Теософические архивы (сборник) - Елена Блаватская

Итак, я закончила, но мне хотелось добавить еще одно слово напутствия к «Review». В последнюю четверть девятнадцатого века, во время самого последнего пересмотра Библии – этого непогрешимого и откровенного Слова Божьего! – обнаружилось 64 000 неверно переведенных мест и других ошибок, но не теософами – хотя огромное количество членов Т. о. являются английскими патриотами и учеными, – а скорее самими христианами, которые должны воздерживаться от «необоснованной агрессивности» против публики другой веры. Бумеранг может возвратиться обратно из самой неожиданной параболы и угодить в тех, кто его бросил.

Е.П. БлаватскаяБомбей, 25 февраля 1879 г.

Индийские метафизики

Перевод – О. Колесников

«Как две горошины из одного стручке» – традиционный символ общего сходства. Такое сравнение напрашивалось само, когда я читала пару писем наших замаскировавшихся противников, опубликованные в «The New York Sun» от 22 февраля [1887 г.]. По своей сути они столь идентичны, что можно предположить, что их писал кто-то одновременно двумя руками, как Поль Морфи способен играть две партии в шахматы или Коссус – диктовать два письма одновременно. Единственное различие между этими двумя письмами, похожими, если их положить рядом, на двух младенцев в одной кроватке – это то, что послание «М. А. Контаба» написано учтиво и лаконично, в то время как творение «Скрутатора» неучтиво и нудно.

По странному совпадению, оба этих метких стрелка ведут свой огонь надежно укрывшись за спиной некоего «ученого оккультиста», мнение которого процитировал м-р К. К. Массей в письме, опубликованном 10 мая 1876 года. То ли по иронии судьбы, то ли еще по каким причинам, точку зрения этого «ученого оккультиста» они используют как оружие против полковника Олькотта и меня, будто бы эти их снаряды могут хоть как-то нас задеть. По одной простой причине «ученый оккультист» ничуть не более и не менее учен, чем ваша покорная слуга – ибо это одно и то же лицо. Выдержки, опубликованные м-ром Массеем, были взяты им с разрешения из моего письма к нему. Более того, оно сейчас передо мной; и я не нахожу ни одного слова, кроме одной незначительной описки, которое я хотела бы изменить. Я повторяю то, что говорила и раньше; теории 1876 года ни в одном аспекте не противоречат теориям 1878. И я попытаюсь это доказать, но прежде покажу читателям, на какой шаткой почве стоят наши критики. Их аргументы против теософии (особенно «Скрутатора») похожи на зеленый мох, образующий бархатистый, без кореньев и кочек, зеленый ковер, под которым скрывается глубокое болото.

Если кто-то участвует в полемике под псевдонимом, ему следует быть осторожным вдвойне, дабы избежать обвинения в преднамеренном пользовании маской для безнаказанного оскорбления своих оппонентов. Кто же или что есть «Скрутатор»? Священник, медиум, юрист, философ, физик (определенно не метафизик) или еще кто? Quien sabe? Хотя его аргументы переплетаются с высказываниями, цитируемыми из наших писем, все же критика его ни разу не коснулась того, что действительно написано нами. Он бичует то, что, как он думает, мы могли подразумевать или что наши предложения могли бы значить. Строя свои умозаключения на том, что существует единственно лишь в глубинах его воображения, он сам изобретает смыслы, конструирует и с упоением изливает на это свой праведный гнев. Пусть он не принимает это слишком всерьез, ибо, с «крайним бесстыдством» размножая «глупости», я все же буду чувствовать себя неловко, если обойдусь со «Скрутатором» так же грубо, как и он с нами – но когда я увижу собаку, гоняющуюся за тенью своего хвоста, я вспомню о его письме.

Гадая, что же значит «Скрутатор», я обратилась за помощью к Вебстеру,[238] может он даст мне ключ к разгадке псевдонима. «Скрутатор, – пишет знаменитый лексикограф, – это дотошно ищущий, копающийся в чем-либо человек». Он производит это слово от латинского scrutari – «искать в тряпье». Происхождение же латинского scrutari он прослеживает от греческого корня, означающего «мусор, мишура». Что ж, результат этого непредубежденного анализа довольно точно согласуется с действительностью: мы можем рассматривать это nom de plume, как вполне подходящее к его письму от 22-го февраля, но неудачное для него самого, ибо в лучшем случае делает из него нечто вроде литературного chiffonnier, роющегося в куче словесного мусора в поисках оскорбительных прилагательных для резких выпадов в наш адрес. Я хочу еще раз повторить, что когда анонимный критик обвиняет двух людей в клеветнических нападках (на самом деле являющихся лишь плодом его воображения) и «непостижимых абсурдностях», он должен, по крайней мере, быть уверен, во-первых, что до конца понимает, что подразумевает под «доктринами» своих противников, и во-вторых, что его собственная философия непогрешима. Более того, я хочу добавить, что когда такой критик позволяет себе именовать понятия других людей (даже и наполовину не поняв их смысла) «непостижимым абсурдом», он должен быть очень осторожен, внося в дискуссию в качестве аргументов сектантские домыслы куда более «непостижимые» и не имеющие ничего общего ни с наукой, ни с философией.

