Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

не менее казалась важной. Какая-то взаимосвязь, но, проклятье, он понятия не имел, где ее искать!

– Это говорит скорее в его пользу, что он приглашает консультантов, несмотря на то что его не вынуждает к этому кризис, – продолжал разглагольствовать Пол, и сейчас казалось, будто он читает лекцию перед заинтересованной аудиторией экономистов и исследователей. – Как раз в такой позиции, как у Маккейна, возникает опасность, что человек будет мало прислушиваться к критике и станет пытаться судить самостоятельно. Вследствие чего он теряет контакт с реальностью, не замечая этого, и постепенно принимает все больше и больше глупых или опасных решений. Очевидно, он осознает эту опасность. Сохранять внутри предприятия культуру критики – это очень сложное дело, а в предприятии таких размеров, как «Фонтанелли энтерпрайзис», практически недостижимое. Консультант извне представляет собой – именно потому, что ему платят за то, что он будет критиковать, – необходимый в таких ситуациях компромисс. А для управления щекотливыми проектами зачастую лучше привлечь внешних экспертов, которым может быть все равно, будут ли его любить по окончании проекта или ненавидеть…

– У меня было такое чувство, что мы финансируем всю отрасль, – признался Джон, слушавший друга краем уха.

– О, это вряд ли, но порядочную ее часть, – снова взял слово Пол. – Можешь меня пристрелить, но в голове у меня крутится цифра в сорок или пятьдесят миллиардов, что касается общего оборота консультационной отрасли во всем мире. Как же называются фирмы? Я полагаю, что гиганты этой отрасли достаточно хороши: «Маккинси», «Андерсон», «КПМГ»…

– Нет. Фирма была только одна. «Каллум консалтинг».

– «Каллум»? – удивился Пол. – Никогда не слышал.

Джон наморщил лоб.

– Судя по всему, ты не в курсе, так?

– Судя по всему, – кивнул Пол и встал. – Ты извини, но я этого так не могу оставить.

Он поднялся вверх по винтовой лестнице, которая вела в крошечный кабинет. Джон последовал за ним, и они вместе включили компьютер. Отсюда сверху открывался хороший обзор велосипедных дорожек и садов.

– Есть несколько экономических справочных агентств, которые работают на МВФ, – пояснил Пол, устанавливая соединение с Интернетом. – Я сейчас зайду на страницу одного из них, и вообще-то я должен попросить тебя отвернуться, когда буду вводить пароль.

– Еще что-нибудь? – проворчал Джон.

На экране показалась домашняя страница с эффектным гербом. Пол ввел свои данные, затем появилось сообщение о том, что устанавливается защищенное подключение. Песочные часы переворачивались снова и снова.

– «Каллум консалтинг». – Джон смаковал название фирмы. – Что-то крутится в голове все время, только не могу понять что. Что это вообще такое – Каллум?

Пол пожал плечами.

– Думаю, это имя. Шотландское, если не ошибаюсь.

– Имя? – О, проклятье! Почему-то это было важно. Монетка, но она повисла в воздухе, вместо того чтобы упасть.

Пол ввел запрос.

– В первом полугодии в Гарварде я делил комнату с одним типом, которого звали Каллум, – рассказывал он. – Тот еще нахал. Его отец был успешным адвокатом, но, думаешь, я вспомню его фамилию?

– Маккинли? – продолжал рассуждать вслух Пол. – Нет, не Маккинли.

Внезапно Джону показалось, будто по всему его телу пронеслась горячая волна. «Я не особенно изобретателен в том, что касается названий моих фирм; я называю их всегда по именам членов семьи».

– Маккейн, – вырвалось у него.

– Нет, точно не Маккейн, это бы я…

– Отца Маккейна звали Филипп Каллум Маккейн, – выдохнул Джон. – Поэтому «Каллум консалтинг». Его мать зовут Рут Эрнестина, и его брокерская фирма называется «Эрнестина инвестментс». Он распустил ее, но я никогда не спрашивал, есть ли у него еще одна фирма…

– Что? – непонимающе переспросил Пол.

В этот момент на экране появился результат запроса, и они получили ответ черным по белому. «Каллум консалтинг» представлял собой консультационную службу по вопросам менеджмента со штаб-квартирой в Гибралтаре. По правовой форме она была фирмой, принадлежащей одному владельцу, насчитывала аж целых десять сотрудников, и единственным собственником и управляющим был Малькольм Маккейн.

До Рождества оставалось около трех недель, и Артуро Санчез не знал, любить ему это поручение или ненавидеть.

– Подождите здесь, – произнес адвокат, обращаясь к шоферу небольшого автомобиля.

