместо того, чтобы быть любящими и покрывающими сыном или дочерью, отцом или матерью… Ближние же пребывают в напряженном расположении к нам целыми месяцами, а то и годами, не только не выбираясь из этого состояния, но порой все более и более в него западая и ожесточаясь. Причина тому – неподвижность, окаменелость нашего нрава. Увы, этого мы долго не хотим уразуметь. А когда начинаем понимать, нередко бывает поздно, слишком поздно.

Есть еще более глубокий уровень наших отношений с ближними – уровень смыслов жизни и ценностей. Из уровня ценностей происходят действия, а смыслов – рождаются слова. Но разумеем ли мы, что здесь происходит между нами, и как нам нужно относиться к смыслам и жизненным ценностям, не совпадающим с нашими?

Сколько пройдет времени, пока услышится ответ на этот вопрос, сколько утечет воды, пока откроется в нас способность уважительного обращения со смыслами и ценностями другого человека, не совпадающими с нашими…

Из сказанного выше вовсе не следует, что и нам о недостатках ближних можно говорить прямо, не выбирая выражений и интонаций, резать правду, как в народе говорится, прямо в глаза, никого не щадя, думая, что через нас совершается назидание нашему ближнему: «Пусть терпит! Это через меня ему урок от Бога».

У в нашем училище был такой случай. Один брат в течение полугода созревал в своей гневливости на окружающих. Будучи его духовником и руководителем, я никак не мог понять, в чем дело. Вижу, что сначала он был вроде бы осторожным в своих суждениях, а потом становился все более и более жестоким, более крикливым, наконец, вообще разнуздался. Конечно, для всей окружающих благодаря этому возникли удивительные условия для смирения, лучше которых нельзя было и придумать. Но сам-то брат погибал! При этом исповедовался, причащался, являя внешний церковный характер своей жизни. Но, тем не менее, на Исповеди об этих своих запальчивых действиях он редко когда говорил. И однажды, в одной из бесед, удалось выяснить, в чем дело.

Оказалось, что в одной из проповедей он услышал, что смирение перед характером ближнего является спасительным. Услышав, он решил, что в своем попечении о ближних он станет теперь смиряющим фактором и этим очень сильно поможет спасению ближних. И поэтому он сознательно приводил себя в состояние обличения, что стало превращаться в навык, а потом и вовсе дало потерю контроля над собой. Когда его обличительность стала неуправляемой и овладела им со властью, у него возникла сильнейшая тревога, и он пришел ко мне и открылся…

Нам должно жить по Евангельскому наставлению: «Если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости» (Гал.6:1).

И в другом месте: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего» (Мф.18:15). Иными словами: «Обличайте ближнего, потому что, если вы оставляете его согрешать, то тем самым попускаете ему навык греха». Но чтобы правильно обличать, надо сначала самому исполниться кротости. А если ты не имеешь ее, можешь ли обличать? Лучше воздержись, а когда обретешь, тогда следуй наставлениям из Евангелия.

[1] Блаженного Диадоха поучительное слово. Добротолюбие. Т.3, Свято-Сергиева Лавра, 1992г., главы: 78, 85,86, стр.52,59—60

Третий период – воцерковление

Для того, чтобы говорить о следующем этапе, опять обратимся к житейскому опыту. Посмотрим на отношения матери и взрослеющего ребенка. Младенец, научившийся ходить, стал все дальше убегать от нее. Вот он удалился на двадцать, пятьдесят метров. Начинается его самостоятельное вхождение в огромный, неизведанный мир. Правда, первое время малыш все время оборачивается: «А мама здесь?», – и, удостоверившись, что здесь, бежит дальше. Через какое-то время опять бежит к ней: «Мама, вот он я, а ты здесь?» И после этого опять совершает свои новые и новые путешествия…

Проходят годы… Младенец вырастает, вступает в отрочество, юношеский возраст и уже безбоязненно оставляет свою мать на месяц, на год. Уезжая куда-нибудь учиться, может оставить ее и на пять лет. А потом, глядишь, и совсем оставляет свою маму, живет и трудится вдали от нее. Человек, постепенно обретая самостоятельность, научается самостоятельно идти по жизни.