Victory значит победа - Tora-san

— Перед тем, как нас прервали, мы говорили о нас с тобой.

«Сириус, умоляю, не продолжай, я не хочу делать тебе больно… Замолчи, пожалуйста!»

Но тут же испугалась, что он нечаянно прочтет мои мысленные мольбы, постаралась поставить ментальный блок.

— Может, поговорим завтра? — бесцветным голосом спросила я, глядя куда-то перед собой.

— А зачем? — вроде бы чуть растерявшись, сказал он. Как видно, Сириус готовился к более оживленной реакции. — Еще чуть-чуть, и ты бы ответила, но нам помешали… Он понимающе кивнул и погладил меня по плечам. — Конечно, сейчас ты расстроена и, возможно, напугана случившимся… Но ты просто скажи «да» или «нет»…

Обреченность цепко держала меня за горло, я едва не задыхалась под ее тяжестью. На одной чаше весов была мои самые родные и близкие люди, на другой — Сириус, моя судьба, как мне казалось… Я разрывалась от невозможности сделать так, чтобы за мной не оставалось выбора, я предпочла бы умереть, лишь бы не принести кому — то страдания.

Боже, помоги мне…

— Виктория? — Сириус наклонился вперед и заглянул мне в лицо.

Наконец я нашла в себе силы слезть с кровати и на негнущихся ногах приблизиться к узкому окну.

— В чем дело? — спросил Сириус, почувствовав, что со мной что-то не так. — Я что, задаю несвоевременные вопросы? Почему ты так себя ведешь?

Легкий скрип сказал о том, что мужчина поднялся и, скорее всего, идет ко мне.

— Скажи, это как-то связано с тем, что ты выходила из замка?

Он все понял? Он знает?

— Или это Снейп? Почему именно он оказался с тобой?

Ощутив было крохотную надежду, что еще не все потеряно, я вновь сникла.

— А кто еще? Твоя драгоценная Кэтрин?

Мгновением позже сообразив, что сказала, я прикусила язык.

— Драгоценная? — недоверчиво переспросил Сириус. — Мы с тобой не о том говорим.

Подойдя ко мне вплотную, приобнял и положил подбородок мне на макушку. У меня возникло дикое желание оттолкнуть его и убежать куда-нибудь далеко — далеко.

— Так что, ты мне наконец скажешь, будем мы с тобой жить долго и счастливо? — Он выдержал небольшую паузу. — Ты выйдешь за меня?

Ты не представляешь себе, как бы мне этого хотелось, Сириус, я бы все на свете отдала… все, кроме тех, жизнью которых рисковать не имею права…

Во мне ожил робот, для которого эмоций не существует, и вместо этого произнес:

— Прости меня… пожалуйста, прости… Нет…

— Что? Что ты сказала? — Сириус развернул меня к себе. — Я не расслышал.

— Нет… — повторила я, не повышая голоса и не поднимая на него глаз.

Сириус долго молчал, держа свои ладони на моих плечах, и это было страшно.

— Я не понимаю, Виктория, что означает твое «нет»?

— Нет — это ответ на твой вопрос, — мучительно сказала я. — Я не выйду… за тебя… замуж… Мы должны расстаться…

Я сглотнула, ненароком взглянув на Сириуса. Эффект от моих слов был куда жестче, чем от пощечины, если бы вдруг влепила ее ему. В эту самую секунду я возненавидела и себя, и Алекса, и всех приносящих в мир зло людей.

— Это что, шутка? Ты меня разыгрываешь? — напряженно спросил Сириус, прекрасно понимая, что я не способна шутить таким образом. Его пальцы с силой сжали мои плечи. — Я готов поклясться, что еще час назад твой ответ был бы прямо противоположным. А уж то, что мы должны расстаться, — это вообще бред. — Он наклонился ко мне, сокращая расстояние между нашими лицами. — Кто заставил тебя это сказать?

На меня накатил шквал небывалого страха и мимолетного облегчения: я никогда еще не видела Сириуса в таком состоянии.

— Никто… — нетвердым голосом сказала я и, не выдержав, выкрикнула: — Никто! Ясно тебе? Никто!!

Я отшатнулась от него, когда в его глазах отразились непонимание и необъятная боль. Но он постарался скрыть их за злостью.

— Ты думаешь, я поверю в это? Я приму все что угодно, даже то, что на тебя кто-то наложил заклятие Империус, но только не то, что ты сама решила так.

Сириус, не отрывая от меня взгляда, потянулся за палочкой.

— А если это действительно Империус?..

— С ума сошел? Нет на мне никакого Империуса! Уходи! Я прошу тебя, уходи!

Он все-таки вытащил палочку и наставил на меня.

Я испуганно попятилась, пока не уперлась в одну из кроватей и не упала на нее.

Послышался шум: из своей комнаты, встревоженная повышенными голосами, выбежала мадам Помфри.

— Что здесь происходит?