Мужчина наморщил нос, что Санчез вполне понимал. Воняло невыносимо. И лучше не стало, когда он вошел на территорию свалки и принялся опрашивать pepenadores – нищих, живущих там, которые таращились на него, как на осла с двумя головами.

Наконец он добрался до покосившейся от ветра жестяной хижины у подножия горы мусора и смог спросить молодую, изнуренную работой женщину в заскорузлых от грязи одеждах:

– Вы Марикармен Бертье?

И она сказала:

– Да.

Санчез с облегчением вздохнул. Наконец-то.

– Это вы примерно четыре недели назад спасли из груды мусора мужчину и взяли его к себе, поскольку тот был болен?

Та нерешительно кивнула.

– Americano[88]. Мой сын нашел его. Я думала, он умрет от лихорадки, но он не умер. Матерь Божья хранила его. – Она подняла руки. – Но его уже нет. Примерно неделю назад он ушел.

– Да, я знаю. – Артуро Санчез огляделся по сторонам. – Мы можем куда-нибудь… Ах, какая разница! – Он положил чемодан на ближайший камень и открыл блестящий замочек, достал блокнот и ручку, протянул их ей. – Пожалуйста, напишите свое имя на этом листке бумаги.

Похоже, она смутилась, но в конце концов написала свое имя. Адвокат достал фотокопию, которую ему прислали, сравнил почерки. Это была она, без сомнения.

– Seňora[89] Бертье, – сказал он, – человека, за которым вы ухаживали, зовут Джон Фонтанелли, и он поручил мне найти вас. Он желает поблагодарить вас за то, что вы спасли ему жизнь. И поскольку он человек богатый, то хочет кое-что вам подарить.

Откуда-то появился маленький мальчик и спрятался за юбку матери. Санчез замер и посмотрел на них обоих, как они стояли посреди этой нищеты. Видит Бог, они это заслужили.

– Кое-что подарить? – удивленно переспросила она.

Санчез кивнул и достал документы.

– Речь идет о квартире в новом поселении Сан-Розарио, единовременной сумме на покупку мебели, одежды и тому подобного и щедрой ежемесячной ренте до конца ваших дней. Мистер Фонтанелли просил вам передать, что он был бы счастлив, если бы вы приняли его подарок. Ваш сын смог бы ходить в школу, – добавил он.

– В школу? – удивленно повторила она. Она огляделась по сторонам и, похоже, впервые осознала, в каком окружении жила до сих пор. На лице ее мелькнул ужас.

Санчез положил документы обратно в карман. Все это подождет.

– У меня автомобиль наверху, – сказал он. – Если хотите, можете уйти прямо сейчас.

43

В субботу, 29 ноября 1997 года, в Лондоне было холодно и промозгло. На город лег туман, проглотив верхушки высотных домов, силуэт Тауэрского моста казался костлявым призраком, удары Биг-Бена звучали жутковато. В такой день никто без нужды старался не выходить из дома.

Около полудня из-за тумана показалось солнце – светящийся белым диск в белой пелене, выкатившийся из широкой Темзы. Сити с его прохладными, древними и почтенными фронтонами зданий и величественно возвышающимися строениями казался покинутым, в нем виднелись только полицейские, которые ходили кругами, высоко подняв воротники, и время от времени – мужчины в костюмах из дорогого сукна, торопливо спешащие к ближайшей станции метро. Поэтому привратник, несший службу на первом этаже здания «Фонтанелли энтерпрайзис», поднял голову от газеты, когда перед подъездом остановилось лондонское такси, которое ни с чем не спутаешь.

Из такси вышел мужчина. На нем была темно-зеленая куртка с капюшоном, и, не удостоив отъезжающее такси даже взглядом, – что, по давнему наблюдению сторожа, делал почти каждый, – он пошел прямиком к зданию. В его движениях читалась решимость, внушавшая почти страх. Он напоминал танк в человеческом обличии, намеренный вломиться через центральный вход, будь он хоть сто раз из пуленепробиваемого стекла. Сторож отложил газету в сторону и положил руку на тревожную кнопку.

Он едва заметно перевел дух, когда мужчина остановился, чтобы набрать код доступа, что должен был делать каждый сотрудник вне обычных часов работы. Но замок не щелкнул. Вместо этого на пульте загорелась красная лампочка. Значит, неверный код.

Сторож нахмурил лоб. Лучше всего позвать сотрудника службы безопасности, ведь так? Тот выйдет и посмотрит на этого парня повнимательнее.

Мужчина попытался еще раз, снова безуспешно. Потом сдался, подошел прямо к окну, постучал в стекло и откинул капюшон.

– Мистер Фонтанелли! – вырвалось у сторожа.

Лично босс. Которого весь мир ищет в Центральной Америке. Которого уже считали погибшим, и вот он стоит прямо