Мы разобьёмся как лёд - Айла Даде

Оскар

Восемь месяцев назад

Ясный вечер наполняется звуком поскрипывающего снега. Холод покалывает мою кожу, пока я зашнуровываю второй конёк. Закончив, выпрямляюсь, пониже натягиваю шапку на уши и принимаюсь скользить по замёрзшему озеру Центрального парка. Мой взгляд притягивают небоскрёбы. Дух захватывает от того, насколько они огромные и роскошные. Сотни светящихся окон буквально взмывают к облакам.

Заметив, что я двигаюсь к центру, народ на катке расступается. Уже прошёл слух, что один молодой человек каждый вечер устраивает здесь шоу. Об этом позаботился тикток, с помощью которого мои видео стали вирусными.

Приняв стойку, я киваю Шейну. Мой лучший друг нажимает на кнопку стереосистемы, и по площади разносятся меланхоличные звуки песни «Mad World». Моё тело реагирует на ритм, словно это такая игра. Лёгкая, элегантная, увлекательная. Нечто среднее между танцем и бегом. С каждым оборотом я глубже погружаюсь в мелодию, и она находит отражение в каждом моём движении и жесте. Я выполняю аксель, затем сальхов, делаю дорожку шагов со сложными поворотами и тем самым вдыхаю жизнь в песню.

And I find it kind of funny, I find it kind of sad.

Я опускаю голову, вращаю ей, играю с эстетикой и делаю тройной лутц.

The dreams in which I’m dying are the best I’ve ever had.

Перехожу в заклон[6], устремляя взгляд в звёздное небо.

I find it hard to tell you, I find it hard to take.

Мои движения становятся более быстрыми, порывистыми, драматичными. Делаю перетяжку[7], оставляя на льду след в виде змейки. Готовлюсь к комбинации прыжков и незамедлительно приступаю.

When people run in circles

Двойной аксель.

It’s a very, very

Ойлер[8]

Mad world, mad world

И двойной сальхов.

Песня заканчивается. Я занимаю финальную позицию, которая идеально гармонирует с последним аккордом мелодии.

Толпа вокруг меня аплодирует. На катке, за ограждениями, повсюду. Моя грудь быстро поднимается и опускается, я поднимаю голову, широко улыбаюсь и направляюсь в сторону Шейна.

– Круто! – хвалит он. – Очень круто. Снял пару видосов, посмотри, какой из них захочешь выложить.

– Спасибо.

Я сажусь на скамейку рядом с ним и меняю коньки на ботинки. Бросаю быстрый взгляд на телефон, который смог купить несколько месяцев назад на деньги, вырученные за свои шоу. Дисплей показывает маленькую красную единичку над значком электронной почты. Я нажимаю на неё, читаю и… у меня перехватывает дыхание. Шейн говорит что-то, но из-за внезапного шума в ушах я ничего не слышу.

– Эй, – друг нетерпеливо постукивает меня по плечу, – ты тут?

Не вполне.

– Прости, – бормочу я, всё ещё в силах оторваться от экрана. – Секунду…

– Обычно ты прямо вырываешь бутылку с водой у меня из рук, бро. Чего это там такого важного?

Прежде чем я успеваю дочитать последнее предложение, Шейн выхватывает у меня телефон. А потом наблюдаю, как его глаза бегают от строки к строке, и с каждой новой они распахиваются всё шире.

– Чувак, – наконец произносит он, возвращая мне телефон. – Это фейк?

– Я… сомневаюсь. – Во всяком случае, баннер под письмом выглядит реальным. Подпись тоже. И адрес. Я в недоумении таращусь на горящий дисплей. – Но наверняка это ошибка. Это не может быть правдой.

– Твою мать! – выдыхает Шейн. – Ты сделал это, чувак! Vogue поместит твою рожу на обложке. Ты реально сделал это.

Мне до сих пор не верится, что это правда. С другой стороны, почти все мои видео в тиктоке завирусились. У меня миллионы просмотров в день. В наше время можно с лёгкостью достичь успеха. И достаточно быстро. Из голодранца сразу в модели.

Сглотнув, я нажимаю клавишу блокировки дисплея и поднимаюсь. У меня кружится голова.

– Я должен это переварить. Сначала соберу деньги и попробую с этим справиться.

– Йоу! – восклицает Шейн. – Я посижу здесь и порадуюсь жизни, потому что мой лучший бро теперь богатенький Ричи[9] и, несомненно, предоставит мне тёплую постель, как только найдёт кров на Манхэттене.

В любой другой ситуации я бы рассмеялся, но сейчас никак не могу выйти из ступора. Всё как в тумане. Всё кажется неверным. Даже смех людей и восторженные голоса вокруг меня превращаются в глухой фоновый шум.

Онемевшими пальцами я стягиваю с головы шапку и перехожу от человека к человеку, как будто на дистанционном управлении. Я улыбаюсь, когда они бросают мне долларовые купюры, флиртую, когда милые девушки пытаются строить глазки, и выражаю благодарность за каждый комплимент. Но внутри у меня звучит на повторе: «Vogue».

– Добрый вечер, могу я попросить вас о небольшой сумме?

Просто обычное обращение в адрес одетой в дорогие пальто пары. В тот момент я и представить не мог, что эти люди изменят всю мою жизнь. Они и электронное письмо, которое я получил.

Женщина дарит мне лучезарную улыбку. Ей где-то за сорок, но её лицо отличается той потрясающей красотой, которую видишь в чертах успешных людей. На ней малиновый берет, из-под которого ниспадают на плечи длинные блестящие волосы.

– Конечно. – Она достает из кошелька «Шанель», стодолларовую купюру, и у меня на мгновение останавливается сердце.

– Я не могу это принять, – сразу же говорю я и собираюсь отказаться от купюры, но она отодвигает мою руку.

– Мне было бы очень приятно, если бы ты взял их.

Сослагательное наклонение – верный признак того, что эта пара принадлежит к высшему свету. По этому признаку мне уже удалось вычислить многих жителей Верхнего Ист-Сайда.

– Ты Оскар Джонс, не так ли?

– Да, мэм.

Мужчина рядом с ней улыбается. Он выглядит ниже, чем его жена.

– Моя Джорджи видела тебя в тиктоке. Удивительно, как быстро @Oscating появляется в списке рекомендуемых страниц.

– У нас в компании все тебя любят. – Джорджия хитро улыбается. – Я основатель бренда «Джорджес». Уверена, что ты знаешь эти средства личного ухода.

Знаю ли я «Джорджес»? Видимо, это шутка. Все знают эту марку. Спросила бы ещё, знаю ли я «Кока-колу». «Джорджес» – это всемирно известный косметический бренд.

– Слышал… уже слышал, да.

Её улыбка становится шире.

– Прости, если мой вопрос прозвучит бестактно, дорогой Оскар, но… в статье о тебе я прочитала, что ты живёшь на улице. – Она корчит сочувствующую гримасу. – Это правда?

– Эм-м, да.

Джорджия переглядывается со своим мужем, и я понятия не имею, что происходит.

– Мы из Аспена, – продолжает она. – Слышал когда-нибудь об «Айскейте»?

– Да, – отвечаю, не в силах сдержать недоверчивый смех. – Каждый фигурист знает про «Айскейт».

Она кивает и не сводит взгляда с моего лица. Но в какой-то момент всё-таки решает заговорить.

– Скажи, Оскар, не