КОШМАР : МОМЕНТАЛЬНЫЕ СНИМКИ - Брэд Брекк

И как только свет коснулся его, Билли перестал быть.

Тело так и не нашли. Это война убила его. Больше нечему. Война. Слишком много ба-бах. Билли повидал на своём веку много такого, о чём посылавшие его на войну не имеют ни малейшего представления.

Билли был молокососом-патриотом, когда завысил свой возраст, чтобы сражаться за свою страну, ему было всего 18 лет, когда он прибыл во Вьетнам, среди нас он был самый молодой. Жизнь его началась хорошо, но конец получился никудышним.

Малыш – так мы тогда звали его. Было ему 18. Он был полон жизни и был солдатом, как все остальные, но по-прежнему оставался мальчишкой. Малышом Билли.

*****

Случай с Билли – не единственный.

Во Вьетнамской войне мы потеряли 58 132 человека. Около трёх миллионов вернулись на родину живыми.

Но к 1980-му году, через пять лет после официального окончания войны, мы достигли точки, когда количество смертей ветеранов превысило потери в Индокитае, и непропорционально огромную часть этих смертей составляли суициды, хотя в свидетельствах о смерти об этом упоминалось нечасто.

К 1990-му году приблизительно 175 тысяч ветеранов свели счёты с жизнью. Они не смогли жить в ладу с собой и с тяжким грузом памяти о том, что они творили во время войны, служа своей стране; и, как Билли, они попытались обрести в смерти мир и любовь, которых им не хватало в жизни. Эта цифра в три раза больше числа убитых во время самой войны.

Вдумайся!

Почти за каждым словом этой книги можно поставить покончившего с жизнью ветерана. Почти за каждым словом. А у каждого из них были семья и друзья, глубоко переживавшие этот последний отчаянный акт обретения покоя, в котором войне не было места.

Некролог в "Миддлтаун Пресс" гласил :

*****

МУЖЧИНА ИЗ ДИП-РИВЕР

УПАЛ ЗА БОРТ

ДИП-РИВЕР – Вильям Х. Бауэрс, 40 лет, проживавший по адресу Саммер-Авеню, 90, вероятно упал за борт в прошлый четверг в узком проливе между материком и островом Лонг-Айленд.

Береговая охрана тщательно обыскала предполагаемый район несчастья – примерно в 100 милях от мыса Монтаук-Пойнт. Пресс-секретарь береговой охраны сообщил, что поиски были приостановлены вплоть до поступления дополнительных сведений.

Последнее десятилетие Бауэрс занимался рыбной ловлей на продажу. Он прожил в Дип-Ривер шесть лет, кроме того, служил в армии США во Вьетнаме в качестве военного корреспондента.

У него осталась мать – Джин Бауэрс, ныне проживающая в Чарльстоне, штат Южная Каролина, сестра Бетси и сын Вильям. Он был помолвлен с Кэтлин Макдональд из Дип-Ривер.

ГЛАВА 55 . "ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ".

"Отсюда близко к Богу, и Он – во всём, что меня окружает. Стоит только выглянуть в окно или чуть-чуть отойти от дома. Я вижу Бога в небе и горах, в реках и в море, в волках, медведях и оленях, с которыми мы живём в гармонии.

Всё же ночами мне ещё случается просыпаться от резкого внутреннего толчка и долго лежать и размышлять, что же делать со своею жизнью дальше. Я встаю с постели, подбрасываю поленьев в печку, беру керосиновую лампу, иду в большую комнату и приникаю носом к широкому окну.

На востоке поднимается полная луна, распухшим перезрелым апельсином вплывает в горное ущелье и пропадает из виду. Чуть погодя она вновь появляется в вышине, яркая и зловещая, и безмолвно парит над горой Дефайанс и над сверкающими ледниками священной горы Нусацум, обиталища Гром-птицы. И в голову приходит один ответ : сдаваться нельзя, – и я надеваю шкуру, рывком открываю дверь и выхожу в ночь, чтобы скитаться с волчьей стаей. Ибо жизнь – это круг, она начинается, кончается и начинается вновь, а мне ещё топать и топать по Дороге Приключений…"

I

Летом 87-го, прожив 15 лет в Калгари, я начал новую главу своей жизни. Я перебрался из Аьберты в Карибу, последний рубеж Канады в Британской Колумбии, обширную и безлюдную страну высоких гор, диких рек и непроходимых лесов.

И с первого взгляда я влюбился в эту страну как в прекрасную женщину в алых одеждах.

Как все, я приехал сюда в поисках тихой жизни в приятном месте, где люди дружелюбны и всем хватает жизненного пространства. Почти всю жизнь я, журналист, провёл в городах Северной Америки. Когда тебе 20 или 30 лет, это ещё приемлемо, но город мне осточертел, и образ жизни для меня стал важнее работы. Мне надоело гоняться за деньгами. Надоели пробки на дорогах, грязный воздух, шум, преступность, перенаселённость и прочие прелести.

