Спиноза и его друзья в Древней Руси - Юлия Георгиевна Семенова

к самым Катиным кроссовкам и стал хвататься за них жирными руками.

– Прекратите немедленно! – взвизгнула она. – Грязные руки – рассадник заразы. Лежите тихо до приезда скорой помощи.

Дядька переполз к ногам памятника.

– Перун! Перун! – вопил он. – Перун, разрази меня гром!

– Александр Сергеевич! – Катя прижалась к бронзовой крылатке. – Идёмте отсюда! Это сумасшедший дом. Все они – психи. Сейчас с ножами бросаться начнут, – дрожащим голосом закончила она, заметив в руках у многих кинжалы, финки, топоры и даже настоящие мечи.

И прежде, чем Пушкин успел что-то ответить, бросилась к гроту. Но пещер в горе оказалось так много, что нельзя было определить, из которой они попали на территорию психиатрической больницы. Да и искать было некогда, потому что психи заводились всё больше и больше. Началось какое-то повальное помешательство. Больные ползли по пятам Пушкина и Геракла и кричали: «Жертву! Жертву!» Катя затащила памятник в ближайшую пещеру и затаилась.

– Живой не сдамся, – решила она, ощупывая правый бицепс. – Александр Сергеевич, я вас защитю.

– Стоит ли? – засмеялся Пушкин. – Эти люди, Катрин, язычники. И, кажется, приняли меня за своего бога. В своём нынешнем виде я немного похож на их кумиров.

– Вы и для меня кумир, – возразила девочка. – Но я же не ложусь в пыль и не колочусь в припадке. Потому что я нормальная. А они психи натуральные.

– Возьми себя в руки, Катрин, – уговаривал Александр Сергеевич. – В любом случае нам надобно вернуться в Выселки. Через грот или по какой-либо другой дороге, но мы должны её узнать. Возможно, среди этой толпы найдется хоть один здравомыслящий человек.

– Нет! Я туда больше не пойду, – наотрез отказалась Геракл. – Давайте лучше дождёмся ночи и в темноте найдём пещеру. Спиноза и Петуля без нас всё равно никуда не денутся.

– В темноте, Катрин… – пытался урезонить её памятник.

– Я подползу к костру и вытащу оттуда горящую палку, – нашлась девочка. – Вместо фонарика. К утру, Александр Сергеевич, психи заснут, и мы найдём всё, что нам надо. Или врачей, или грот.

– Будь по-твоему, – неохотно согласился поэт. – Но это неразумно…

Стемнело. Психи постепенно рассосались по палатам. Видимо, это был полевой госпиталь, потому что вместо корпусов под открытым небом были разбиты большие белые и красные палатки.

– И фонарь не нужен! – обрадовалась Катя. – Посмотрите, Александр Сергеевич, какая луна! Светло, как днём в центре города!

Девочка с памятником принялась искать грот. Катя помнила, что перед ним стоял большой белый камень.

– Быть может, сей? – спросил Александр Сергеевич, отодвигая, как пушинку, огромный валун.

– Нет.

– Тогда этот?

– Тоже нет.

Они ходили от пещеры к пещере, но нужного камня никак не находили.

– Я ждала тебя, Чернобог, – вдруг услышала Катя за своей спиной незнакомый хриплый голос и резко обернулась.

Перед ней стояла высокая женщина в тёмном.

– Я готова к смерти, – продолжала незнакомка. – Но прежде отомщу древлянам за Игоря. Будет им кровавая тризна.

У Кати похолодело в животе. Забыли запереть в палате, поняла она. И осторожно, чтобы не разозлить психическую и не вызвать нового припадка, поддакнула:

– Да-да, конечно, тетёчка. Вот придёт доктор, вы отомстите…

– Замолчи, – тихо оборвал её Пушкин. И склонился перед женщиной в почтительном поклоне:

– Княгиня, простите, что не узнал вас сразу. Примите мои глубокие соболезнования.

– А-а, это ваша знакомая, – успокоилась Геракл. – У вас, тётечка, кто-то умер?