Она изумленно переводила взгляд с Сириуса на меня.

— Мистер Блэк! Вы что такое делаете? Уберите свою палочку и выйдите отсюда!

Сириус в гробовом молчании стиснул палочку так сильно, что костяшки его пальцев побелели, и, резко развернувшись, зашагал прочь. Дверь за ним с грохотом закрылась, и я в ужасе втянула голову в плечи.

На душе было тоскливо и пусто, а вокруг образовывалась глубочайшая бездна, в которую я неумолимо падала…

Глава 47. Так и скажи

В эту ночь, дарящую людям небывалое ощущение сказки, меня словно разделили напополам. Одна часть души билась в истерике, требовала, чтобы я сделала что-нибудь, найти Сириуса и выплеснуть из себя все то, что сжигало меня без остатка. Другая же находилась в состоянии прострации, погружая мысли и чувства в анабиоз.

Вторая часть преобладала над первой, и на какое-то время я превратилась в неподвижную статую, которой ни до чего не было дела. Меня не волновало ни что происходит вокруг, ни где я находилась. Я сидела на кровати, поджав под себя ноги, и неотрывно смотрела в окно напротив. Там шел снег, крупными мокрыми хлопьями налепляясь на стекло, будто стремясь отгородить меня от ночной темноты.

кто-то, кажется, Гарри, приходил ко мне и пытался достучаться до моего замороженного сознания. Не сразу понимая, о чем он говорит, я заторможенно отвечала. Чуть позже, совершенно не успокоенный, а даже наоборот еще больше встревоженный, он ушел ни с чем.

Потом подходила мадам Помфри с целью уложить меня в постель, дабы я смогла хорошенько отдохнуть. Я покорно вняла ее настойчивым просьбам и, раздевшись, легла под одеяло. Но как только госпиталь погрузился в темноту, села по — турецки, наблюдая за падающим снегом.

В конце концов мной постепенно овладела дремота, сомкнувшая мои веки. В затылке то нарастала, то утихала тупая боль, впрочем не принося с собой особых неудобств. Что именно меня разбудило, я не знаю, но внезапно, будто от чьего — то прикосновения, открыла глаза и уставилась в полутьму. Слух чутко уловил какой-то звук, заставивший меня враз выйти из прострации. Горькие, жгучие мысли словно злые осы закружили в голове, норовя побольнее ужалить меня. Я съежилась, едва сдерживаясь, чтобы не застонать. Если бы от этого кошмара можно было укрыться под одеялом, так бы и сделала. И не поэтому, свернувшись на кровати, я замерла, вслушиваясь в тишину.

Первая робкая мысль, что это, возможно, Сириус, разбилась вдребезги, когда человек, производивший шорохи, словно опасаясь обнаружения, притаился тоже. Сириус вряд ли решился бы, тем более вот так, явиться ко мне посреди ночи. Наверняка он меня жутко презирает, а уж увидеть девушку, практически плюнувшей ему в душу, было бы слишком больно…

Пока я мучилась из-за своего недостойного поступка, неизвестный бесшумно проник в госпиталь. Сквозь ресницы увидела, как из полутьмы отделилась невысокая фигура, снова остановилась, осматриваясь. Мне было абсолютно все равно, кто это и с какой целью появился здесь до тех пор, пока он, проходя мимо окна, не оказался на призрачном свету, на короткий миг озарившем его лицо. Несмотря на терзания, во мне зародилось удивление. От двери, явно в мою сторону, медленно, шаг за шагом, приближалась Пэнси Паркинсон.

Дойдя до моей кровати, она посмотрела на меня, потом — на дверь, за которой находилась комната мадам Помфри. Не обнаружив ничего, что заставило бы ее проявить большую осторожность, обошла ширму, стоящую у изножья кровати, и остановилась.

— Новак, ты спишь? — негромко спросила Паркинсон.

Я продолжала беззвучно лежать, пытаясь понять, что понадобилось Паркинсон от меня.

Она шагнула вперед и исчезла из поля моего зрения. Чувствуя ее внимательный взгляд, я притворялась спящей, хотя испытывала желание спугнуть эту девицу. Но без контроля ее действия оставлять не нужно. Еле слышно вздохнув, я, словно во сне, перевернулась на другой бок.

Паркинсон застыла, напряженно вглядываясь в мою закутанную до самого носа фигуру. Спустя целую минуту, убедившись, что я не намерена просыпаться, она наклонилась надо мной. Я уловила тонкий сладковатый аромат, исходящий от нее. В носу защекотало. Мне пришлось приложить усилие, чтобы не чихнуть.

— Знала бы ты, как я тебя ненавижу… — прошептала Паркинсон.

Ненавидит она… Тоже мне, новость… Да я к тебе вообще ничего не ощущаю, милая. Мне все равно, есть ты на свете или нет. Значит, ты пришла, чтобы только сказать мне об этом?