Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

не знавшая языка гор, в страхе наблюдала за жестами молодого вождя.

Он пытался встретиться глазами с Эйримах. Его голос стал мягче, взгляд искал восхищения в прекрасных больших и нежных женских глазах, обрамленных густыми ресницами.

Эйримах отвела взгляд, ее щеки пылали, грудь вздымалась. Молодой вождь с грустью наблюдал ее отчужденность, ему было горько оттого, что прекрасная, как далекая снежная вершина, Эйримах предназначена не ему.

Вместо этого он встретился с темными бездонными глазами Эй-Мор, с ее внезапно застывшим взглядом. И хотя он был пленен Эйримах, все же испытывал необычайное томление, какое-то особое наслаждение, глядя на Эй-Мор, ее благородную осанку, гармоничные движения, копну густых волос, ее гладкую матовую кожу, полную неги грацию, даже сейчас, когда ей было страшно и тоскливо.

Когда Тхолрог закончил рассказ, он уже не чувствовал себя триумфатором, как прежде: Эйримах выглядела скорее озабоченной, чем восхищенной. Хогиоэ попросила показать ей место битвы на Мертвой реке, и брат согласился. Они пошли все вместе, ибо привычная им жизнь варваров не учила их испытывать особый ужас при виде крови. Эйримах пересказывала дочери Роб-Сена ход сражения, и обе они шли среди трупов, испытывая одинаковый страх увидеть среди них любимого человека.

Снова наступила тишина. Горцы, возбужденные победой, добиться которой им помогла обрушившаяся на врага каменная лавина, сваливали валуны в груды на плато. Эйримах смотрела на убитых, но не могла опознать никого из них: ей казалось, что те, у кого еще сохранилось подобие человеческих лиц, были не из деревни Роб-Сена, а из дальнего племени; остальные были изуродованы до неузнаваемости. Нет, Ин-Кельга среди них не было, и сердце девушки уже билось не так учащенно. Дочь Роб-Сена, заметив пленника, незаметно показала на него Эйримах:

– Он не из наших!

– Ты права, – ответила Эйримах, – не вздумай вступать с ним в разговор…

Дочь озерного племени понимала это и без совета подруги: ее собственный народ, более свирепый, чем горцы, показал ей, каким опасностям могут подвергаться пленники.

Как и Эйримах, она почувствовала, что ее тревога рассеивается.

Женщины не уходили, а Тхолрог, стоя на скале, призывал своих воинов к грядущим битвам. Его голос звучал громко и властно, жесты были полны решимости; он стоял, гордо выпрямившись и расправив плечи. Дочь Роб-Сена смотрела на него с огромным изумлением; в ее душе росла приязнь к чужестранцу. Презрение, которое проповедовали жители Ре-Алга к горцам, исчезло, его вытеснило восхищение победой светловолосых мужчин и их красотой.

Когда Тхолрог закончил, поднялся шум, зазвучали рога, их звуки скорбно разносило по горам эхо, воинственный дух взыграл в сердцах воинов вместе с яростным стремлением противостоять другим народам. Тхолрог не удержался и сказал Эйримах:

– Тем, кто живет в низинах, никогда не пройти по ущелью.

Она опустила голову и отвела глаза. И все же она уже полюбила, как брата, того, кто спас ее во время отчаянного бегства. Но таинственный дар судьба уготовила иному человеку. Тхолрог почувствовал, как им овладевает гнев: кто она такая, эта пленница водяных ничтожеств, как она смеет презирать сына Талауна?

– Все погибнут там, – с ненавистью произнес он.

Но его успокоила томная сладость во взгляде дочери Роб-Сена. Он испытывал к ней явную благосклонность, желание защитить ее.

Пока он стоял в нерешительности, вдали раздался трубный зов.

– Наши братья тоже сражаются, – заключил он.

И взор его обратился к теням Мертвой реки, невольно высматривая там врага. Подул освежающий ветерок. Под тусклыми, бледными облаками парил орел. Повсюду валялись устрашающие трупы озерчан, некоторые словно спали.

Тахмен и Асберл, проворные, как горные козлы, и осторожные, как хорьки, вновь отправились вниз на разведку, ловко и бесшумно скользя среди камней.

Тхолрог подошел к озерному пленнику и спросил, обращаясь к нему на его языке:

– Ты хочешь жить?

У пленника было бледное лицо, крошечные, как у насекомого, глазки, огромная буйволиная голова, разинутый рот с крупными зубами, узкий лоб с поперечной впадиной от виска до виска, раздутые ноздри муравьиного льва. Сперва он не ответил, объятый ужасом.

– Ты хочешь жить? – повторил Тхолрог.

– Да, – ответил тот, слегка расслабившись.

– Тогда расскажи нам, сколько ваших было возле горного прохода, сколько их возле других проходов и что они там делают?

Пленный колебался, в нем чувствовались страх и ненависть к чужакам, опасение, что даже если он выдаст своих, его все равно убьют. И все-таки он произнес:

– Там на горе всюду наши воины…

Рядом с ним встал горец с дубиной.

И Тхолрог сказал:

– Если ты не хочешь рассказать нам все и мы увидим ложь в твоем взгляде, эта дубина раздробит тебе череп! Тхолрог умеет читать по глазам!

Озерный воин посмотрел в голубые глаза Тхолрога: его испугала их проницательность и успокоила их открытость. И тогда внезапно он затараторил без остановки, готовый пожертвовать чем угодно, только бы сохранить жизнь:

– Я не могу сосчитать, сколько там всего наших воинов… Несколько племен… Роб-Сен ведет тех, кто идет через ущелья… Другие идут через горные проходы… а тех, которые должны напасть на тебя, – пять раз по сто… Это все, что может знать простой воин, если он не вождь.

Он замолчал, ожидая своей участи; в его бегающих глазках что-то блеснуло.

– Прикончить его? – спросил воин.

– Да, да! – выкрикнули несколько человек.

Они держали наготове топоры и ножи в сладостном предвкушении мучений пленника. Лица кровожадно оскалились.

– Люди Горы не кусают трусливо, как озерные гадюки, – сказал Тхолрог. – Тхолрог пообещал ему жизнь. Пленник заговорил и произнес нужные слова.

Горцы заколебались, а потом громко прозвучал голос вождя:

– Тхолрог, сын Талауна, дарует тебе жизнь!

Несмотря на узы, пленник поклонился до земли:

– Тхолрог могуч! Я его раб!

Дочь Роб-Сена была поражена милосердием вождя. Эйримах смотрела на него с нежностью, испытывая смятение от того, что горцы благороднее сердцем, чем ее соплеменники.

В этот момент среди нависающих скал поднялись в воздух вороны. Их спугнули вернувшиеся Тахмен и Асберл:

– Враги! Их гораздо больше, чем прежде!

– И погибнет их больше, чем прежде! – гордо ответил Тхолрог.

Тогда свирепый седовласый красавец-великан Ирквар, чья мощь закалилась в жестокой борьбе со снежными вершинами и ледниками, протрубил боевой клич – жалобную песнь рога. Вскоре его зов подхватили раскаты грома и рев быков, долетая до ослепительной горной вершины.

– Дитхев, Хогиоэ, – приказал Тхолрог, – уведите пленного и не возвращайтесь, пока я вас не позову.

Послышались шаги. Возле устья Мертвой реки показались очертания коренастых фигур. Их становилось все больше; они двигались вдоль скалы, прячась за выступами, что делало их почти неуязвимыми. Прозвучали приказы. Появились новые силуэты – теперь все вокруг кишело медведеподобными фигурами;