Я думаю, – блистательно аргументирует «Скрутатор», – мозг младенца – слабое и совершенно непригодное вместилище для интеллекта; то есть я хочу сказать, что Иисус мог утратить свой интеллект, когда Он вошел в тело и мозг ребенка. (!?)

Этот Иисус-ребенок «Скрутатора» – явная противоположность Оливеру Джонсону.

Такой аргумент вполне может применяться в дискуссиях между двумя догматическими сектами, но если уж копаться «даже в тряпье», то выглядит «крайней наглостью», выражаясь языком самого «Скрутатора», использовать его в философских спорах, будто это научно и исторически доказанный факт! Если я с самого начала отказалась от спора с нашим другом «М. А. Оксоном», которого я ценю и уважаю как лишь очень немногих в этом мире, только лишь потому, что он основывается на «кардинальных догмах», то я не намерена терять ни минуты на теософские дебаты с представителем затасканного христианства, чьи изыскательские способности не помогли ему пойти дальше принятия слов последнего из Аватаров в их нефилософском, мертвом, чисто буквенном значении, не помогли заподозрить существование некоего скрытого, символического смысла. Выставление в претендующем на философскую глубину споре потерявших свой авторитет церковных догм совершенно неэффективно и прекрасно показывает невероятную скудость источников. Почему бы «Скрутатору» не обратить свои изощренные, ex cathedra [ «с кафедры», непререкаемо (лат.)] ругательства на Королевское общество, которое обрекает на полное уничтожение всех смертных: и теософов, и спиритуалистов, и чистых, и нечистых?

С сокрушающей иронией он именует нас «нашими учителями». Что ж, я еще раз повторю то, что подробно объясняла в предыдущем своем письме. Мы не предлагали себя в учителя, но, наоборот, всегда отклоняли подобные предложения. Просто наш уважаемый друг м-р О. Сулливан, который не только видит во мне «буддистскую жрицу» (!), но и, безо всяких на то оснований, приписывает мне организацию Теософического общества и его отделений, считает это высшей похвалой. Если бы полковник Олькотт был бы «психологически подчинен» мною хотя бы наполовину в той мере, как говорят газеты, он последовал бы моему совету и не стал опубликовывать наши «мнения» даже по вопросам, столь часто задаваемым нам. Но с характерным упрямством он решил идти своим собственным путем и теперь пожинает следствия взрыва этой бомбы в осином гнезде. Вместо того чтобы воспользоваться удобным случаем для спокойного обсуждения, нам шлют примитивные оскорбления. Хорошо, позвольте тогда и нам, возможно, в более лицеприятной форме, ответить тем же и отправить наших оппонентов раскапывать ответы на их вопросы «в тряпье». И пусть им поможет м-р К. К. Массей, провозглашенный «Скрутатором» вождем!

Еще никто из наших критиков не понимал нашей точки зрения так плохо, как «Скрутатор». Он настойчиво извращает понятие «элементарии» и устраивает жуткую путаницу между духом и материей. Об элементариях он говорит следующее:

Этот модный, неясного значения термин… появился около двух лет назад.

Одно это высказывание доказывает, что он вступает в дискуссию без малейшего понятия о предмете спора. Очевидно, он не читал ни средневековых, ни современных каббалистов. Генри Кунрат неизвестен ему, также как и аббат Констант. Пусть он сходит в Британский Музей и попросит там «Amphitheatrum Sapientae Eternae» Кунрата. Он может найти там гравюры, иллюстрирующие четыре основных класса элементарных духов, как их видели маги, снявшие Покров Изиды, во время вызываний на магических церемониях. Автор объясняет, что это развоплощенные, порочные личности, разделенные со своим божественным Духом и, вследствие этого, ставшие подобными зверям. После того как он прочтет этот фолиант, он может с большой пользой для себя проконсультироваться у Элифаса Леви, который постоянно использует в «Догмах и ритуалах высшей магии» слова «элементарные духи», в обоих смыслах, в каких их употребляем мы. Особенно это касается момента, когда он рассказывает о вызывании им Аполлония Тианского (т. I, с. 262). Цитируя великий авторитет каббалистики, он говорит: