Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

стояло молчание. Огоньки лампадок, потрескивая, вспыхивали на мгновение, озаряя полутемную келью колеблющимся светом.

– Безупречные заповеди Христовы – наша вечная опора. Святой Григорий Нисский говорил: «Душе всегда представляется, что она находится только в начале своего восхождения. Для того, кто поистине поднимается, нужно подниматься всегда». Тому, кто не отдал себя полностью Богу, Он не дает полноту Своей благодати, а дает только утешения. Вот в чем существенная разница. Желание утешения – это попытка найти в мимолетном вечное или в вещах обрести невещественного Бога. Только всецелым устремлением к самому Источнику нашего существования обретается истинная духовная радость и спасение. Об этом нужно помнить всегда. – Старец взглянул на меня. – Когда желают достичь духовной радости, то отдаляются от нее и находят скорби. Почему? Потому что духовная радость и спасение неотделимы от Христа, единственного Источника всякого счастья и спасения. Так учили нас отцы Добротолюбия – исихасты. А Афон – колыбель исихазма, верно, отец Симон?

– Верно, батюшка. Но есть у меня сомнения: потяну ли я строгость уставов на Святой Горе?

– Для невнимательного, распущенного человека нужны строгие правила и уставы, но для того, кто искренно живет во Христе, – это самый главный устав и самое строгое правило. Более того, тот, кто живет в Христовой благодати и хранит ее, способен жить в согласии со всеми правилами и уставами, так что они ему нисколько не мешают. Святой Дух дышит, где хочет (Ин. 3: 8).

– Батюшка, жить во Христе, в Его благодати, – это и значит полюбить ближнего?

Мой вопрос заставил вздохнуть отца Кирилла:

– Прежде чем полюбить ближнего, умей ясно увидеть свои грехи и недостатки и поставить себя на место других людей, чтобы на своей, так сказать, шкуре почувствовать их положение. Стяжи постоянное покаяние и храни благодать – лишь с этими условиями ты полюбишь всех людей. Невозможно преодолеть свой эгоизм без обретения любви и сострадания к ближним.

– Отче, я буду стараться, помолитесь! – ответил я с воодушевлением.

– Это хорошо, отец Симон. Но твои старания должны быть приложены в правильном направлении. Монах без любви развивает лишь изощренное поведение, имитирующее святость, словно актер, – это верный признак лицемерия. А причина в том, что такие монахи никогда не стремились по настоящему к своему спасению. Без всякого пустословия или попыток спрятаться за красивыми словами следует до последнего дыхания неустанно стремиться к обретению благодати и соединению со Христом, будь то на Афоне или же в любом другом месте. Кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни (Ин. 8:12). Так-то, отец Симон…

– Спасибо, батюшка, за наставление! Постараюсь на всю жизнь запомнить ваши слова, – с огромной признательностью поблагодарил я духовного отца.

– Теперь Матерь Божия управит твою жизнь, отче Симоне… Достойного жития вам с отцом Агафодором на Святой Горе! Заходите попрощаться…

Когда я вышел от старца, то послушник, ожидавший меня в коридоре, сказал шепотом:

– Ох и долго же вы, отец! Батюшка же болеет… Такэ дило не разумию…

– Прости меня, брат… Отец Кирилл говорит, я слушаю.

– Вы тоже простите меня, отец, шо я погорячился… Но я очень люблю вашего авву! – растолковывал мне Алексей.

– Да я сам батюшку люблю! Не меньше тебя, – шепотом объяснялись мы в полутьме, но расстались дружески.

Когда я сравнивал отца Кирилла со старцами Афона, мне уже было абсолютно ясно, что если бы он жил на Святой Горе, а не в Троице-Сергиевой Лавре, то он бы там не только не потерялся, а в чем-то даже превосходил бы греческих отцов, наверное, жизненной мудростью и опытом. Старец навсегда остался для души и сердца единственным и неповторимым духовным отцом и наставником. Сравнивая его с игуменом Афонской Лавры архимандритом Филиппом, очень похожим на отца Кирилла, старцем Харалампием из Дионисиата или с Ефремом Катунакским, сердце мое все равно выбирало безраздельно любимого и родного духовника, в то же время почитая всех Афонских подвижников.

В экономском отделе и канцелярии меня встретили с большим оживлением:

– Батюшка, говорят, вы на Афоне побывали? – Секретарь эконома Маргарита Михайловна, женщина пенсионного возраста, с любопытством ожидала моего ответа, Сотрудницы обступили меня.

– Побывал! И даже привез подарки… – Афонские открытки и иконочки мгновенно разошлись по рукам. – Есть и святое масло от Иверской иконы Матери Божией! – Я достал из сумки флакончик с маслом.

– Батюшка, помажьте меня маслицем святым! – Маргарита Михайловна умоляюще смотрела на меня, сняв очки. Безымянным пальцем, смоченным святым маслом, я осторожно нарисовал ей на лбу небольшой крест. Внезапно все ее лицо изменилось, помолодело и стало таким прекрасным, что в комнате послышались возгласы:

– Маргарита Михайловна, какая вы стали красивая!

Женщина глядела в изумлении на всех:

– Сама не