Корабли Мериора - Дженни Вурц

Аритон открыл скрипучую дверь, пропуская Элайру в хижину. Внутри было сумрачно: свет пробивался лишь через щели в стенах. Послушница разглядела катушки с новым канатом, ящик, доверху заполненный клиньями и дубовыми калабашками, купленными по случаю у местных рыбаков. С ними соседствовала вешалка, где висели лиранта, меч, новый шерстяной плащ и другой, непромокаемый. Аритон притворил дверь, приглушив детские крики и повизгивание непослушного рубанка. Какая-то глыба, громоздящаяся в углу, вдруг шевельнулась и хрипло кашлянула.

Элайра слегка вздрогнула. Аритон почувствовал это по ее руке.

— Дакар, пора бы проснуться,- громко произнес он. Глыба застонала, обрела некоторое подобие человека и запустила мясистые пальцы в свою нечесаную гриву. Дакар выругался. Потом он нашарил какую-то посудину и намертво вцепился в нее, будто от содержимого зависела вся его дальнейшая жизнь. Перемежая рыгания и ругательства, Безумный Пророк наконец соизволил открыть глаза.

— Женщина!

Дакар с редким проворством выпрямился, залпом проглотил остатки выпивки и одернул рубаху, прикрывая собственное пузо. В следующее мгновение улыбка померкла и исчезла.

— Чтоб мне сдохнуть под черной колесницей Даркарона и получить копьем в задницу!

Пророк опасливо вскочил на ноги.

— Зачем тебя принесло сюда? — крикнул он Элайре и, не дожидаясь ответа, набросился на Аритона: — Скажи ей, чтобы убиралась прочь! Немедленно. Кориатанская ведьма хуже тысячи ийятов! — Поднеся кувшин к губам, Безумный Пророк высосал последние капли, после чего закрыл глаза. Это немного его успокоило и позволило четко выговорить предостережение: — Если только Асандир узнает, что ты пустил сюда эту девку, он повалит крышу прямо тебе на голову!

Аритон помог Элайре не задеть полное до краев ведро.

— А если ты не прекратишь орать, крыша свалится на твою голову,- спокойно ответил он Дакару.

— Будь ты проклят! Я не шучу. Попомни мое слово: если ты не заставишь эту ведьму убраться из Мериора, к вечеру Морриэль будет знать о тебе все.

Элайра сжалась: Дакар по-своему был прав. Невзирая на магическую выучку Аритона и любые защитные ухищрения, Безумный Пророк считал его уязвимым.

Элайра не могла покинуть Мериор. Ни по воле Аритона, ни по своей собственной, ибо существовала воля Кориатанского ордена, пославшая ее сюда. Морриэль не потерпит никаких оправданий. Однако в эту минуту Элайра предпочла бы стать слепой и глухой, только бы не видеть Дакара и не слышать новой волны его брани.

— Потом не говори, что я тебя не предупреждал. — Делая отчаянные попытки устоять на ногах, Безумный Пророк двинулся к выходу. — Когда Асандир устроит тебе допрос, не забудь ему сказать, что я самого начала был против.

В глазах Дакара блеснула откровенная ненависть. Элайра уловила его чувства, похожие на капли кипящего яда. Дакар тоже изменился. Раньше он ворчал, брюзжал, скулил, когда с похмелья у него раскалывалась голова. Но что его так озлобило и настроило против Аритона?

Подойдя к двери, толстяк качнулся и с размаху ткнулся в нее лбом. Дверь распахнулась: одна из кожаных петель, не выдержав подобного издевательства, лопнула. Дакара вынесло во двор, где он, поскользнувшись на мокрых досках, растянулся во весь рост.

Рубанок снова умолк, сменившись гоготом двойняшек.

Дакар пробубнил очередное ругательство и осторожно отцепил свой камзол от всех гвоздей, угрожавших его порвать. Глиняный кувшин, с которым он вылетел из хижины, чудесным образом уцелел.

— Эт милосердный. Чему здесь удивляться? Когда рядом ведьма, и не такое может случиться!

Бросив еще один уничтожающий взгляд на дверь, Дакар подхватил кувшин и поплелся искать утешения в деревенской таверне.

Двойняшки вернулись к прерванной работе. В хижине установилась относительная тишина. Глаза Элайры привыкли к сумраку, и она разглядела в углу несколько заплесневелых котелков и заржавленных ведерок.

Аритон пододвинул ей единственную табуретку, а сам уселся на опрокинутый пивной бочонок.

— Дакар — весьма своеобразный строитель. Представляешь, он решил все окна сделать в крыше.

Элайра села. Края ее полотняной юбки зашуршали по неструганому дереву распорки, ноги уперлись в шатающийся клин. Картина была занятной: две половины личности одного человека вели между собой молчаливую войну. Обрезки досок и какие-то калабашки противостояли наспех сколоченному столику, заваленному листами пергамента с чертежами и рисунками строящегося шлюпа. Элайра невольно залюбовалась тонкими меловыми линиями, проведенными рукой Аритона.

— Смотри, как бы твой пророк не наделал дырок в днище корабля, — слегка улыбнувшись, сказала Элайра.

Аритон засмеялся.

— Можешь не беспокоиться. Ребятня его и близко не подпустит. Чуть что — сразу подымают крик: «Эй, пьянчуга, убери свои толстые лапы!» — Он мастерски подражал звонким голосам двойняшек, потом вдруг прервал себя и продолжил серьезно: — Не думал, что ко мне пожалует кориатанская колдунья. Как же ты меня отыскала?

Тогда, на чердаке, им было куда легче говорить друг с другом. Элайра заглушила в себе эти воспоминания, сосредоточившись на стуке капель, падавших с ее мокрой юбки. Аритон смотрел ей в глаза. Она выдержала его взгляд и с помощью кориатанской магии попыталась проникнуть дальше заданного ей вопроса. Элайра поняла: вопрос в большей степени касался армии Лизаэра Илессидского. Похоже, что и она, и Кориатанский орден Аритона занимали мало.

— Ты мог бы и сам догадаться, — наконец ответила девушка.

— Джелот.

Зеленые глаза, угрожавшие пронзить ее сердце, опустились вниз. Аритон смотрел на свои руки, сотворившие в день летнего солнцестояния великое чудо. Они пробудили древнюю красоту паравианского мира. Но чем это обернулось для него? Кончилось затишье, длившееся почти шесть лет. Добыча сама показала, где находится. Охота на принца Ратанского возобновилась.

Он не принадлежал себе. Он никогда не принадлежал себе. То, что он любил, всякий раз оборачивалось против него. Музыка предала его, разрушив основы, на которых он пытался выстроить свою жизнь после битвы в Страккском лесу.

— Элайра, ты оказалась здесь, чтобы помочь мне или чтобы помешать?

Прямота вопроса застигла ее врасплох.

— А ты разве не знаешь?

Аритон вскинул голову, сдерживая закипавший в нем гнев. Гнев был яростным. Элайра терялась в догадках, пытаясь уловить его причину.

— Откуда мне знать? — бросил Аритон. Его сарказм плетью ударил по Элайре. — Твой орден достаточно покопался в моей жизни. Думаю, кое-какие печальные подробности тебе известны.

— Нет. Меня не посвящают в тайны, известные лишь Кругу Старших, — покачала головой Элайра.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});