Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - Рональд Дитмар Герсте

зорко следил за соблюдением своего требования, устраивая резкий и громогласный выговор тем, кто считал это действо обременительным, лишь слегка смачивал руки хлорным раствором или вовсе пытался избежать процедуры. Любви со стороны коллег это нововведение ему не добавило. В Земмельвейсе и без того видели чужака (виной тому его речь), но теперь же из-за поведения за ним все сильнее закреплялся статус изгоя. Земмельвейса это мало волновало: данные и факты, статистика говорили на языке, понятном всем. В апреле 1847 года смертность от болезней и послеродовой лихорадки составляла невероятные 18,27 процента: каждая пятая женщина, родившая ребенка в первой клинике, платила за это своей жизнью. В мае, когда Земмельвейс ввел мытье рук, было отмечено понижение до 12,24 процента. Затем чудесным образом стала вырисовываться тенденция: 2,2 процента в июне, 1,2 процента в июле и 1,9 процента в августе – в летние месяцы, когда люди слабого телосложения (таковыми считались женщины) были особенно подвержены лихорадке. Впервые в Первой акушерской клинике умерло меньше женщин, чем во второй.

 Затем произошел сбой. В октябре умерли 11 из 12 пациенток одной больничной палаты – казалось, смерть переходила от одной кровати к другой.

Однако на сей раз у Земмельвейса сразу же возникло подозрение. На первой кровати лежала женщина со злокачественным новообразованием – карциномой эндометрия. Эта карцинома, из-за отсутствия в 1847 году терапий против рака равносильная смертному приговору, была очагом инфекции. Пациентка с этим заболеванием была первой, кого осмотрели вошедшие в комнату врачи и студенты, прежде чем проходить дальше через ряды кроватей. Из этого Земмельвейс пришел к выводу, что не только трупы, но и живые люди могут выделять неведомое вещество, провоцирующее развитие болезни. Его решение было радикальным: мытье рук раствором хлорной извести после каждого гинекологического осмотра, перед каждым новым контактом с пациенткой. Сопротивление ему возросло, как и антипатия Кляйна к своему ассистенту. Земмельвейс продвигал свои тезисы и практическое применение профилактики с рвением фанатика и крестоносца, и это располагало к нему коллег так же слабо, как непереносимость раствора хлорной извести, приведшая к появлению у врачей и студентов-медиков хронического покраснения, болезненным ощущениям и зуду кожи рук.

Но Земмельвейс не сдавался. В марте 1848 года его ждал безоговорочный триумф, а затем еще один в августе. Впервые за несколько месяцев от послеродовой лихорадки не умерла ни одна пациентка. Эти событие и врач, осуществивший прорыв, заслужили место в заголовках венской прессы. Помимо этой, с марта в газетах стала подниматься еще одна тема. Разразилась революция, определившая 1848 год. И едва ли в каком-то другом месте она вылилась в такие репрессии и насилие, как в Вене.

Политическая и социальная почвы для конфликтов формировались во многих европейских странах. Националистические веяния, например в Польше и Италии, проявлялись в стремлении к независимости от иностранного господства. Значительное количество представителей буржуазии тяготело к политической вовлеченности, от которой их ограждала созданная более 30 лет назад на Венском конгрессе репрессивная государственная система. К тому же ее представителем был старый, но не менее реакционно настроенный государственный канцлер Австрии князь Клеменс фон Меттерних. Условия жизни пролетариата, сформировавшегося в быстрорастущих городах, часто были тяжелыми: размер жилой площади – плачевно мал, еще хуже дела обстояли с гигиеной, а рацион был сомнительным или весьма скудным. Ситуация усугублялась неурожаем 1846 и 1847 годов, в результате чего люди в некоторых регионах Европы еще глубже увязли в нищете. Известный пример эксплуатации и обнищания – ткачи Силезии, осмелившиеся еще в 1844 году на восстание, которое было мгновенно подавлено. Поэт Генрих Гейне, эмигрировавший в Париж, посвятил им одно из своих самых известных произведений, представляющее собой рассказ об озлобленной угрозе:

Нет слез в их глазах, и в угрюмые дни

За ткацким станком зубы скалят они:

«Германия, ткём мы твой саван могильный

С проклятьем тройным в нашей злобе бессильной.

Мы ткем, мы ткем!»[24]

Волнения 1848 года начались в первый день нового года в Италии. В Милане начали бойкотировать табак, чтобы избежать уплаты налога на табачные изделия все сильнее ненавидимым господам, государству, представителям монархии Габсбургов. Этот акт в течение нескольких дней привел к волнениям в других частях Италии.

Решающими стали события, произошедшие во Франции. После долгого сдерживаемого недовольства режимом так называемого короля-гражданина Луи-Филиппа, пришедшего к власти в 1830 году, по всей стране прошли публичные банкеты оппозиционных сил, а 23 и 24 февраля 1848 года в Париже начались массовые демонстрации. Это быстро привело к возведению повстанцами баррикад и столкновениям с военными. В такой напряженной обстановке Луи-Филипп смог продержаться четыре дня. По истечении их последний король в истории Франции отрекся от престола и отправился в изгнание в Англию под именем «мистер Смит». Через несколько дней Франция стала республикой. Увы, ненадолго, потому что революция в конечном итоге привела к власти Луи Наполеона. Племянник великого корсиканца был далек от его политического гения, но тем не менее по сложившейся традиции был провозглашен императором.

 Бренные останки Наполеона в 1840 году были перевезены с большой помпой с далекого острова Святой Елены в Париж и с тех пор покоятся в великолепном мраморном саркофаге в Доме инвалидов.

Мысли коронованных особ и министров, а также политически активных граждан и подданных во всех уголках континента сразу же стала занимать Великая французская революция, которая почти 60 лет назад погрузила Европу на четверть века в кризис, беспорядки и войны. «Даже если все эти события напоминали 1789 год, – описывает исходную ситуацию Ричард Эванс, – революция 1848 года во многом не была похожа на свою предшественницу. В первую очередь ее отличали европейские масштабы. В 1790-х годах французские революционеры для распространения своих идей на большей части территории Европы использовали силу оружия. В 1848 году в этом не было необходимости, поскольку революции вспыхивали одновременно во многих странах. Причиной тому в значительной степени служило улучшение состояния транспортных путей Европы в середине XIX века. Даже несмотря на то, что железнодорожная сеть все еще находилась в зачаточном состоянии, она была достаточно хорошо развита, чтобы вкупе с лучшим мощением дорог и более быстрыми паровыми судами распространять новости гораздо быстрее, чем это представлялось возможным в 1790-х. Более высокий уровень грамотности и колоссальный рост числа работников промышленности в городах в совокупности создали благодатную почву для революционных идей. Индустриализация и ускоряющееся распространение капиталистических институтов обострили экономический