Я рос на книгах, в основном на биографиях знаменитостей. И моими любимцами были известные личности, населявшие Америку во времена её детства. Дэниел Бун, Дэви Крокетт, Джим Бриджер, Сэм Хьюстон, Баффало Билл, свободные трапперы и поселенцы гор Монтаны и – мой самый любимый персонаж – Кит Карсон, индейский разведчик.

Много раз я перечитывал книжки об этих людях и страстно жалел, что не родился сто лет назад и не еду с караваном повозок на запад в поисках приключений и ничейных земель.

С самого детства я мечтал жить в глуши.

Мне исполнилось 45 лет. После долгой болезни умерла Джойс. Надо было действовать.

Я ещё подумывал вернуться к журналистике в какой-нибудь небольшой газете в Штатах и даже ходил на собеседования. Но сердце моё не лежало к этой работе, и я всегда радовался, когда удавалось вырваться в Канаду. Там был мой дом.

И я понял, что из Калгари пора уезжать. Я провёл в этом городе полтора десятка лет. Это слишком много. Там всё напоминало о Джойс. Там не удастся мне наладить жизнь. Нужен был пусть драматичный, но поступок. И я вспомнил о детской мечте забраться подальше, а там либо устроиться в маленькую газетку, либо подобрать работу попроще – поработать руками и дать отдых мозгам. Мне показалось, это будет здорово, то, что нужно. И действовать надо или сейчас, или никогда, потому что жизнь коротка, и ничего нельзя откладывать на потом. "Завтра" может и не наступить. Настало время преодолеть препятствие и начинать новую жизнь…

Поэтому я рьяно кинулся искать подходящую газету.

Моё резюме написано несколько необычно. Почти все мои коллеги шли прямой и узкой дорожкой журналистской карьеры из университета в респектабельные издания, упорно поднимались по корпоративной лестнице от литсотрудника до завотделом городских новостей и главного редактора до тех пор, пока не менялся владелец газеты : тогда их выметали из кабинетов, отбирали кофеварку и ключ в туалет и мягко выставляли за дверь, где они пополняли ряды немолодых безработных, ибо скорым было лишение милостей.

То же случалось и с моими друзьями.

Я выбрал тропу почти неторенную – и не пожалел. В конце концов, по словам известного критика А.Дж.Либлинга, канва жизни газетчика сродни сюжету о Чёрном Красавчике : попался добрый хозяин – получай запаренные отруби в качестве рождественского приварка, а угодил в руки прижимистого владельца, то быть тебе биту нещадно, несмотря на больные кости, и питаться одной картофельной шелухой.

Я позвонил в Ванкувер, в Газетную ассоциацию Британской Колумбии и Юкона, с просьбой узнать, нет ли заявки на редактора из какой-нибудь далёкой газетки.

Такая вакансия нашлась в "Коуст Маунтин Курьер", маленьком еженедельном листке в Белла-Куле, небольшом захолустном порту на побережье Британской Колумбии.

Девушка на другом конце провода попробовала было отговорить меня, мол, это в трёхстах милях от ближайшего города. Но чем больше она говорила, чем настойчивей уговаривала, тем больше я понимал, что это как раз то, что я искал.

В тот же вечер из дома я позвонил Дэну Данэвэю, основателю этой газеты. Мы хорошо побеседовали, но он тоже пытался отговорить меня, живописуя трудности, с которыми мне предстоит столкнуться. Не понимал он, что тем самым только соблазнял меня : так кладут ароматный сыр в мышеловку перед носом у голодной крысы.

Я проглотил наживку. Я согласился на эту работу. И в конце лета продал свою легковушку и купил пикап-автофургон "фармер-алфальфа", раздарил мебель, упаковал вещи, усадил двух своих собак – Хейди и Тутса – и поехал в страну Карибу, оставляя позади, за туманной дымкой, безбедную городскую жизнь.

Не думал я, что это будет так просто.

Я нашёл прекрасное место. Даже для Британской Колумбии Белла-Кула представляет собой нечто особенное, городок утоляет боль скорее, чем сам аспирин. Потому что здесь, на уютном, даже самодовольном, удалении забываются заботы равнин и всего остального света, здесь ты остаёшься наедине с собой и природой. Жизнь замедляет своё течение, когда свыкаешься с местным ритмом времени, а его здесь отсчитывают не часами и днями, но фазами оранжевой луны и биением океанского прилива. И это веская причина, чтобы для живущих здесь людей, будь то старожилы или приезжие, сохранение такого образа жизни стало общим делом.

Ибо это земля хуторов и богатых пастбищ, раскинувшихся среди гранитных пиков и ледников Берегового хребта, по другую сторону злаковых прерий и загонов заброшенной к чёрту на рога страны ковбоев, называемой Западный Чилкотин. Эта земля – живая легенда, пропахшая дымом костров и седельной кожей, здесь находятся самые большие в Северной Америке скотные фермы. Ранчо "Гэнг", например, занимает больше миллиона акров луговых угодий.