– Княгиня, – продолжал поэт. – Простительно ошибаться дитяти, если даже вы принимаете меня за Чернобога. Мы с Катею попали сюда из других времен, и ребёнку здесь всё неведомо. Позвольте представиться…

– Александр Сергеевич, – оборвала его Катя. – Я не ребёнок. И всё понимаю. У вашей знакомой кто-то умер, и она переживает, поэтому случайно забрела на территорию сумасшедшего дома и забыла, как вас зовут. От горя. Тётечка, это же Пушкин. Мой любимый писатель.

Княгиня насторожённо осмотрела бронзовую фигуру.

– Да вы не бойтесь, – успокоила её Геракл. – Просто он памятник. Но оживший. А писатель уже давно умер. Ой, Александр Сергеевич, извиняюсь… – К счастью, в темноте никто не заметил, как покраснела девочка.

Внезапно женщина схватила Катю за руку.

– Ты можешь оживлять мёртвых?

– Точно, психическая, – подтвердил внутренний голос. А вслух девочка торопливо сказала: – Нет, конечно. Просто так получилось…

– Это недоразумение! – вмешался поэт.

Но женщина его не слышала. Она хлопнула в ладоши, и рядом выросли две фигуры.

– Взять её, – повелела княгиня. – Отвести в мой шатёр.

– Я не сумасшедшая! – вырывалась Геракл из сильных мужских рук. – Уберите своих санитаров!

– Позвольте! – пытался объясниться Пушкин, удерживая женщину.

– Пусть оживит моего мужа, – потребовала княгиня. – Пусть даже Игорь придёт ко мне таким же, как и ты. Сделает это – и ступайте, куда хотите.

Она повернулась и пошла прочь. Александру Сергеевичу ничего не оставалось, как двинуться следом.

Глава 5. Кабан бессмертный

Их привели в шатёр, освещённый яркими факелами. У входа стояли санитары с топорами на длинных ручках.

Катя чуть не плакала:

– Ну и знакомые у вас, Александр Сергеевич.

– Мы вовсе не знакомы, – возразил памятник. – Княгиня Ольга жила в десятом веке, за восемьсот лет до моего рождения. Я и предполагать не мог, что когда-нибудь встречусь с ней.

– А чего она от нас хочет? – злилась Катя. – Разве мы вернём ей мужа?

– Знаешь, в горе человек надеется на невозможное, – задумчиво сказал Пушкин. – Должно быть, Ольга сильно любила князя Игоря, и когда с ним расправились древляне, она, насколько я помню из летописей, отомстила им с неженской жестокостью… Судя по всему, мы угодили в самый разгар событий. Ольга справляет тризну по убитому мужу.

– Поминки, что ли? – мрачно спросила Геракл.

– Что-то вроде этого. Легенда рассказывает, будто на эти поминки княгиня хитростью заманила древлян, напоила, а после велела своим дружинникам истребить их. А за сим последовала месть ещё более коварная и изощрённая. И главный город древлян Коростень был выжжен дотла.

– Ужас! – схватилась за щёки девочка. – Из-за какого-то мужа – и столько жертв. Вот это любовь! Эх, какие же они дураки, что его убили! А нам теперь оживлять!

– Катрин, – встрепенулся Пушкин, – где вода? Помнится, ты запаслась ею. Живою и мёртвою…

– Ой, совсем забыла, – из карманов куртки девочка вытащила обе фляжки. – Думаете, подействует?

– Отчего ж не попытаться?

– Представляете, если получится! – загорелась Катя. – Игорь оживёт, и Ольга от радости плюнет на всех древлян. Нужны они ей!

Полог шатра откинулся. Появилась княгиня. На её белом лице выделялись горящие, как угли, глаза. На тонкой шее пульсировала жилка. И только это выдавало волнение.

– Приступай, – велела она Гераклу. – Пусть Игорь окажется здесь сей же час!

– Извиняюсь, но это невозможно, – уверенно возразила девочка. – Эксперименты на людях не проводятся. Сначала делают опыты на животных. У вас есть, например, кролик или морская свинка?

– Принесите поросёнка, – распорядилась Ольга.

Один из санитаров исчез и тут же появился, таща визгливого подсвинка.

– Этот не годится, – забраковала Катя. – Как же оживлять живого?

– Убить его! – немедленно приказала княгиня.

Санитар занёс топорик.

– Не надо! – испугалась девочка. – У вас что, дохлого нет?

Княгиня, кажется, растерялась.

– Есть, – вдруг сказал санитар. – Не дохлый, жареный. Целая