Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

симпатичного в своей взрослой решимости умереть ради своего народа.

– Я буду вести переговоры с вождём кахтов.

– Он тебя обманет. Я же говорила, что им нельзя верить!

– А кто сказал, что я собираюсь ему поверить? – Воевода усмехнулся. – Я потребую кое-что от него, и он будет вынужден согласиться. У него просто не будет другого выбора.

– Не знаю, что из этого получится… – Недоверчиво покачала головой маленькая ведьма. – Что же ты задумал?

– Если обещаешь не мешать мне, то можешь присутствовать при нашем разговоре.

Эрли несколько мгновений колебалась, потом тряхнула голо-вой, отчего шлем чуть было не слетел, и уверенно проговорила: – Можешь быть спокоен. Я не пророню ни звука.

* * *

Вождь кахтов долго не мог успокоиться, что-то кричал, визжал, брызгая слюной, и если бы не усилия Анди и ещё двух россов, то бы вскочил, и, наверное, удрал.

Пережидая вспышку его негодования Рутгер взял за руку Аласейа, и отвёл в сторону. Туда, куда ругань вождя не долетала, и можно было спокойно поговорить:

– Он сильно сопротивлялся?

– Какое там! – Отмахнулся Аласейа, снял шлем, вытер пот, и добавил с презрением: – Разве они воины? Как я понял, главное нанести им первый удар, и чтобы он был мощным. Потом они теряются, и просто в панике бегут кто-куда.

– Зато при штурме они лезут остервенело, не считаясь с потерями. – Высказал своё мнение о новом противнике Стальной Барс. – Пока их не перебьёшь, или пока они не услышат боевой рог своего вождя – они не отступят.

– Вождь для них всё равно что Бог!

– Есть потери? – С тревогой спросил Рутгер, увидев, что росс нахмурился. Он чувствовал себя ответственным за всё. За каждую смерть, за каждое принятое решение, повлёкшее гибель любого бойца из отряда. Это жгло болью его сердце, и казалось, что этому никогда не будет конца. Так он говорил себе, но наступал новый день, жизнь продолжалась, и он принимал новые, нелёгкие решения, могущие для кого-то стоить жизни.

– Всего два воина, но для нашего немногочисленного отряда и это имеет значение. – Грустно ответил Аласейа. – Денвай всегда служил мне верой и правдой, и сегодня он заслонил меня от стрелы кахта. Второй убитый – сивд. Я не знаю его имени, и всё равно – жаль. Если бы не лорд Архорд, то скорее всего потерь было бы больше.

– Архорд? – Удивлённо переспросил воевода. Этого он совсем не ожидал. Он привык видеть в лорде врага, затаившегося, и выжидающего благоприятный момент для коварного удара в спину. Слова росса прозвучали как нечто невероятное, невозможное. Как то, во что нельзя поверить.

– Да. Мы наткнулись на телохранителей вождя. Они быстро поняли, что нас немного, и смогли выровнять свой строй, ощетинившись копьями. Архорд увёл своих сивдов с холма, и пока мы отвлекали внимание кахтов, атаковал их с боку. Именно это помогло нам захватить вождя в заложники.

– Мне странно это слышать. – Растерянно пробормотал Рутгер, потом посмотрел в глаза друга, и спросил: – Может он не такой и плохой человек? Может случиться так, что он изменится? Владыка Альгар совсем не такой как лорды, а ведь Архорд его племянник!

– Не знаю, Рут. Время покажет, что из него получится. – Аласейа пожал плечами, подмигнул: – Здесь найдётся кубок вина для уставшего, бедного царя россов?

– Конечно. – Улыбнулся Стальной Барс. – Пойдём. К тому же кажется, вождь кахтов уже успокоился. Я не слышу его визга.

Друзья поднялись по лестнице заваленной трупами, и вошли в комнату на третьем этаже, где уже находилось множество воинов. Сардейл, Герфур и ещё несколько десятников, Анди, и пара россов, Лурфар, и Эрли, олицетворяющая собой иссушающую ненависть.

Вождь сидел в углу, на чьём-то седле, скрестив ноги, угрюмо оглядывая вигов и россов. Его маленькие глазки, выглядывающие из-под большой шапки, сделанной из жёлтого меха какого-то животного, так и бегали, и за ними было невозможно уследить. Он был небольшого роста, разодетый в бархат и меха, да так, что эта безвкусица сразу бросалась в глаза. Такой пестроты красок было бы трудно придумать, и представить, а уж тем более и создать. Рутгер бы и не поверил, что такое возможно, если бы не увидел это сам.

Воевода несколько мгновений разглядывал вождя кахтов, пытаясь понять, что он за человек, и его выводы были совсем неутешительны. Он и сам не понял, почему так решил, и всё же степняк показался ему подверженным всем земным грехам.

– Он был один?

– Нет. Ещё двое кахтов под охраной находятся этажом ниже.

– Кто они?

– Трудно сказать. Вроде и не слуги, и в то же время не вельможи. – Аласейа затруднился с ответом. – Когда мы его захватывали, я почему-то не спросил у них, кто они такие. Как-то не до разговоров было, да и вряд ли они бы поняли меня.

Вождь кахтов что-то выкрикнул, и прошипел, с ненавистью поглядев на воеводу, видимо поняв, кто здесь главный. Его глаза уставились в одну точку, и, проследив за его взглядом Рутгер понял, что его внимание приковал серебряный жезл воеводы. Несомненно, он понял, что это какой-то знак власти.

– Что он сказал?

Лурфар стушевался, посмотрел по сторонам, словно ждал чьей-то помощи, и, помедлив ответил:

– Я не уверен…

– Он сказал, что его воины вырвут тебе сердце, и заставят тебя же его и сожрать ещё сырым. – Перевела Эррилайя, и её глаза вспыхнули злостью.

– Даже так? – Стальной Барс усмехнулся, и сел на приготовленное седло напротив вождя. – Скажи ему, что это случится только после того, как я собственными руками живьём сдеру с него кожу. И если кто-то из его воинов попробует напасть на нас, то я начну это прямо сейчас.

С каким удовольствием Эрли перевела слова Рутгера! Воины одобрительно зашумели, а Сардейл расхохотался.

Вождь кахтов надолго замолк, обдумывая своё положение. Между тем воевода наполнил два кубка вином, и взяв один из них, чуть приподняв, как бы приветствуя своего врага, сказал:

– Мы пришли в эти края с миром, и всё, что мы хотим – это просто пройти дальше. Мы не хотим крови, но если на нас будут нападать, то мы будем защищаться.

Эррилайя, старательно подбирая слова, перевела, и бегающие глазки вождя на мгновение остановились, испытующе уставясь на Рутгера. Потом он что-то заговорил. Быстро, торопясь, словно боясь, что его не дослушают.

– Он говорит, что он хан Великой Пустоши, и под